Неженка - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 8

Закругленные основания сидений в баре были сделаны из полированного кашалотового зуба, и она могла лишь касаться их носками своих миниатюрных итальянских сандалий ручной работы, ощущая бедрами шелковистую мягкость обивки сидений.

Франческа помнила, как однажды ее мать расхохоталась, когда дядюшка Ари сказал, что все они сидят на крайней плоти китового пениса. Франческа тоже смеялась и сказала дядюшке Ари, какой же он смешной — он что, имел в виду яйца слона?

На «Кристине» было девять кают, каждая со своими тщательно декорированными жилым и спальным отделениями и ванной из розового мрамора. Каюты, по отзыву Клоуи, были «настолько богаты, что это граничило с дурным вкусом». Все каюты имели названия греческих островов, очертания которых были выбиты на золотых медальонах, прикрепленных к дверям.

Сэр Уинстон Черчилль и его жена Клементина, частые гости на борту «Кристины», уже ушли в свою каюту, «Корфу». Франческа прошла мимо нее, когда искала очертания своего острова — Лесбоса. Клоуи рассмеялась, когда их поместили в каюту с этим названием, и сказала Франческе, что несколько дюжин мужчин определенно не согласились бы с таким выбором. Когда Франческа спросила почему, Клоуи ответила, что она слишком молода, чтобы это понимать.

Франческа терпеть не могла, когда Клоуи отвечала на ее вопросы подобным образом, и как-то раз спрятала голубой пластмассовый ящичек, в котором хранился противозачаточный колпачок матери. Однажды мать сказала, что это — самая ценная ее вещь, хотя Франческа не могла понять почему. Она не отдавала ее, пока Джанкарло Моранди не выволок ее с уроков, когда Клоуи не видела, и не пригрозил выкинуть ее за борт, чтобы акулы съели ее наглые гляделки, если она немедленно не скажет, что сделала с этой штукой. Теперь Франческа ненавидела Джанкарло Моранди и старалась держаться от него подальше.

Подходя к «Лесбосу», Франческа услышала, что открывается дверь «Родоса». Она остановилась, увидев, как выходит в коридор Эван Вариан, и улыбнулась ему, продемонстрировав прелестные ровные зубки и пару ямочек на щеках.

— Привет, принцесса, — сказал он тем громким, звонким голосом, которым говорил, играя и жуликоватого глупого офицера-контрразведчика Джона Буллита в недавно вышедшем и пользовавшемся феноменальным успехом фильме «Шпион Буллит», и Гамлета на сцене «Олд Вик». Несмотря на происхождение — он был сыном ирландской учительницы и каменщика из Уэльса, — у Вариана были четкие черты английского аристократа и длинная прическа оксфордского преподавателя. Он был одет в бледно-лиловую рубашку для поло с пестрым широким галстуком и белые брюки-дудочки. Но что было важнее всего для Франчески — он курил трубку, чудесную коричневую трубку с расписанным под мрамор деревянным чубуком, как у мужчин, что гуляли с детьми в парке.

— Не поздновато ли для тебя? — поинтересовался он.

— Я всегда еще не сплю в это время, — ответила она, слегка встряхивая локонами и собрав всю свою важность, — только дети ложатся спать рано!

— О, конечно. А уж ты-то точно не ребенок. Наверное, ты крадешься на свидание со своим поклонником?

— Не смешите меня! Мамочка разбудила меня, чтобы я показала им фокус с икрой.

— О да, да, фокус с икрой. — Он набивал табак в трубку, уплотняя его большим пальцем. — На этот раз ты пробовала икру с завязанными глазами или определяла ее по виду?

— Только по виду. Она больше не велит мне делать фокус с завязанными глазами. В прошлый раз, когда мы показывали его, меня начало тошнить. — Она видела, что Эван собирается уходить, и быстро сделала следующий ход; — Вам не кажется, что мамочка ужасно хорошо выглядит ночью?

— Твоя мамочка всегда прекрасно выглядит. — Он зажег спичку и поднес ее к трубке.

— Сесил Битон говорит, что она одна из самых красивых женщин в Европе. У нее идеальная фигура, и, конечно, она замечательная хозяйка. — Франческа соображала, что должно произвести на него нужное впечатление. — А вы знаете, что она делала кэрри, когда никто еще и не думал об этом?

— Легендарный подвиг, принцесса. Но перед тем как упражняться в дальнейших восхвалениях своей мамочки, не забудь, что мы с ней терпеть не можем друг друга.

— Ну, она подружится с вами, если я ей скажу. Мамочка делает все, что я хочу!

— Я предупрежден, — сухо заметил он. — Однако даже если ты сможешь изменить мнение твоей мамочки, которое, по-моему, явно отрицательное, ты не сможешь изменить мое. Поэтому я боюсь, что тебе следует забросить сеть для ловли отца в другом месте. Признаюсь, меня в дрожь бросает от одной мысли связаться с Клоуи и ее неврозами!

Ничего не получалось у Франчески этой ночью, и она обиженно проговорила:

— Но я боюсь, что она собирается выйти замуж за Джанкарло, и, если она так поступит, это будет из-за вас! Он страшное дерьмо, я его ненавижу.

— Боже, Франческа, что за слова для ребенка! Клоуи должна тебя отшлепать.

В ее глазах собирались грозовые облака.

— Что за вздор! Похоже, ты тоже дерьмо.

Вариан подтянул штанины брюк, чтобы они не помялись, и встал перед ней на колени:

— Франческа, ангел мой, ты должна быть счастлива, что я не твой отец. Будь я твоим отцом, я запер бы тебя в темном чулане и оставил там, пока из тебя не получилась бы мумия!

Глаза Франчески наполнились непритворными слезами.

— Ненавижу тебя, — закричала она и изо всех сил пнула его в голень. Вариан, вскрикнув, вскочил.

Дверь «Корфу» резко распахнулась.

— Можно попросить, чтобы старому человеку дали спокойно уснуть! — Грузная фигура сэра Уинстона Черчилля заполнила весь дверной проем. — Вы не могли бы заниматься своими делами в другом месте, мистер Вариан? А вы, юная особа, отправляйтесь спать наконец, или наша завтрашняя карточная игра отменяется!

Ни слова не говоря, Франческа юркнула в «Лесбос». Если у нее и не было отца, так по крайней мере она могла найти дедушку!

С годами романтические дела Клоуи настолько запутались что даже Франческа поняла — ее мать никогда не сможет оставаться с одним мужчиной так долго, чтобы выйти за него замуж.

Она приучила себя находить преимущества в отсутствии отца.

Франческа решила, что она уже достаточно взрослая, чтобы самой справляться со своими проблемами. И уж конечно, она не нуждалась в указаниях, что делать, а чего не делать, особенно после того, как, повзрослев, Франческа стала привлекать внимание юных мальчиков. Мальчики толпились вокруг нее всюду, где она появлялась, и их голоса звучали, как у молодых петушков, когда они пытались заговорить с ней. Она дарила им нежные двусмысленные улыбки, заставлявшие их краснеть, и упражнялась, используя все приемы флирта, которые подсмотрела у Клоуи: нежный смех, грациозный наклон головы, быстрый взгляд из-под ресниц. Каждый из этих приемов срабатывал.

К юности она расцвела. Ее детские платьица уступили место крестьянским одеждам с пестрыми шалями с бахромой и разноцветными бусами на шелковых нитях. Франческа сделала завивку, проколола уши и мастерски подкрашивала глаза — казалось, они занимают все лицо. Она доросла до бровей матери и, к большому своему огорчению, перестала расти. Однако в отличие от Клоуи, которая в глубине души все еще не до конца избавилась от мироощущения толстушки, Франческа никогда ни на йоту не сомневалась в своей красоте. Она просто существовала, как существуют воздух, солнечный свет и вода. Бог мой, ну совсем как Мери Квант! К семнадцати годам дочь Блэк Джека Дея стала легендой.

Эван Вариан вновь вошел в ее жизнь на дискотеке у семьи Аннабель. Франческа со своим спутником уходили, отправляясь в Белую Башню, и только миновали стеклянную перегородку, отделяющую у Аннабель дискотеку от столовой. Даже в подчеркнуто модной атмосфере самого популярного лондонского клуба алый бархатный брючный костюм Франчески с приподнятой линией плеч привлекал повышенное внимание. Отчасти оно было связано и с тем, что Франческа не имела обыкновения носить блузку под жакетом с глубоким V-образным вырезом, и очертания ее юной груди соблазнительно круглились выше точки соединения отворотов. Эффект усугублялся ее короткой прической типа «твигги», делавшей ее похожей на суперсексуального лондонского школьника.