Книга 1 - Высоцкий Владимир Семенович. Страница 71

БАЛЛАДА О ЛЮБВИ

Когда вода всемирного потопа

Вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока

На берег тихо выбралась любовь.

И растворилась в воздухе до срока

Над грешною землей материков,

И чудаки еще такие есть,

Вдыхают полной грудью эту смесь.

И ни наград не ждут, ни наказанья,

И, думая, что дышат просто так,

Они внезапно попадают в такт

Такого же неровного дыханья.

Только чувству, словно кораблю,

Долго оставаться на плаву,

Прежде чем узнать, что я люблю

То же, что дышу, или живу.

И вдоволь будет странствий и скитаний,

Страна любви великая страна,

И рыцарей своих для испытаний

Все строже станет спрашивать она.

Потребует разлук и расстояний,

Лишит покоя, отдыха и сна,

Но вспять безумцев не поворотить,

Они уже согласны заплатить.

Любой ценой и жизнью бы рискнули,

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули.

Снег и ветер избранных пьянил,

С ног сбивал, из мертвых воскрешал

Потому, что, если не любил,

Значит, и не жил, и не дышал.

Но многих захлебнувшихся любовью

Не докричишься, сколько не зови,

Им счет ведут молва и пустословье,

Но этот счет замешан на крови.

Но мы поставим свечи в изголовье

Погибшим от невиданной любви.

Их голосам всегда сливаться в такт,

И душам их дано бродить в цветах.

И вечностью дышать в одно дыханье,

И встретиться со вздохом на устах,

На хрупких переправах и мостах,

На узких перекрестКах мирозданья.

И я поля влюбленным постелю,

Пусть пьют во сне и наяву,

И я дышу, и значит, я люблю,

Я люблю, и, значит, я живу.

ЛЮБОВЬ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Может быть выпив поллитру,

Некий художник от бед

Встретил чужую палитру и

Посторонний мольберт.

Дело теперь за немногим,

Нужно натуры живой,

Глядь, симпатичные ноги

Гордо идут с головой.

Он подбегает к Венере:

„Знаешь ли ты, говорят,

Данте к своей Алигьери

Запросто шастает в ад.

Ада с тобой нам не надо

Холодно в царстве теней.

Кличут меня Леонардо,

Так раздевайся скорей.

Я тебя даже нагую

Действием не оскорблю.

Ну дай я тебя нарисую

Или из глины слеплю“.

Но отвечала сестричка:

„Как же вам не ай-яй-яй,

Честная я католичка

И не согласная я.

Вот испохабились нынче,

Так и таскают в постель.

Ишь, Леонардо да Винчи,

Тоже какой Рафаэль.

С детства я против распутства,

Не соглашуся ни в жизнь.

Да мало, что ты для искусства

Сперва давай-ка женись.

Там и разденемся в спальной,

Как у людей повелось.

Да мало, что ты гениальный,

Мы не глупее небось“.

„Что ж, у меня вдохновенье,

Можно сказать, что экстаз“,

Крикнул художник в волненьи,

Свадьбу сыграли нараз.

Женщину с самого низа

Встретил я раз в темноте.

Это была Монна Лиза,

В точности как на холсте.

Бывшим подругам в сорренто

Хвасталась эта змея:

„Ловко я интеллигента

Заполучила в мужья“.

Вкалывал он больше года.

Весь этот длительный срок

Все ухмылялась Джоконда,

Мол, дурачок, дурачок.

В песне разгадка дается

Тайны улыбки, а в ней

Женское племя смеется

Над простодушьем мужей.

* * *

День-деньской я с тобой, за тобой,

Будто только одна забота,

Будто выследил главное что-то то,

Что снимет тоску как рукой.

Это глупо — ведь кто я такой?

Ждать меня — никакого резона,

Тебе нужен другой и покой,

А со мной — неспокойно, бессонно.

Сколько лет ходу нет — в чем секрет?!

Может я невезучий? Не знаю!

Как бродяга гуляю по маю,

И прохода мне нет от примет.

Может быть, наложила запрет?

Я на каждом шагу спотыкаюсь:

Видно, сколько шагов — столько бед.

Вот узнаю, в чем дело, — покаюсь.

* * *

Запомню, запомню, запомню тот вечер,

И встречу с любимой, и праздничный стол.

Сегодня я сам самый главный диспетчер,

И стрелки сегодня я сам перевел.

И пусть отправляю я поезд в пустыню,

Где только барханы в горячих лучах,

Мои поезда не вернутся пустыми,

Пока мой оазис совсем не зачах.

И вновь отправляю я поезд по миру,

Я рук не ломаю, навзрыд не кричу.

И мне не навяжут чужих пассажиров

Сажаю в свой поезд кого захочу.

ТО БЫЛА НЕ ИНТРИЖКА

То была не интрижка,

Ты была на ладошке,

Как прекрасная книжка

В грубой супер-обложке.

Я влюблен был, как мальчик.

С тихим трепетом тайным

Я читал наш романчик

С неприличным названьем.

Были слезы, угрозы,

Все одни и все те же,

В основном была проза,

А стихи были реже.

Твои бурные ласки

И все прочие средства,

Это странно, как в сказке

Очень раннего детства.

Я надеялся втайне,

Что тебя не листали,

Но тебя, как в читальне,

Очень многие брали.

Не дождуся я, видно,

Когда я с опозданьем

Сдам с рук на руки книгу

С неприличным названьем.