Илиада (пер. Н.М.Минского) - Гомер. Страница 26
4-80
Каждый из них говорил, к своему обращаясь соседу:
"Или вернется война и смятение битвы жестокой,
Или же дружбу и мир учредит средь обоих народов
Царь Олимпиец Зевес, кто войною людей управляет".
Так говорили они, аргивяне и мужи троянцы.
4-85
И Лаодоку, герою бойцу, Антенорову сыну,
Ставши подобной, Афина с толпою Троянцев смешалась,
Взором ища, не найдет ли Пандара, подобного богу, —
И беспорочно-могучего сына царя Ликаона
Вскоре нашла. Он стоял меж рядами бойцов щитоносцев.
4-90
Сильных мужей, что пришли с берегов отдаленных Эзиппа.
Стала богиня вблизи и крылатое молвила слово:
"Хочешь ли слушать меня, рассудительный сын Ликаона?
Быструю должен стрелу ты, осмелясь, пустить в Менелая.
Ты б меж троянцами всеми стяжал благодарность и славу,
4-95
А наибольше всего у героя царя Александра.
Тотчас блистательный дар он пришлет тебе, если увидит,
Что Менелай, сын Атрея, любимый Ареем, сраженный
Быстрой твоею стрелой, на костер погребальный восходит.
Что же, повергни стрелой знаменитого сына Атрея,
4-100
Дай лишь обет Аполлону Ликийскому, славному луком,
Из первородных ягнят гекатомбой почтить его пышной,
В день, как домой ты вернешься, в свой город священный Зелею".
Так говорила она и его убедила, безумца.
Снял он блестящий свой лук, на который снабдил его рогом
4-105
Дикий козел похотливый, им некогда в грудь пораженный.
Сидя в засаде, он подле расселины камня увидел
И поразил его в грудь, и тот навзничь на камень свалился.
Пядей в шестнадцать рога у него ото лба поднимались,
И полировщик рогов искусно приладил их вместе,
4-110
Гладко затем обточил, золотые приделав загибы.
Лук свой Пандар натянул и к земле прислонил, положивши,
А впереди со щитами товарищи храбрые стали,
Чтобы не раньше ахейцы отважные с места вскочили,
Чем упадет Менелай, сын Атрея, любимый Ареем.
4-115
Крышку колчана подняв, оперенную новую вынул
Он торопливо стрелу — виновницу черных страданий.
И, приложив к тетиве стрелу заостренную, громко
Дал он обет Аполлону Ликийскому, славному луком,
Из первородных ягнят гекатомбой почтить его пышной,
4-120
В день, как домой возвратится, в свой город священный Зелею.
Вскоре затем, захвативши стрелу вместе с жилой бычачьей,
Тесно к груди тетиву придавил он, а к луку — железо.
Тотчас, лишь только он рог изогнул в виде круга большого,
Лук зазвенел, тетива застонала, стрела отскочила
4-125
Острым концом впереди, пролететь порываясь чрез войско.
Но и тебя, Менелай, не забыли блаженные боги.
Первая Зевсова дочь, что дарует в сраженьи победу,
Стала вблизи и стрелу смертоносную прочь отклонила
И удалила от кожи, поспешно, как мать от ребенка
4-130
Муху спешит удалить, когда в сладком он сне отдыхает.
И острие наклонилось туда, где крючки золотые
Пояс держали на нем, как бы панцирь двойной образуя.
В пояс, прилаженный плотно, стрела острием угодила
И проскочила чрез пояс, отделанный с дивным искусством,
4-135
Также чрез панцирь она пролетела, украшенный пышно,
И через медь, что на теле носил он, защиту от копий,
Больше всего охранявшую мужа. Ее пронизавши,
Кожу на теле героя стрела оцарапала сверху;
В то же мгновение черная кровь заструилась из раны.
4-140
Точно слоновая кость, что в Меонии или в Карии
Женщина пурпуром красит, чтоб конский нащечник сготовить;
Долго в жилище ее он лежит, и наездников много
Тщетно желают его получить, — он царю достается
На украшенье коню, самому же вознице на славу:
4-145
Так у тебя, Менелай, обагрилися черною кровью
Сильные бедра и голени, также прекрасные ступни.
И содрогнулся в то время владыка мужей Агамемнон,
Видя, как черная кровь заструилась из раны героя.
Также и сам Менелай содрогнулся, любимец Арея,
4-150
Но как взглянул, что зазубрины меди остались наружу,
Тотчас в груди у него успокоилось храброе сердце.
Тяжко стеная, тогда Агамемнон владыка промолвил,
За руку взяв Менелая, — и, внемля вздыхала дружина:
Милый мой брат! Видно, к смерти твоей дал я клятвы союза,
4-155
Выслав тебя одного за ахеян с троянцами биться.
Вот поразили троянцы тебя, клятвы мира поправши.
Но не напрасно свершаются клятвы, заклания агнцев,
И возлиянья вина и пожатия рук при союзах.
Если досель Олимпиец еще не воздал за измену,
4-160
Все ж он, хоть поздно воздаст. За нее они многим заплатят —
И головою своей, и детьми, и супругами также.
Твердо уверен мой ум, и я это предчувствую сердцем:
Будет когда-либо день, и погибнет священная Троя,
Старец погибнет Приам и народ копьеносца Приама.
4-165