Мороз, красный нос - Некрасов Николай Алексеевич. Страница 2

Старик на высоком бугре.

Решился. Крестом обозначил,

Где будет могилу копать,

Крестом осенился и начал

Лопатою снег разгребать.

Иные приемы тут были,

Кладбище не то, что поля:

Из снегу кресты выходили,

Крестами ложилась земля.

Согнув свою старую спину,

Он долго, прилежно копал,

И желтую мерзлую глину

Тотчас же снежок застилал.

Ворона к нему подлетела,

Потыкала носом, прошлась:

Земля как железо звенела

Ворона ни с чем убралась...

Могила на славу готова,

"Не мне б эту яму копать!

(У старого вырвалось слово.)

Не Проклу бы в ней почивать,

Не Проклу!.."Старик оступился,

Из рук его выскользнул лом

И в белую яму скатился,

Старик его вынул с трудом.

Пошел... по дороге шагает...

Нет солнца, луна не взошла...

Как будто весь мир умирает:

Затишье, снежок, полумгла...

В овраге, у речки Желтухи,

Старик свою бабу нагнал

И тихо спросил у старухи:

"Хорош ли гробок-то попал?"

Уста ее чуть прошептали

В ответ старику: "Ничего".

Потом они оба молчали,

И дровни так тихо бежали,

Как будто боялись чего...

Деревня еще не открылась,

А близко - мелькает огонь.

Старуха крестом осенилась,

Шарахнулся в сторону конь

Без шапки, с ногами босыми,

С большим заостренным колом,

Внезапно предстал перед ними

Старинный знакомец Пахом.

Прикрыты рубахою женской,

Звенели вериги на нем;

Постукал дурак деревенской

В морозную землю колом,

Потом помычал сердобольно,

Вздохнул и сказал: "Не беда!

На вас он работал довольно!

И ваша пришла череда!

Мать сыну-то гроб покупала,

Отец ему яму копал,

Жена ему саван сшивала

Всем разом работу вам дал!.."

Опять помычал - и без цели

В пространство дурак побежал.

Вериги уныло звенели,

И голые икры блестели,

И посох по снегу черкал.

У дома оставили крышу,

К соседке свели ночевать

Зазябнувших Машу и Гришу

И стали сынка обряжать.

Медлительно, важно, сурово

Печальное дело велось:

Не сказано лишнего слова,

Наружу не выдано слез.

Уснул, потрудившийся в поте!

Уснул, поработав земле!

Лежит, непричастный заботе,

На белом сосновом столе,

Лежит неподвижный, суровый,

С горящей свечой в головах,

В широкой рубахе холщовой

И в липовых новых лаптях.

Большие, с мозолями, руки,

Подъявшие много труда,

Красивое, чуждое муки

Лицо - и до рук борода...

Пока мертвеца обряжали,

Не выдали словом тоски,

И только глядеть избегали

Друг другу в глаза бедняки,

Но вот уже кончено дело,

Нет нужды бороться с тоской,

И что на душе накипело,

Из уст полилося рекой.

Не ветер гудит по ковыли,

Не свадебный поезд гремит

Родные по Прокле завыли,

По Прокле семья голосит:

"Голубчик ты наш сизокрылый!

Куда ты от нас улетел?

Пригожеством, ростом и силой

Ты ровни в селе не имел.

Родителям был ты советник,

Работничек в поле ты был,

Гостям хлебосол и приветник,

Жену и детей ты любил...

Что ж мало гулял ты по свету?

За что нас покинул, родной?

Одумал ты думушку эту,

Одумал с сырою землей

Одумал - а нам оставаться

Велел во миру, сиротам,

Не свежей водой умываться,

Слезами горючими нам!

Старуха помрет со кручины,

Не жить и отцу твоему,

Береза в лесу без вершины

Хозяйка без мужа в дому.

Ее не жалеешь ты, бедной,

Детей не жалеешь... Вставай!

С полоски своей заповедной

По лету сберешь урожай!

Сплесни, ненаглядный, руками,

Сокольим глазком посмотри,

Тряхни шелковыми кудрями,

Сахарны уста раствори!

На радостях мы бы сварили

И меду и браги хмельной,

За стол бы тебя посадили

Покушай, желанный, родной!

А сами напротив бы стали,

Кормилец, надежа семьи!

Очей бы с тебя не спускали,

Ловили бы речи твои..."

На эти рыданья и стоны

Соседи валили гурьбой:

Свечу положив у иконы,

Творили земные поклоны

И шли молчаливо домой.

На смену входили другие,

Но вот уж толпа разбрелась,

Поужинать сели родные

Капуста да с хлебушком квас.

Старик бесполезной кручине

Собой овладеть не давал:

Подладившись ближе к лучине,

Он лапоть худой ковырял.

Протяжно и громко вздыхая,

Старуха на печку легла,

А Дарья, вдова молодая

Проведать ребяток пошла.

Всю ноченьку, стоя у свечки,

Читал над усопшим дьячок,

И вторил ему из-за печки

Пронзительным свистом сверчок.

Сурово метелица выла

И снегом кидала в окно,

Невесело солнце всходило:

В то утро свидетелем было

Печальной картины оно.

Савраска, запряженный в сани,

Понуро стоял у ворот;

Без лишних речей, без рыданий

Покойника вынес народ.

- Ну, трогай, саврасушка! трогай!

Натягивай крепче гужи!

Служил ты хозяину много,

В последний разок послужи!...

В торговом селе Чистополье

Купил он тебя сосунком,

Взрастил он тебя на приволье,

И вышел ты добрым конем.

С хозяином дружно старался,

На зимушку хлеб запасал,

Во стаде ребенку давался,

Травой да мякиной питался,

А тело изрядно держал.

Когда же работы кончались

И сковывал землю мороз,

С хозяином вы отправлялись

С домашнего корма в извоз.

Немало и тут доставалось

Возил ты тяжелую кладь,

В жестокую бурю случалось,

Измучась, дорогу терять.

Видна на боках твоих впалых

Кнута не одна полоса,

Зато на дворах постоялых

Покушал ты вволю овса.

Слыхал ты в январские ночи

Метели пронзительный вой

И волчьи горящие очи

Видал на опушке лесной;

Продрогнешь, натерпишься страху,

А там - и опять ничего!

Да, видно, хозяин дал маху

Зима доконала его!..

Случилось в глубоком сугробе

Полсуток ему простоять,

Потом то в жару, то в ознобе

Три дня за подводой шагать:

Покойник на срок торопился

До места доставить товар.

Доставил, домой возвратился

Нет голосу, в теле пожар!

Старуха его окотила

Водой с девяти веретен

И в жаркую баню сводила,