Рай — Техас! - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 64

Она посмотрела на него как на помешанного:

— Неужели ты настолько самовлюблен, что уже считаешь меня своей вещью? — Она направилась к выходу.

— Ты не посмеешь выйти отсюда!

— Должно быть, тебе трудно будет понять, что я сейчас скажу, Бобби Том, но я хочу, чтобы ты это хотя бы запомнил! — Она остановилась и набрала в грудь воздуха. — Не родился еще тот человек, который может заставить делать меня что-то против моей воли.

Бобби Том, стоя у окна, мрачно наблюдал, как Грейси пересекает дворик, направляясь к своей квартирке. Ему, собственно говоря, было наплевать, куда она пойдет. Сегодня она переступила черту, и, если он не поставит ее на место, покоя ему в этой жизни не будет. Он отвернулся от окна и заходил по гостиной кругами.

Опять забренчал телефон. Автоответчик голосом Грейси предложил абоненту оставить сообщение. Мягкий женский голос тут же замурлыкал во всю мощь динамиков:

— Бобби Том, говорит Одетта Дауни. Не могли бы вы позвонить Долли Партон и попросить ее прислать нам один из ее париков для нашего благотворительного аукциона? Мы уверены, что могли бы выручить за него хорошую сумму…

Он сорвал аппарат со стены и швырнул на пол.

Грейси знала, как он любит свою мать! Она могла бы понять его чувства!

Он вытащил сигару из коробки, которую держал в верхнем ящике стола, откусил острый кончик и выплюнул на ковер. Джимбо мог бы оштрафовать его, если бы это случилось на улице: Но к черту Джимбо!

Он попытался разобраться, что же, собственно, его так бесит.

То, что его мать встречается с Уэем?

Или то, что она не сказала ему об этом?

К горлу его подступил комок. Он с отвращением посмотрел на сигару. Сузи Дэнтон боготворила своего мужа. Как она могла подпустить к себе этого ублюдка?

Его мысли опять обратились к Грейси. Всю свою жизнь он занимался спортом, и идея верности и преданности товарищам по команде стала частью его существа. Грейси сегодня явственно показала, что такие чувства ей недоступны.

Он сломал пять спичек, прежде чем ему удалось раскурить сигару. Выпуская короткие клубы дыма, он решил, что получил по заслугам. Он с самого начала видел, что она собой представляет, но мирился с ее скверным характером, на многое закрывал глаза и довел дело до того, что она кусает его, подобно мелкой блохе под плотной рубашкой.

Впрочем, хватит об этом. Он решил сегодня немного поработать, но совсем не собирался торчать, здесь до утра. Подтянув к себе стопку бумаг, он взглянул на верхний лист, но с таким же успехом мог бы смотреть на китайца. Дом был холоден и безмолвен.

Он положил сигару в пепельницу, потом подровнял бумаги и передвинул их к краю стола. Тишина угнетала его. В последнее время он привык к ненавязчивой суете, которую Грейси вносила в его быт. Ему становилось спокойнее, когда он слышал ее голос: «У аппарата Грейси Сноу, личный секретарь мистера Дэнтона…» Личный секретарь! Ей, наверно, самой нравилось, как это звучит.

А ему нравилось, заходя в гостиную, находить ее там свернувшейся в клубок на уютном диванчике. Она любила посидеть там, листая книжку, и порой засыпала за этим занятием. Осторожно, чтобы не разбудить ее, он выносил из кабинета скверный кофе, который она для него сварила, и готовил себе новый, тщательно затирая следы своего присутствия у плиты, чтобы она ни о чем не узнала.

Еще раз с отвращением взглянув на бумаги, он встал из-за стола и прошел в спальню, но ему не полегчало и там. Даже стены этой небольшой комнатки, казалось, насквозь пропитались ее запахом, напоминавшим ему и о весенних цветах, и о летних персиках. Иногда он шутливо говорил ей, что от нее веет всеми временами года. В ее волосах таились теплые блики осени, а в умненьких серых глазах порой поблескивали зимние льдинки. Он все реже в последнее время напоминал себе, что она не самая раскрасавица в Соединенных Штатах, а когда напоминал, утешался тем, что она все равно чертовски привлекательна.

Внимание его привлек синий клочок ткани, валявшийся на ковре — с той стороны постели, где она любила понежиться после объятий. Он наклонился, чтобы поднять его, и понял, что это ее трусики. Ему страшно захотелось быстрым шагом пересечь двор, вбежать по лестнице и грубо взять ее там, где застанет. Черт возьми, он все-таки сильно к ней привык!

Пережив первое чувство новизны, он должен был, по всей известной ему логике, неминуемо охладеть к ней, но этого почему-то не случилось. Ему уже приходилось ломать голову, выдумывая новые штучки, чтобы держать марку, но надо сказать, что ему были по душе и старые проверенные способы сексуальной близости с ней. Ему нравилось то, как она льнула к нему, и те мягкие горловые звуки, которые она издавала. Она была любознательна и неутомима, но он всегда мог смутить ее без особых усилий. Правда, и она смущала его, когда вдруг с ненасытной жадностью принималась разглядывать его тело.

Он не мог ясно выразить одну мысль, которая все чаще приходила ему на ум в виде смутной догадки, не желающей облачиться в слова. Когда он обладал Грейси, он точно знал, что она чувствует его всего, от корней волос до кончиков ногтей, и не мог понять, как это у нее выходит. Он подумал о толпах женщин, с которыми встречался и спал. Ни одна из них не чувствовала его, как Грейси. Грейси чувствовала его как надо.

Иногда она проделывала одну маленькую забавную штучку, когда они разжимали объятия. Он лежал, откинувшись на подушки, чувствуя, как сладкая истома разливается по всему телу, а она рисовала пальчиком маленький знак «икс» на его груди. Прямо над сердцем.

Он был непреложно уверен, что Грейси воображает, будто по уши влюблена в него. В этом не было ничего особенного. Он привык к тому, что после близости с ним женщины начинают «страдать и сохнуть», и научился обходиться с ними с предельной прямотой, чтобы неизбежный момент разлуки не разбивал их сердец. У Грейси эта болезнь пройдет без особых осложнений, она накрепко усвоила, что он относится к ней как к другу, и достаточно благоразумна, чтобы не претендовать на большее. Она может устраивать ему сиену по любому, подобному сегодняшнему, поводу, но никогда не впадет в истерику из-за недостатка нежности с его стороны.

Эта мысль неожиданно усугубила его раздражение. Он вышел в гостиную, прихватил там окурок сигары и двинулся на кухню. Если женщина любит мужчину, она должна бороться за него. Ей надо вести себя поразумнее, чтобы не допускать трений и осложнений. «Бобби Том, а не кажется ли тебе, что в этом случае ты мог бы чуточку пересмотреть свое мнение?» — вот как ей следует разговаривать с ним в спорных ситуациях. Немножко преданности и понимания, немножко тактичности и уступчивости — и будешь валяться в постельке со своим обожаемым Бобби Томом, а не париться в тесной клетушке над гаражом.

По мере того как его настроение становилось все отвратительнее, он пополнял и расширял перечень обид, нанесенных ему Грейси, и пришел к выводу, что она — отчаянная кокетка. Вокруг нее постоянно крутится множество мужчин, и каждому она находит времечко улыбнуться. Она не должна так посверкивать глазками и смотреть в рот каждому олуху, словно любое его дурацкое слово весит не меньше цитаты иэ Библии. Современная скромная, добропорядочная женщина должна уметь сдерживать свои инстинкты.

Он достал из холодильника пакет молока, отгрыз уголок и сделал хороший глоток. Справедливости ради следует признать, что не одна она виновата в своей популярности у представителей лучшей половины человечества. Грейси все-таки хороша собой, а в Теларозе тоже хватает любителей раскатать губу на все, что шевелится. Ему пришлось даже на днях потолковать с парой парней и сделать им небольшое дружеское внушение, что Грейси — его невеста, а не какая-нибудь телка, которую, кинув монетку, таскают по мотелям из комнаты в комнату.

Он сунул пакет в холодильник и вновь пошел слоняться по дому из угла в угол, лелея чувство обиды. Обходя пустынные комнаты, он пытался успокоить себя. В своем ли он уме? Из-за чего это он так себя изводит? О чем это так запечалился несокрушимый Бобби Том Дэн-тон, у которого на руках все тузы?