Рожденный очаровывать - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 50

– Погоди. Я...

Но она уже зашагала к кибитке. Серебряные бусинки на сиреневом топе сверкали в темноте, как крохотные звездочки.

Ему хотелось крикнуть ей вслед, что он не нуждается ни в чьем сочувствии. Но Дин Робийар никогда не гонялся за женщинами, и даже Блу Бейли не заставит его отважиться на подобный идиотизм.

Поэтому он пошел к дому. Там было тихо. Он побродил по гостиной, открыл стеклянные двери и ступил на бетонную плиту, основание для будущего крытого крыльца, рядом с которым валялись связки досок, ожидавшие струсивших плотников.

Он пытался любоваться звездами, но на сердце было слишком тяжело. Ферма должна была стать его убежищем, местом, где он мог бы отрешиться от всех проблем и расслабиться, но наверху спали Безумный Джек и Райли, а его спину защищала одна лишь Блу. Все в его жизни разладилось, и он не знал, как вновь обрести равновесие.

Дин не привык ощущать отчаянную неуверенность в себе и поэтому вернулся в дом и направился к лестнице. Но, поднявшись на несколько ступенек, застыл как вкопанный.

Глава 16

На верхней ступеньке, съежившись в комочек, сидела Райли, сжимавшая в кулачке большой нож. Рядом примостилась Паффи. Нож самым странным образом контрастировал с розовой пижамой в сердечках и круглым детским личиком. Но Дин не желал разбираться еще и с этим. Почему здесь нет Блу? Она бы точно знала, что делать с Райли, и сказала бы девочке все, что та хотела слышать.

Но Дин заставил себя идти дальше. Добравшись до верхней площадки, он кивком показал на нож:

– Интересно, зачем это тебе?

– Я... я услышала шум. – Она подтянула колени ближе к груди. – Ну... и подумала... что вдруг это убийца или маньяк... то есть... не знаю.

– А это оказался я.

Он нагнулся и взял у нее нож. Паффи, выглядевшая куда чище и толще, чем в пятницу, с присвистом зевнула и закрыла глаза.

– Я слышала шум до того, как ты пришел, – пояснила она. глядя на проклятый нож с таким видом, словно Дин собирался воткнуть его ей в грудь.

– В десять тридцать две. Ава дала мне с собой будильник.

– И ты просидела здесь два часа?

– Кажется, я проснулась, когда ушел па.

– Его здесь нет?

– По-моему, он пошел к Эйприл.

Не требовалось особого воображения, чтобы представить, как проводят время Безумный Джек и его дорогая старенькая мамочка.

Дин устремился к комнате Джека и швырнул нож на кровать. Пусть поломает голову, как нож попал сюда.

Вернувшись, он обнаружил, что Райли не двинулась с места и по-прежнему обнимает свои колени. Даже собачка сбежала от нее.

– После ухода па я услышала потрескивание, будто кто-то пытался вломиться в дом... и, может, у них был пистолет или что-то в этом роде.

– Это старый дом. В таких всегда потрескивают стены и полы. Как ты раздобыла нож?

– Спрятала в спальне, перед тем как ложиться в постель. Мой дом... в Нашвилле у нас сигнализация. А здесь, наверное, ничего подобного нет.

Она два часа просидела здесь, вооруженная кухонным ножом? При мысли об этом он словно обезумел.

– Иди спать, – бросил он резче, чем намеревался. – Теперь я здесь, и тебе нечего бояться.

Девочка кивнула. Но не пошевелилась.

– Что-то не так?

Она принялась грызть ноготь.

– Ничего.

Он нашел ее с кухонным ножом, а перед этим разозлился на Блу и кипел от ярости, зная, что Эйприл сейчас трахается с Безумным Джеком, поэтому сорвал гнев на малышке.

– Говори же, Райли. Я не умею читать мысли.

– Мне нечего сказать.

Но она упрямо оставалась на месте. Почему девчонка не уйдет к себе?

Он, обладавший безграничным терпением по отношению к самым непонятливым новичкам, сейчас выходил из себя.

– Думаю, что есть. Выкладывай.

– Я ничего не хочу, – поспешно заверила она.

– Прекрасно. Вот и сиди здесь.

– Ладно...

Ее голова опустилась еще ниже. Спутанная масса локонов закрыла лицо, и ее беззащитность стала канатом, тащившим его обратно в самые темные углы детства. Горло Дина перехватило.

– Надеюсь, ты понимаешь, – выдавил он, – что ни в чем не можешь рассчитывать на Джека, если не считать денег, конечно. Его никогда не будет рядом. Если захочешь чего-то, придется самой всего добиваться. Он не станет решать твои проблемы. Если сама за себя не постоишь, мир обрушится на тебя.

– Так и будет, – жалко пролепетала девочка. – Я постараюсь.

В пятницу утром на кухне она прекрасно сумела постоять за себя. В отличие от него она дожала отца, подчинила своей воле, но сейчас, видя ее такой, он бесился и ничего не мог с собой поделать.

– Ты говоришь то, что, по-твоему, я хочу слышать.

– Прости.

– Не стоит извиняться. Просто объясни, черт побери, что тебе нужно.

Ее плечи дрогнули.

– Я хочу, чтобы ты посмотрел, не скрывается ли убийца в моей комнате, – выпалила она.

Он со свистом втянул в себя воздух.

Слеза шлепнулась на штанину ее пижамы, прямо рядом с красным сердечком с надписью «Зацелуй меня до безумия».

Он оказался самой большой сволочью на свете, но больше так продолжаться не будет. Он не может ожесточиться против нее только потому, что девочка ему мешает.

Он опустился на ступеньку рядом с ней. Из его спальни выскочила Паффи и устроилась между ними.

Всю свою взрослую жизнь он не давал детским горестям взять верх над настоящим. Только на футбольном поле он выпускал на свободу тот вихрь темных эмоций, которые в обычное время держал под спудом. А вот теперь позволил гневу излиться на человека, менее всего это заслужившего. Он наказывал этого сверхчувствительного, беззащитного ребенка за то, что напомнил ему о собственной былой беспомощности.

– Я идиот, – тихо признался Дин. – Мне не следовало орать на тебя.

– Все в порядке.

– Ничего не в порядке. Я злился не на тебя, а на себя и Джека. Ты ничего плохого не сделала.

Он прямо видел, как она вбирает его слова, пропускает через мозг и, возможно, все-таки находит способ во всем обвинить себя. Невыносимая девчонка!

– Давай, не стесняйся. Врежь мне, – попросил он.

Она вскинула голову, и полные слез глаза потрясенно раскрылись.

– Да у меня рука не поднимется.

– Еще как поднимется! Так... делают все сестры, когда их братья ведут себя как последние кретины.

Ему было нелегко выговорить такое, но настало время перестать вести себя как эгоистичный осел. Пора становиться взрослым.

Райли от удивления даже рот раскрыла. Неужели он наконец признал ее?

В мокрых глазах засветилась надежда. Она хотела, чтобы он соответствовал всем ее иллюзиям.

– Ты не идиот.

Он должен все исправить или не сможет примириться с собой. Дин обнял ее за плечи. Она мигом закаменела, словно боялась шевельнуться из страха, что он отстранится. Она уже начинает на него рассчитывать. Дин смирился и обреченно прижал ее к себе.

– Я не умею быть старшим братом, Райли. И сам еще в душе ребенок.

– Я тоже, – серьезно кивнула она. – Я тоже в душе ребенок.

– Я не хотел кричать на тебя. Просто... волновался. И многое знаю о том, что тебе пришлось вынести.

Больше он ничего не сумел сказать. Только встал и поднял ее с лестницы.

– Давай проверим, много ли убийц в твоей комнате, после чего ты ляжешь и заснешь.

– Мне уже лучше. И не думаю, что там прячутся убийцы.

– Я тоже не думаю, но лучше проверить.

И тут ему в голову пришла довольно глупая идея, как исцелить хотя бы часть боли, которую он ей причинил.

– Я должен предупредить тебя... все старшие братья, которых я знаю, ужасно обращаются с младшими сестрами. Делают им всякие гадости.

– Это еще как?

– Ну... иногда они открывают шкаф сестры и орут, словно увидели чудовище, только для того, чтобы ее напугать.

Райли счастливо улыбнулась.

– Ты на такое не способен.

– Еще как способен. Если только ты не успеешь раньше, – ухмыльнулся он в ответ.

И Райли успела.