Стихотворения и поэмы - Андреев Даниил Леонидович. Страница 24
1955
* * *
А. А.
Как чутко ни сосредотачиваю
На смертном часе взор души —
Опять всё то же: вот, покачивая
Султаном, веют камыши,
И снова белый флигель – келейка
Сентябрьским солнцем залита,
Крыльцо, от смол пахучих клейкое,
И ты: такая ж – и не та.
Такими хрупко-невесомыми
Цветы становятся к зиме;
Так лес предсмертною истомою
Горит в червонной бахроме.
Пока не хлынет море вечности,
Пока над нами – бирюза,
Смотреть, смотреть до бесконечности
В ещё лазурные глаза.
Ещё раз нежностью чуть слышною
Склонись, согрей, благослови,
Неувядающею вишнею
Расцветшая в стране любви.
1950
Последнему другу
Не омрачай же крепом
Солнечной радости дня,
Плитою, давящим склепом
Не отягчай меня.
В бору, где по листьям прелым
Журчит и плещет ручей,
Пусть чует сквозь землю тело
Игру листвы и лучей.
С привольной пернатой тварью
Спой песню и погрусти,
Ромашку, иван-да-марью
Над прахом моим расти.
И в зелени благоуханной
Родимых таёжных мест
Поставь простой, деревянный,
Осьмиконечный крест.
1936—1950
Стихотворения разных лет
* * *
За днями дни… Дела, заботы, скука
Да книжной мудрости отбитые куски.
Дни падают, как дробь, их мертвенного стука
Не заглушит напев тоски.
Вся жизнь – как изморозь. Лишь на устах
осанна.
Не отступаю вспять, не настигаю вскачь.
То на таких, как я, презренье Иоанна —
Не холоден и не горяч!
1928
* * *
Лечь в тебя, горячей плоти родина,
В чернозем, в рассыпчатый песок…
Над глазами расцветет смородина —
Терпких ягод кисловатый сок.
Тихий корень, прикоснись к груди моей,
Выпей кровь из охладевших жил,
Мчи ее наверх, в поля родимые,
Где когда-то я дышал и жил.
Осенью лиловые и красные
Гроздья ягод птицы поклюют…
Где конец твоим высоким странствиям,
Плоть моя, где для тебя приют?
1935
Звезда урона
Из сада в сад бесшумно крадусь…
Всё тёплой ночью залито,
И радость, молодую радость
Не разделил еще никто.
Одно лишь слово прошептала;
А за плечом её, вдали,
Звезда Антарес колдовала
Над дольним сумраком земли.
Но этот взор! В нём снились зори,
В нем никла гибкая лоза, —
Глаза, сулящие как море,
Полынно-серые глаза!..
…Упругость веток отстраняя,
Где листья бьются об лицо,
Вокруг уснувшего сарая
Всхожу беззвучно на крыльцо.
И, серебря в руке мой ключик,
Нездешней бледностью бледна,
В жемчужной раковине тучек
Как перл покоится луна.
В постель? уснуть? томиться в неге
Я не могу. Я не могу!
Здесь, во дворе, в пустой телеге
Я ранний свет подстерегу!
Уже ничей мне шаг не слышен
По доскам улицы… Сквозь сон,
Склонясь на локоть, в чащу вишен
Гляжу, как тает небосклон.
<1930-е>
* * *
Где не мчался ни один наездник,
На лугах младенческой земли,
Белые и синие созвездья,
Млея и качаясь, расцвели.
И теплом дыша над бороздою,
Ветер рая, пролетая дол,
Два согласных стебля переплёл
И звезду соединил с звездою.
Мириады жизней пройдены,
Млечный Путь меняет облик пенный,
Только судьбы наши сплетены
Навсегда, во всех краях вселенной.
* * *
Ни кровью, ни грубостью праздников,
Ни безводьем духовных рек,
Ни кощунством, ни безобразием
Победить не властен наш век.
В дни татар находили отшельники
По скитам неприметный кров,
И смолисто-грустные ельники
Стерегли свечу от ветров.
Каждый нищий, каждый калека
Мог странничать, Бога ища, —
А ты, мой товарищ по веку,
Заперт, и нет ключа.
Чтоб враг не узнал вседневный,
О чем сердце поет в ночи,
Как молчальник скитов древних,
Опустив веки, – молчи.
Тишины крепостным валом
Очерти вкруг себя кольцо
И укрой молчанья забралом
Человеческое лицо.
Носители возмездия
Город. Прожектор. Обугленный зной.
Душная полночь ато́много века…
Бредит
под вздрагивающей пеленой
Поздних времен самозваная Мекка.
Страшное «завтра» столице суля,
Бродят о н и по извивам предчувствий
Пурпуром
в пятизвездьи Кремля.
Ужасом
в потаенном искусстве.
И перебегая по мысли огнем.
Вкрадываются в шелестящие слухи —
Множатся к вечеру, прячутся днем.
Хищны, как совы,
и зорки, как духи.
– Слушай!
В испепеляющий год
С уст твоих сорваны будут печати:
В страшное время —
и в страшный народ
Выйдешь
на беспощадном закате.
Но не ропщи, как слепец, на судьбу.
На ратоборство гигантов не сетуй.
Только Звездою Полынью
в гробу
Души пробудятся: нашейкометой!
Плуг наш окован железом веков.
Бороны остры, как зубы дракона:
Вырвут они из народных пластов
Камни Державы
и корни Закона.
Огненным ливнем страну опалив.
В тучах восплачет крылатая Карна.
Чтоб догорел наш кощунственный мир.
Наша веками сплетенная карма.
Вон уже стаи, крича, поднялись.
Кружат над смертным, над огненным ложем…
Но о спасении нам не молись.
Мы не умеем,
не в праве,
не можем.