За горизонтом - О'Нил Юджин. Страница 5

Картина вторая

Действие происходит поздним вечером того же дня в доме Мэйо, в большой комнате, где обычно собирается вся семья. Слева — два окна, из которых открывается вид на поле. В простенке старомодное бюро орехового дерева. В глубине, у стены в левом углу — буфет с зеркалом. Правее буфета окно, выходящее на дорогу, затем дверь, диван и еще дверь, ведущая в спальню. В дальнем правом углу стул с высокой прямой спинкой. От угла вдоль правой стены, печь, затем примерно в середине стены открытая дверь в кухню. В центре комнаты, на новом ковре дубовый обеденный стол, покрытый красной скатертью. На столе большая керосиновая лампа. Вокруг него четыре стула, один с высокой прямой спинкой, мягкие спинки трех остальных покрыты вышитой тканью. Стены оклеены красными узорными обоями. Несмотря на строгость, педантичный порядок и чистоту в комнате, впечатление чопорности не создается. В ней царит уют и дух скромного достатка, достигнутого и поддерживаемого трудом всех членов семьи.

На сцене Джеймс Мэйо, его жена, ее брат, капитан Дик Скотт, и Эндру. Миссис Мэйо — хрупкая, круглолицая женщина лет сорока пяти, некогда бывшая школьной учительницей. Заботы жены фермера согнули ее, но не сломили, она сохранила некоторую изысканность манеры выражения и поведения, чуждую остальным членам семьи. Кое-что, правда, передалось Роберту.

Ее брат капитан Скотт невысокого роста, коренаст, с обветренным живым лицом, на котором выделяются белые усы, — типичный морской волк. Говорит низким голосом, подкрепляя слова жестикуляцией, ему лет сорок восемь. Джеймс Мэйо сидит перед столом. Он в очках. На коленях у него "Журнал фермера", который, очевидно, он читал. Капитан Скотт сидит, облокотившись на стол. Поодаль налево, откинувшись на спинку стула, сидит Эндру. Он занят своими мыслями, хмурый взгляд устремлен в пол. Когда поднимается занавес. Скотт заканчивает рассказ из морской жизни. Остальные рассеянны, думают о чем-то своем и только делают вид, что очень заинтересованы рассказом капитана.

Скотт (со смехом). И как только я сошел на берег, эта миссионерка подозвала меня к себе и спрашивает серьезно-пресерьезно: — "Капитан, не будете ли вы так добры сказать, где ночуют чайки?" Вот ей-богу, так и спросила, черт ее побери! (Хлопает ладонью по столу и громко смеется.) Вопрос-то какой дурацкий, и лицо у нее, тьфу, преглупое! Я посмотрел на нее серьезно так, как только мог, и говорю: "Мадам, не могу ответить на ваш вопрос. Никогда я не видал, где у чаек койки, В следующий раз, — говорю я ей, — в следующий раз, как услышу, что они храпят, — посмотрю, где это они устроились на ночь, и сейчас же отпишу вам в письме". Она обозвала меня дураком, плюнула и быстро на другой галс повернула. (Громко хохочет.) Вот так я от нее и избавился.

Все присутствующие натянуто улыбаются и снова погружаются в мрачное молчание.

Миссис Мэйо (рассеянно, только для того, чтобы что-то сказать). А правда, Дик, где же все-таки чайки спят ночью?

Скотт (хлопая ладонью по стулу). Хо! Хо! Послушай ее, Джеймс! Еще одна! Ну, дьявол тебя возьми! Прости, что я бранюсь, Кейт!

Мэйо (с лукавым огоньком в глазах). Они, Кейти, отстегивают на ночь крылышки и расстилают их на воде — заместо перины.

Скотт. И просят рыб разбудить их на заре. Хо! Хо!

Миссис Мэйо (с натянутой улыбкой). Вечно вы, мужчины, смеетесь над нами. (Начинает вязать.)

Мэйо делает вид, что читает журнал. Эндру упорно смотрит в пол.

Скотт (удивленно переводит взгляд с одного на другого, наконец, не в состоянии выдержать молчание, выпаливает). Вы что — на похороны собрались? (С подчеркнутой озабоченностью.) Боже всемогущий, может, правда кто умер?

Мэйо (резко). Не валяй дурака, Дик. Сам знаешь — радоваться нам нечему.

Скотт. Да и горевать не о чем.

Миссис Мэйо (с негодованием). Ну как ты можешь шутить, Дик? Ты увозишь от нас нашего Робби. Забираешь его на свою старую посудину прямо среди ночи. Я думала, вы хоть до утра пробудете, а теперь выходит, Робби и позавтракать не успеет.

Скотт (тщетно взывая к здравому смыслу присутствующих). Что говорит эта женщина? Бог ты мой, Кейт! Пойми ты — я не властен командовать приливами и отливами. Не могу приказать — начнитесь, когда мне удобно. Думаешь, я б сам не поспал побольше? Я бы и не вздумал вставать на заре. И потом — «Санда» вовсе не старая посудина. Она ничуть не хуже, чем была раньше. Твой Роберт будет на ней в такой же безопасности — как в собственной постели.

Миссис Мэйо. Но как ты можешь говорить так, когда мы почти в каждой газете читаем о штормах и о кораблекрушениях.

Скотт. Чему быть, того не миновать. Но на море несчастные случаи бывают не чаще, чем на суше, уверяю тебя не чаще.

Миссис Мэйо (у нее дрожат губы). По мне, лучше бы Робби остался дома с нами! И не уезжал так далеко и так надолго!

Мэйо (глядя на жену поверх очков и стараясь ее успокоить). Ну-ну, не надо, Кейти.

Миссис Мэйо (упрямо). Не хочу я, чтоб он уезжал… Ладно если бы он раньше отлучался из дому надолго или был бы крепкого здоровья, тогда куда ни шло. А я боюсь, что он сразу сляжет, как только вы отчалите, — и позаботиться-то о нем будет некому.

Мэйо. Ты ж сама хотела, чтобы он поехал с Диком. Говорила — на море он поправится.

Миссис Мэйо (вопреки всякой логике). Да, хотела. Но он сейчас совсем здоров, к чему же Дику тащить его с собой?

Скотт (возмущенно). Послушать тебя, так окажется, я насильно увожу твоего Робби. Признаться — я очень хочу, чтобы он поехал. Капитанам парусников временами чертовски одиноко в открытом море. Вот я и думаю — Роберт компанию мне составит. Но не я позвал его. Я и знать не знал, что парня тянет в море. Ты сама, Кейт, и ты, Джеймс, первые заговорили об этом. А теперь ты злишься на меня.

Мэйо. Дик прав, Кейти.

Скотт. Не надо расстраиваться. Море из него человека сделает. Судовождению научится, права получит, хорошую профессию приобретет. Захочет — будет себе путешествовать до конца жизни.

Миссис Мэйо. Не хочу, чтоб он до конца жизни плавал по морю. Сразу после этого плавания ты должен отправить его домой. Будет все по-хорошему, захочет жениться…

Эндру делает невольное движение.

Устроится около нас своим домом.

Скотт. Ладно, Но вреда ему не будет — море кой-чему его научит. Поглядит на разные страны. Все на пользу пойдет, как бы он потом ни устроился.

Миссис Мэйо (глядя на вязанье, говорит так, словно не слушает брата). Никогда не думала, что так тяжело будет расставаться с Робби. Даже представить на минуту не могу, как без него будем? (Готова расплакаться.) Если бы он остался дома!

Скотт. Зачем ты так, Кейт! Все решено…

Миссис Мэйо (в слезах). Тебе легко говорить! У тебя никогда не было детей. Ты не понимаешь, как это разлучиться с ними. Роб к тому же у меня младший.

Эндру хмурится.

Мэйо (тоном приказа). Перестань, Кейти. Для мальчика так лучше. (Твердо.) Надо о нем думать. Нам тяжело, что говорить. (Так же.) Но Дик прав — все решено. Хватит разговаривать!

Эндру (внезапно поворачиваясь к ним). Об одном вы забываете — Роб сам хочет ехать. Он стал мечтать об этом путешествии, как только вы заговорили о нем. И нельзя его удерживать. (У него внезапно зарождается какая-то новая мысль, и он продолжает с некоторым сомнением.) Если, конечно, он и сейчас думает так, как сегодня мне говорил.

Мэйо (с решительным видом). Энди прав, мать. Роберт сам хочет ехать. Значит, говорить больше не о чем.

Миссис Мэйо (как-то сразу сникнув). Хорошо. Пусть будет так.

Мэйо (взглянув на свои большие серебряные часы). Половина десятого. Где же Роберт запропастился? Он, верно, давно довез старуху до дому. Не глазеет же он напоследок на звезды!