Трамвай «Желание» - Уильямс Теннесси "Tennessee Williams". Страница 10

Проходит еще один поезд. Стэнли в нерешительности облизывает губы. Затем повернулся и бесшумно выходит. Женщины так и не заметили его. Когда поезд стихает вдали, кричит за дверью: «Эй! Эй! Стелла!»

СТЕЛЛА (до сих пор внимательно слушала Бланш). Стэнли!

БЛАНШ. Стелла, я…

Но та уже у входной двери.

СТЭНЛИ (как ни в чем не бывало, входит со своими покупками). Привет, Стелла, а Бланш уже вернулась?

СТЕЛЛА. Дома, дома.

СТЭНЛИ. Привет, Бланш. (Ухмыляется ей.)

СТЕЛЛА. Ты что, полазил под машиной?

СТЭНЛИ. Да эти портачи, механики у Фрица, ничего не смыслят — им что задница, что… Эй!

Стелла крепко обняла его обеими руками, прильнула — прямо на виду у Бланш, не стесняясь. Он смеется, прижимает Стеллу лицом к себе. Поверх ее головы ухмыляется стоящей в спальне, у портьеры, Бланш. Сцена темнеет, остаются лишь две ярко освещенные застывшие в крепком объятии фигуры. «Синее пианино», труба, ударные…

КАРТИНА ПЯТАЯ

В спальне. БЛАНШ сидит, обмахиваясь пальмовым листом и перечитывая только что законченное письмо. СТЕЛЛА кончает одеваться. Бланш звонко рассмеялась.

СТЕЛЛА. Чему ты, дорогая?

БЛАНШ. Над собой, сама над собой, — ну и вру же! Письмо Шепу. (Берет письмо.) Дорогой Шеп. Я провожу лето в полете, лишь изредка приземляясь то у одних, то у других — мимолетная гостья! И кто знает, а вдруг мне придет в голову спикировать на Даллас! Что вы на это скажете?» Ха-ха! (Нервный смех ее звонок и заразителен, унимая его, прикоснулась рукой к горлу, и — словно разговаривая с Шепом.) Как говорится: насторожили — вооружили… Как думаешь — звучит?

СТЕЛЛА. У-гу…

БЛАНШ (продолжает, нервно). «Друзья моей сестры почти все уезжают на лето на север, у других — виллы на берегу Залива, и здесь сейчас дым коромыслом — чаи, коктейли, лэнчи…»

Наверху начинается нечто невообразимое.

СТЕЛЛА (подходя к двери). Кажется, Юнис со Стивом выясняют отношения.

Слышен яростный визг Юнис.

ГОЛОС ЮНИС. Слышала я про вас с этой блондиночкой!

ГОЛОС СТИВА. Подлейшее вранье!

ГОЛОС ЮНИС. Кому ты очки втираешь? Мне бы наплевать, околачивайся себе в «Четырех двойках», в самом баре, сколько хочешь, но ты всегда еще и наверх лезешь.

ГОЛОС СТИВА. А кто видел?

ГОЛОС ЮНИС. Я! Сама видела… Видела, как ты гонялся за ней по галерее… Я обращусь в полицию нравов.

ГОЛОС СТИВА. Не толкайся, ты!..

ГОЛОС ЮНИС. Ах, ты драться!.. Сейчас же иду за полицией.

Слышно, как что-то из алюминиевой утвари угодило в стену, в ответ — яростный мужской рев, вопли, грохот опрокинутой мебели, что-то ломается, и наступает затишье.

БЛАНШ (весело). Он ее прикончил?

ЮНИС, вся растрепанная, появилась на лестнице.

СТЕЛЛА. Да нет, вон она.

ЮНИС. Полиция! Я за полицией! (Вихрем промчалась и скрылась за углом дома.)

СТЕЛЛА (возвращаясь от двери). …А кое-кто из друзей твоей сестры проводит лето в городе.

Обе весело смеются. СТЭНЛИ, в зеленой с красным шелковой рубашке для игры в кегли, появился из-за угла. Взбегает по лестнице, входит. Бланш нервно вздрагивает при его появлении.

СТЭНЛИ. Что с Юнис?

СТЕЛЛА. Не поладила со Стивом. Зовет полицию?

СТЭНЛИ. Нет. Отпаивается в баре.

СТЕЛЛА. Что ж, гораздо разумней.

СТИВ (спускается по лестнице, потирая ссадину на лбу, заглянул в дверь). У вас она?

СТЭНЛИ. Нет, нет. В «Четырех двойках».

СТИВ. У, сука рваная! (С опаской выглянул за угол и с утрированной беспечностью парня — знай наших! — пускается за женой.)

БЛАНШ. Нет, это надо записать! Ха-ха! Я завела записную книжку — специально для самых сочных словечек, которых наберусь у вас.

СТЭНЛИ. Не наберетесь вы у нас ничего для себя нового.

БЛАНШ. Вы ручаетесь?

СТЭНЛИ. На все пятьсот.

БЛАНШ. О, это уже серьезно.

Стэнли рванул выдвижной ящик шифоньерки и тут же с шумом задвигает, швырнул ботинки в угол.

(При каждом стуке чуть вздрагивает. Наконец, не выдерживает.) Под каким знаком вы родились?

СТЭНЛИ (одеваясь). Знаком?

БЛАНШ. Знаком зодиака. Держу пари, под знаком Овна. Люди Овна сильны и порывисты. Их хлебом не корми, только дай пошуметь. Обожают все крушить у себя на пути. В армии-то вы уж, верно, покуражились вволю, а вышли в запас — только и отведешь душу, что на неодушевленных предметах!

СТЕЛЛА (в продолжение всей этой сцены, роется в стенном шкафу. Поднимает голову). Стэнли родился ровно через пять минут после рождества.

БЛАНШ. Capricorn — Козерог!

СТЭНЛИ. А вы сами?

БЛАНШ. О, мой день рождения через месяц, пятнадцатого сентября — стало быть, Virgo.

СТЭНЛИ. Что еще за Virgo?

БЛАНШ. Дева.

СТЭНЛИ (пренебрежительно). Х-ха! (Завязывая галстук, чуть подавшись к ней.) Скажите, пожалуйста, а не знаком ли вам случаем кто-нибудь по фамилии Шоу?

БЛАНШ (в лице у нее что-то дрогнуло. Потянулась за одеколоном; не спеша, смачивает платок. Вся насторожившись). Ну… кто ж не знает кого-нибудь по фамилии Шоу!

СТЭНЛИ. Да, но этот кто-нибудь по фамилии Шоу не может отделаться от впечатления, что знавал вас в Лореле… Впрочем, скорей всего, он что-то спутал и принимает вас за кого-то другого, потому что с той дамочкой он познакомился в отеле «Фламинго».

БЛАНШ (смеется, но ей не хватает воздуха. Смачивает виски одеколоном). Боюсь, он и правда спутал меня с «той дамочкой» — отель «Фламинго» не из тех заведений, где я рискнула бы показаться.

СТЭНЛИ. Но местечко-то вам все-таки известно…

БЛАНШ. Да, по внешнему виду, по запаху.

СТЭНЛИ. Близко же вам, поди, случалось подходить — и по запаху ведь!

БЛАНШ. Да, дешевые духи далеко услышишь.

СТЭНЛИ. А у вас-то они — дорогие?

БЛАНШ. Двадцать пять долларов унция. И почти уже вышли. Учтите, если придет охота сделать подарок ко дню рождения. (Говорит весело, но в голосе проскальзывает страх.)

СТЭНЛИ. Да, Шоу, конечно, путает. Но он бывает в Лореле постоянно, так что проверить и установить ошибку проще простого. (Поворачивается и идет к портьере.)

Бланш в изнеможении закрывает глаза, словно вот-вот потеряет сознание. Снова подносит платок ко лбу, рука дрожит. Из-за угла дома появились СТИВ и ЮНИС. Стив обнимает ее за плечи, она всхлипывает, он воркует какой-то любовный вздор. Крепко обнявшись, медленно поднимаются по лестнице. Первые раскаты далекого грома.

(Стелле.) Жду в «Четырех двойках».

СТЕЛЛА. Эй! Разве я не заслужила поцелуя?

СТЭНЛИ. Не при сестрице же Бланш! (Ушел.)

БЛАНШ (поднялась со ступа, еле держится на ногах. Затравленно озирается вокруг). Стелла, что ты слышала обо мне?

СТЕЛЛА. А?

БЛАНШ. Что тебе наговорили на меня?

СТЕЛЛА. Наговорили?

БЛАНШ. Ты ничего про меня не слышала… никаких сплетен, пересудов?

СТЕЛЛА. Да нет, Бланш, ну что ты!

БЛАНШ. Милая, в Лореле только и было разговоров.

СТЕЛЛА. О тебе, Бланш?

БЛАНШ. Все эти два года я жила не так, чтобы очень уж добродетельно… с тех пор как «Мечту» уже было не удержать.

СТЕЛЛА. Ну, кому не случается…

БЛАНШ. Ведь ни твердости, ни особой самостоятельности за мной никогда не водилось. А слабым приходится искать расположения сильных, Стелла. Их дело — манить к себе, влечь, и расцветка им нужна нежная, как пыльца на крылышках у бабочек, она должна привораживать… если больше нечем расплатиться… за ночь приюта. Вот я и была не так уж добродетельна последнее время. Я искала приюта, Стелла. То под одной крышей, которая не умела хранить секретов, то — под другой… бушевала буря, все время ненастье, и меня закружило в этом вихре. Разве с этим кто-нибудь посчитался?.. Мужчины?.. Да им, пока не влюблялись в меня, и невдомек было: есть я — нет… А поди попробуй найти поддержку, если не обратишь на себя внимания, не будешь приметен. Вот слабым и остается — мерцать и светиться… вот и набрасываешь бумажный фонарик на электрическую лампочку. Мне страшно, так страшно. Уж и не знаю теперь — долго ли меня еще хватит на всю эту канитель… Теперь на одной беззащитности уже не продержишься: слабость — слабостью, а красота — красотой. А я уже не та.