Про девушку, которая была бабушкой - Нестерова Наталья. Страница 7

Два года назад Даня попал в больницу после автомобильной аварии. Я извелась от тревоги, хотя он бодро говорил по телефону, что отделался ушибами и трещинами костей. Маша, опять-таки по телефону, дрожащим голосом провибрировала: «У него переломы, но без смещения». Они меня оберегают, они знают, что я человек бесполезный в решении любых проблем. У Даньки, наверное, сплошные смещения, все кости в лохмотья. Ведь Маша и Даня неосмотрительно использовали множественное число – костей, переломы. Я вызвала такси и поехала в больницу. Может, моему сыну кровь понадобится, а моя – родственная, отдам всю до капли. Хотя в моей крови жира в виде холестерина больше, чем эритроцитов.

Сын полусидел на кровати, левая нога и правая рука в гипсе, пол-лица заплыло синячищем. Непострадавшим глазом смотрел в компьютер, лежащий на животе, и тыкал в клавиатуру пальцами незагипсованной руки. Словом, вполне живой и, как всегда, при компьютере. Ложная тревога.

Даня мне очень обрадовался и заявил, что ради того, чтобы вытащить меня из дома-норы, готов периодически занимать место манекена в краш-тестах при испытаниях автомобилей. Я обозвала его извергом. Мы отлично поболтали, много смеялись, вспомнили свой старый язык. Долгое время мы с сыном были как близнецы, общающиеся на только им понятном наречии, со словами-символами и со словами-кавёртышами, отсутствующими в русской лексике. Потом близнецовый период кончился, Даня женился. Это было нормально, здраво и правильно для обоих. У Дани образовалась семья, у меня – халаты-властелины.

Я никогда не хотела, чтобы сын превратился в великовозрастного мужика-прилипалу к мамочке – единственной и неповторимой, вечно безрассудно любящей, удобной в быту – накормит, с утра чистую одежду предоставит, не зудит, не пилит, не требует сегодня одно, завтра другое. Жены вечно требуют, если не словами, то взглядом. Естественные мужские потребности можно удовлетворять на стороне. Удовлетворил – и к мамочке. Ужин на столе в кухне под салфеткой. С утра завтрак, как он любит, не надо двадцать раз объяснять – яичница-глазунья. Три оранжевых солнышка, пойманные белыми облаками, а по краям наступают злые волны Вселенной, края сморщились в коричневой ажурной сетке. Это можно есть только со сковородки.

Маша мне потом говорила:

– Человек, который завтракает со сковородки, необязательно деревенский пентюх.

– А его мама необязательно особа, которая ненавидит мыть посуду, – кивнула я. – Когда Агату Кристи спросили, как у нее рождаются сюжеты, она ответила, что во время мытья посуды. Это занятие кого угодно наведет на мысль об убийстве.

Если вы испытываете смущение, то проще всего спрятаться за цитатами.

Маша не знает, что, когда Дане исполнилось тридцать лет, я ужаснулась: вырастила себе сына-прилипалу. Мое будущее выглядело вполне привлекательно: сын до гробовой доски (моей) будет пребывать рядом. Но у него-то должна быть своя личная: интересная, трудная, изматывающая, зубосточительная жизнь! В семье, с детьми, с выстрелом в будущее. Я – мать-ведьма, которая лишает своего сына будущего – потомков, бессмертия.

И я стала дрелью. Сначала ручной, потом на аккумуляторах, потом питающейся из электрической розетки, не прекращающей подачу энергии. Ты не хочешь жену-пилу, получи мамочку-дрель. Хотя мы виделись урывками – за завтраком, редкими его возвращениями вечером, когда я еще не сплю, по выходным, когда погода не позволила ему прыгать с парашютом, участвовать в гонках на квадроциклах (летом) или гонять на снегоходах (зимой).

Даня поступил на факультет вычислительной математики в МГУ и на первом же курсе свихнулся на продуцирующих адреналин утехах. Я терпеть не могу физкультуру и спорт. В ущерб его мальчишечьим потребностям все детство вбуровливала в него интеллектуальные ценности. Исключение сделала только для бассейна. Недалеко от дачи Москва-река, мальчишки туда бегают, не уследишь. Пусть научится плавать, чтобы не утонуть. Через несколько месяцев тренер сказал, что Даня перспективный, что его переводят в спортивную группу, это бесплатно, но тренировки каждый день.

– Решать тебе, – предложила я восьмилетнему сыну. – Однако английские глаголы никто не отменял, и я хотела, чтобы ты занялся музыкой. Слух у тебя средненький, но хотя бы освоишь азы музыкальной культуры.

Данька выбрал бассейн, и наступило мучение. Из школы он ехал на тренировку, возвращался домой, обедал и клевал носом над домашним заданием, а тут еще я с английским. «Костьми лягу, ты ляжешь, но язык выучишь, это трудно и нудно только на первом этапе». Дотянули до лета, после каникул Данька в бассейн не пошел. Ему было позволено смотреть мультики сколько влезет, но только на английском языке. Я с ним занималась год, во втором классе. Блестящее знание английского – его собственная заслуга. Особенно он продвинулся, когда мы смогли позволить себе купить компьютер, игры были на английском, хочешь, не хочешь – выучишь.

Даня поступил в университет и предался опасным для жизни развлечениям. Ему следовало жениться еще и поэтому – ради жены и детей не подвергать себя риску. Да и вообще пусть его супруга сходит с ума от волнения. Может, ей больше повезет с психосоматикой, и она не станет, как я, заедать тревогу в процессе бесконечного жевания.

Маша – это мне подарок небес. Если у вас никогда не было дочери, а вы мечтали о ней, если выпало стать свекровью, сын привел девушку – точно такую, какую вы мечтали вырастить, а она уже готовенькая, без двадцати с лишним лет тревог и хлопот, – это и есть подарок небес.

Данька успешный программист, адреналинозависимый эрудит с убийственным чувством юмора, сильно отдающим чернотой и беспардонностью. Очень покладистый – всегда с вами соглашается, но делает только по-своему, не снисходит до споров по пустякам. Девяносто процентов того, что волнует нормальных людей: быт, внутренняя и внешняя политика, жизнь медийных звезд, рост цен, пробки на дорогах – для Даньки пустяки. Для меня-то он единственный и неповторимый, но попробуй с таким сосуществовать!

В период работы дрелью я сверлила сыну мозги:

– Конечно! Ты умный человек, поэтому не женишься. Ты знаешь, что непереносим в быту. Прекрасно, что не женишься! Ведь тебя будут возвращать мне через полгода с длинным списком рекламаций. Как неремонтируемый телевизор, который показывает только те программы, которые хочет. Главное, сыночек, чтобы срок гарантии закончился.

– Напротив, не закончился, – поправлял меня Данька. – По гарантии можно подсунуть другой продукт. У меня приятелей много. А без гарантии, компенсируя претензии, ты разоришься.

– Почему, когда я пытаюсь наставить тебя на путь истинный, даже путем трепанации черепа, проваливаюсь сверлом в пустоту?

– Потому что волнуешься по пустякам.

Данька не мог повести под венец безмозглую длинноногую модель. Он выбрал модель с природным материнским, семейным инстинктом, с отличным экономическим образованием и со свойством, не побоюсь быть нескромной – как у меня: шутить над болью. Не досаждать близким своими несчастьями (проблемами, трудностями, несправедливостями), а шутить. Кто умный и добрый, тот поймет, его не нужно просить. Паклям-шмаклям будет неудакля! – на нашем с Данькой языке так звучало напутствие нечутким, эгоистичным людям.

Маша не просто спустилась с небес. Через семь месяцев после свадьбы она из сказочных высей добыла нам сокровище – мою внучку Катю.

Вчера с Катенькой я разговаривала по телефону. Внучка, ей сейчас четыре годика, сказала, что она теперь не Катя, а Екатерина, а потом будет Великой, только ей не хватает платья «как у цалицы бальсой-бальсой чашкой», и я пообещала, что, когда приедет ко мне, я сооружу кринолин из картонной коробки. Екатерина Великая – это она, наверное, смотрела сериал с бабушкой Любой по телевизору. Сейчас как раз по телевизору повторяли «Екатерина. Взлет». Моя сватья, мать Маши, Любовь Владимировна, – личность неординарная, и я о ней обязательно потом расскажу.