Разведка — это пожизненно - Радченко Всеволод Кузьмич. Страница 27

Наша оперативная работа в Женеве заключалась также в работе с двойниками и подставами противника. Нередко именно при работе против спецслужб противника возникают обоюдоострые ситуации, когда могут появляться сомнения, наша ли это подстава, и не ведёт ли противник с нами свою продуманную игру.

В женевскую резидентуру поступили сообщения, что сотрудник одной из международных организаций легко и дружелюбно идёт на контакт с советскими людьми и даже сам ищет такие контакты. Важно, что это был американец, назовём его Максвелл. Первичные сведения о нём показались интересными, и было решено провести его изучение. Операция была поручена молодому разведчику «под крышей» сотрудника представительства Валерию. Энергичный и со знанием английского языка наш товарищ, как мы решили, был кандидатурой подходящей. Знакомство состоялось. Первичная характеристика подтвердилась. Максвелл активно пошёл на контакт, что дало возможность проведению городских встреч и более тщательному изучению объекта. Однако вскоре дело приняло неожиданный поворот. На очередной встрече Максвелл рассказал, что в американском представительстве обратили внимание на его контакты с советскими людьми, и что к нему обратился дипломат из представительства, которого знал Максвелл как сотрудника ЦРУ. Ему было предложено сотрудничать с разведкой США. Максвелл рассказал Валерию об этом эпизоде и назвал имя церэушника. При этом он заявил, что отказался от сделанного предложения. Рассказ американца, естественно, вызвал у нас интерес, и, посоветовавшись с Центром, мы решили показать, пока осторожно, Максвеллу нашу заинтересованность в его работе с ЦРУ. Этот интерес был объяснён защитой советских сотрудников в Женеве. Затем была высказана мысль, что работа Максвелла с ЦРУ интересна, естественно, советской разведке, что вообще-то было очевидно из самого хода развития событий. Таким образом, под давлением обстоятельств, немного поспешно, была проведена фактически вербовочная беседа. Максвелл охотно согласился следовать нашему «совету», а в дальнейшем это уже были наши указания. Он начал давать устную, а затем письменную информацию о заданиях, которые получал от своего наставника из ЦРУ, о представительстве США в Женеве. Например, о сокращении штата дипломатов и разведчиков и настроениях в связи с этим. Затем, скорее по своей инициативе, начал писать о внутренней политике американской администрации и даже о некоторых планах ЦРУ, правда в общих чертах, в отношении работы против Советского Союза. Руководство резидентуры отмечало успехи по этому делу. Через некоторое время Максвелл был включён Центром в агентурную сеть разведки. Но наши радостные настроения далеко не полностью разделялись в Москве. Там не хотели «потирать руки» и настаивали на необходимости проверки и дальнейшего изучения, что сняло бы все ещё остающиеся сомнения. Уж больно всё гладко пошло поначалу, а американец как-то очень шустро всё делал, даже без наших заданий, прямо «забегая вперёд паровоза». Затем проявилось как бы топтание на месте. Тоже вроде бы объяснимое: новых сведений по главному вопросу, ЦРУ и резидентуры американцев в Женеве не появлялось. Были к тому же два-три «лишних» вопроса к Валерию (о его друзьях, его настроении). Именно тогда из женевской резидентуры наших военных соседей бежал офицер ГРУ Резун. Возникло серьёзное напряжение. Измена, хотя и не у нас. Но Резун мог знать о принадлежности к службе ряда наших товарищей и знал, в частности, о Валерии. Пришло строгое предупреждение о максимальной осторожности в нашей работе. Измена Резуна могла вылиться в провокации непосредственно против нашей резидентуры. По делу Максвелла у американцев могло накопиться достаточно материалов для любого варианта провокации, через швейцарцев или без них. Поступило указание аккуратно прервать работу по Максвеллу и законсервировать дело на неопределённый срок. Довольно скоро Максвелл, как нам стало известно, покинул Женеву. Мы его разыскивать не стали. Увы, но, скорее всего, Центр всё же был прав, как это нередко бывает.

Следует сказать, что определенной частью работы разведчика за рубежом является его работа со связями. Работа со связями решает две основные задачи. С одной стороны, разведчик должен иметь круг знакомств и связей, как и любой активный дипломат. С другой стороны, связи, особенно когда они приобретают доверительный характер, а люди занимают интересное для нас положение, могут быть полезны для получения нужной, а иногда и важной информации.

Я с удовольствием хочу упомянуть несколько таких связей. В принципе, моё положение в Женеве позволяло иметь связи в самых различных кругах, и я активно этим пользовался. Курируя по линии нашего представительства несколько международных организаций, таких как Межпарламентский союз, Комиссариат ООН по делам беженцев и др., я имел в этих организациях полезные контакты.

Особенно хочу остановиться на контакте с Верховным комиссаром ООН по делам беженцев, в то время им был принц Садруддин Ага-хан. Мой официальный контакт с ним по его ведомству довольно быстро превратился в устойчивую личную связь, которая продолжалась во время всей моей командировки в Женеве. Ага-хан — миллиардер, получавший в ООН символическую зарплату в размере одного доллара в год, был в ООНовских кругах Женевы заметной фигурой, но главным в моих отношениях с ним были его личные качества. Человек недюжинного ума и широких взглядов, хорошо относившийся к Советскому Союзу, был мне лично очень симпатичен, и встречи с ним всегда проходили интересно. Контакт был полезен для понимания общеполитической обстановки вокруг различных международных проблем и, я надеюсь, приносил взаимное удовольствие. Ага-хан — сын известного в своё время председателя Лиги Наций, возглавлявшего её перед Второй мировой войной, ещё более известного, как Верховный глава крупного ответвления в мусульманской религии, определяемого как исмаилизм. Исмаилитов насчитывалось более 80 миллионов, главным образом в Иране, Пакистане, в некоторых странах Ближнего Востока и Судане.

Этот высокий религиозный ранг в мусульманском мире унаследовал сводный брат Садруддина, сын от первой жены Ага-хана-отца — персиянки. Садруддин же являлся сыном француженки, и это, несомненно, отразилось как на его внешности, так и на характере. Садруддин Ага-хан проживал в Женеве на противоположном от дворца ООН берегу Женевского озера в старинном замке, внутри, конечно, с современным интерьером.

В начале 70-х годов Ага-хан был женат на известной английской модели Нине Шейл Дьер, которая до него была женой барона фон Тиссена, главного наследника германского «металлургического королевства». Тиссен известен также в Швейцарии знаменитой виллой «Фаворит» в Лугано. На этой вилле находится картинная галерея мирового значения. Незадолго до моего знакомства с Ага-ханом случилось несчастье — его жена покончила с собой. Заметим так же, что, будучи длительное время заместителем Генерального секретаря ООН, Ага-хан претендовал на роль нового секретаря и даже выдвигал дважды свою кандидатуру на выборах на эту должность.

МИДовские чины в Москве относились к Ага-хану, на мой взгляд, незаслуженно предвзято, считая его недостаточно серьёзной фигурой и даже называя плейбоем. В этом отношении не последнюю роль сыграла история с его женитьбой на вышеупомянутой английской манекенщице.

Мои же отношения с Ага-ханом развивались самым положительным образом, я бывал у него на различных приёмах, но чаще всего встречался с ним один на один либо в его доме, либо в одном из женевских ресторанов. Конечно, в манерах и образе жизни Ага-хана было много специфического: так, например, вся обслуга в его «шато» состояла из суданских негров, высоких и совершенно чёрных, таких, что были видны только белки глаз.

Как-то раз, обедая с Ага-ханом в большом женевском ресторане отеля «Амбассадор» и уже заканчивая обед, мы ждали кофе. С кофейником в руках появился человек восточного типа в турецкой феске и разлил нам кофе. После этого, почтительно согнувшись, человек что-то сказал Ага-хану, видимо по-арабски, и мой вполне европеизированный Ага-хан как-то весь выпрямился и протянул вперёд руку. Человек в феске вдруг упал на колени, прижал его руку к губам и громко проговорил какие-то слова. Весь зал, в том числе и я, с изумлением смотрели на эту сцену. Человек удалился, пятясь задом и непрерывно кланяясь, а Ага-хан пояснил мне, что человек в феске узнал его. Он принадлежит к исмаилитам и поэтому просил благословения Ага-хана.