КГБ СССР. 1954–1991 гг. Тайны гибели Великой державы - Хлобустов Олег Максимович. Страница 49

Закончив подобное социо-философское отступление, вернемся, однако, к невыученным «урокам истории».

«Венгерское восстание» 1956 г. стало не только значительным личным испытание для Андропова, но и важнейшим событием мировой истории пятидесятых годов прошлого века. Лучше многих информированный о сути, содержании, формах и динамике процесса вызревания социально-политического конфликта в Венгрии, Юрий Владимирович, естественно, не раз впоследствии мысленно возвращался к событиям той поры, ища варианты ответов на возникающие вопросы и проблемы в извлеченных и не извлеченных уроках тех дней.

Именно этот уникальный личный опыт и являлся подлинным и вполне объяснимым «венгерским синдромом», а не тот «страшный испуг», который якобы Андропов «испытывал по отношению ко всяким переменам в мире».

Отсюда главной задачей для него было не допустить неконтролируемого развития событий, чреватых тяжелыми кровопролитными последствиями. Без понимания сути этого, трудно объективно оценивать многое из того, что имело место в истории XX века, в том числе и в судьбе Ю.В. Андропова.

Однако на годы пребывания Ю.В. Андропова на посту председателя КГБ СССР также приходится начало политики «детанта» (разрядки в международных отношениях), начало которой положило письмо советского министра иностранных дел А.А. Громыко Генеральному секретарю ООН с проектом «Обращения ко всем государствам мира» по вопросу укрепления международной безопасности от 19 сентября 1969 г..

В продолжение этой инициативы Советского 17 ноября 1969 г. в Хельсинки начались советско-американские переговоры об ограничении стратегических ядерных вооружений.

Чекисты под руководством Ю.В. Андропова не только обеспечивали безопасность переговоров, но и готовили для рассмотрения и утверждения Политбюро ЦК КПСС экспертные предложения и заключения.

Новый импульс переговорному процессу дал первый визит в Москву президента США Ричарда Никсона в мае 1972 г., в ходе которого были подписаны «Основы взаимоотношений между СССР и США», ряд других соглашений, в том числе — об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО).

Активизация двусторонних советско-американских, советско-западногерманских переговоров и контактов, приведшие в итоге к началу «хельсинкского» процесса укрепления доверия и развития сотрудничества в Европе, а затем — к кардинальному изменению международных отношений, выразившемуся в подписании 1 августа 1975 г. Заключительного акта совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

И все это — на фоне непрекращающегося противоборства спецслужб двух систем государств в духе «холодной войны», обоюдной активно-наступательной стратегии.

Правда, уже через два года в политике США под непосредственным влиянием Збигнева Бжезинского последовал очередной поворот к конфронтации под лозунгом «защиты прав человека».

Отличительной особенностью этого периода международных отношений стал невиданный размах специальных тайных операций, осуществлявшихся ЦРУ с целью подрыва международного престижа и экономического потенциала СССР. Но об этом речь еще впереди.

Председатель КГБ Ю.В. Андропов появлялся в рабочем комитете в 9 утра и, как правило, работал до 8 или 9 часов вечера; по субботам — с 11 до 18, по воскресеньям — с 12 до 16. Зная эти особенности трудового графика председателя, многие начальники стремились запланировать общение с ним на эти наиболее спокойные часы, когда не должны были мешать докладу срочные телефонные звонки.

Рабочий день председателя КГБ складывался из повседневного знакомства с сообщениями резидентур ПГУ — разница часовых поясов к 9 часам утра приносила очередную подборку шифротелеграмм из зарубежных столиц, сообщений дежурной службы КГБ о происшествиях и чрезвычайных ситуациях в стране, докладов руководителей управлений, встреч с заинтересованными лицами — от министров до послов и иных дипломатов высокого ранга, подготовки к заседаниям Политбюро ЦК КПСС….

В своей повседневной деятельности председателю КГБ приходилось заниматься и вопросами, связанными с различного рода чрезвычайными происшествиями и ситуациями как внутри страны, так и за ее пределами.

К ним можно отнести и вооруженные столкновения на советско-китайской границе, начавшиеся расстрелом пограничников на острове Даманский 2 марта 1969 г. Непрекращающиеся конфликты привели к началу 11 сентября переговоров с правительством КНР.

А также события 7–8 ноября 1975 г. в порту Риги и на акватории Балтийского моря, связанные с захватом и попыткой угона военного судна ВМФ СССР в Швецию.

В «Энциклопедии для детей» сегодня можно прочитать, что 8 ноября 1975 г. «…на большом противолодочном корабле «Сторожевой» вспыхнуло восстание под руководством замполита капитана 3-го ранга В.Саблина… Офицеры и мичманы его не поддержали и были арестованы восставшими». Причем Саблин представлен эдаким героем-тираноборцем[18].

И — ни слова о намерении угнать военный корабль в Швецию! Что доказывается маршрутом и обстоятельствами движения корабля (в скобках также отметим, что Саблин, в отличие от других замполитов, обладал навыками кораблевождения, что позволяло ему единолично пролагать курс и вести корабль).

Несколько слов «герою» посвящены и в школьном учебнике истории. Так, девятиклассники читают: «…Саблин сумел вывести корабль из Риги в Ленинград, с тем чтобы обратиться к руководству страны с воззванием против «казнокрадства и демагогии, показухи и лжи», царящих в обществе», что совершенно не подтверждается обстоятельствами дела, является исторической мистификацией. Поднятые в воздух «бомбардировщики остановили корабль. Саблин был расстрелян за «измену Родине»[19].

И — ни слова о том, что Военная коллегия Верховного Суда России, рассмотрев уголовное дело в отношении В. Саблина и помогавшего ему матроса В. Шеина, признала указанных лиц виновными в совершении воинских преступлений: Саблина в превышении власти, неповиновении и сопротивлении начальнику, а Шеина — в соучастии в указанных преступных деяниях, правда, смягчила приговоры (Шеину — до 5 лет лишения свободы, отбытых им). В определении Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 12 апреля 1994 г. указано, что ни Саблин, ни Шеин не подлежат реабилитации.

В уже упоминавшейся энциклопедии для детей также читаем, конечно, с оценкой «плюс», что «одним из самых необычных участников диссидентского движения оказался капитан КГБ Виктор Орехов[20].

Конечно, повествуя о том, как в 1977–1978 гг. Орехов передавал служебную информацию, что, понятно, является воинским преступлением — такие у нас сегодня «герои» и «образцы для подражания» молодежи! — авторы статьи не упоминали — да и не могли знать! — что сей «герой» предлагал себя на роль исполнителя или организатора террористических актов в Москве!

Да и зачем писать о том, что благодаря его предательству — будем называть вещи своими именами! — десятки человек (в том числе и автор этих строк), оказались под подозрением? Да что душой кривить? — были взяты в оперативную разработку своими коллегами!

И авторам подобных слащавых сентенций о «чекисте-диссиденте», конечно, невдомек, что 25 августа 1978 г. Орехов был арестован только после того, как контрразведке стало известно, что уже запланирована его встреча с сотрудником спецслужб «одной иностранной державы», специально приехавшим в нашу страну, на сей раз по паспорту гражданина США.

Бурные ветры политических перемен, ворвавшиеся в нашу жизнь в начале 90-х годов, изменили до неузнаваемости многие представления о должном, о предательстве, морали, долге и иных непреходящих человеческих и нравственных ценностях. Возвеличили предательство, предали забвению подлинных, пусть и неизвестных героев истории России.

О tempora, о morale! — «О, времена, о нравы!» — восклицали в подобных случаях римляне. Но подобный вывод кажется нам очень актуальным и сегодня.

Особенно, если задуматься о том, чему и на каких примерах учат сегодня нашу молодежь. Надо ли только, после этого, удивляться полученным результатам?