Руденко. Генеральный прокурор СССР - Звягинцев Александр Григорьевич. Страница 67
Внимательно и придирчиво Кравцов относился к жалобам и заявлениям, поступавшим в многочисленном количестве в Прокуратуру РСФСР. Многие из них ложились к нему на стол, он давал по ним свои поручения и строго контролировал исполнение.
Одно из таких заявлений было от некоего Шевченко, преподавателя Ростовского автодорожного техникума. Он был снят с работы. Ему предъявлялись тяжкие обвинения в том, что, выступая на собраниях, а также в письмах, адресованных партийным и советским органам, он клеветал на руководителей учебного заведения, пытался дискредитировать честных людей, в искаженном виде представляя состояние учебно-воспитательной работы. В техникуме в связи с этим работали различные комиссии, проверяющие, но все они, как было потом установлено, подходили к делу предвзято, односторонне.
В своей статье «По нормам морали и права» Борис Васильевич писал по этому поводу: «Читая материалы уголовного дела, возбужденного через некоторое время против тех, кого разоблачал Шевченко, диву даешься, насколько невнимательны были должностные лица, которым поручалось разобраться в сути волновавших педагогический коллектив вопросов. Они ушли в сторону, отвлеклись от главного, от существа дела. Все внимание ревизоров почему-то сосредоточилось на личности Шевченко: кто он и с какой стати все время пишет, почему не прекращает хождения „по инстанциям".
Такой перекос, а точнее говоря, беспринципность привела к ложным выводам. Голос правды, хотя и ненадолго, но был заглушен. Человек, не побоявшийся остаться в меньшинстве, испортить кое с кем отношения, показавший пример принципиальности, оказался без поддержки. Но зато злорадствовали его недруги».
По указанию прокурора РСФСР Кравцова было проведено тщательное расследование всех обстоятельств, на которые указывал в своем заявлении Шевченко. Подтвердились факты взяточничества, вымогательства денег у учащихся, подлогов и фальсификации документов. Автор письма по требованию прокуратуры был восстановлен на работе, а виновных отдали под суд. Так завершилось рассмотрение только одного заявления. А сколько их было в многолетней практике Кравцова!
Кравцов никогда не чуждался и судебной трибуны, несмотря на загруженность текущей работой, депутатскими обязанностями и иной общественной деятельностью, принимал участие в поддержании государственного обвинения по уголовным делам. Причем легких дел он для себя не выбирал. Каждое из них привлекало к себе внимание общественности, имело значительный резонанс, им сопутствовали многочисленные отклики в печати.
Пьяный поезд
Накануне Дня знаний, 1 сентября 1981 года, машинист Ленинград-Финляндского локомотивного депо В. Н. Шахов изрядно выпил. На следующий день ему предстояло вести тяжелогрузный состав. Рано утром, перед тем как идти на работу, он, что называется, «поправил» больную и тяжелую голову пивком. Показываться после похмелья врачам (надо было пройти предрейсовый контроль) он не решился и, благо служебная дисциплина в депо была не ахти какая строгая, успешно миновал эту преграду. Так же лихо он прошмыгнул мимо нарядчиков и дежурного по депо – сам заполнил маршрутный лист, без которого поездка вообще запрещалась. Лист, в нарушение существовавших правил, по его просьбе принес помощник машиниста Юрьев. Теперь можно было еще раз приложиться к бутылке, поскольку пивко опохмелило его недостаточно. Шахов организовал коллективную выпивку, в которую вовлек машиниста Минакова и своего помощника Дедушкова. Поскольку денег на выпивку у него не было, он позаимствовал их у дублера помощника машиниста (или стажера) Максимова. «Подготовка» к рейсу состоялась таким образом по полной программе. Своего захмелевшего помощника Дедушкова Шахов «благородно» отпустил домой. Решил, что справится с большегрузным составом вместе с дублером Максимовым. Остатки вина прихватил с собой в электровоз, и по дороге не раз прикладывался к бутылке.
Товарный поезд под управлением хмельного машиниста на большой скорости (до 95 километров в час) приближался к станции Сосново. Здесь был очень сложный участок пути. Сразу же за входным светофором начинался уклон, и предельно допустимая скорость не должна была превышать 25 километров в час. Шахов об этом отлично знал, но выпитое вино сделало свое дело – он задремал. Дублер Максимов, видя надвигающуюся опасность (сам он не имел права управлять электровозом), с трудом растолкал своего «наставника», но было уже поздно. Экстренное торможение не помогло, и поезд перед крушением имел скорость 90, а на пристанционном пути – 80 километров в час.
Все это привело к тому, что 38 цистерн с нефтепродуктами сошли с рельсов и опрокинулись, а электровоз на большой скорости пронесся по тупиковому пути, срезал ограждавшую призму и сошел под откос. Мгновенно протрезвев, Шахов решил первым делом замести следы своего преступления. Для этого он сорвал катушку скоростемерной ленты и выбросил ее в окно, изменил в кабине положение приборов и хотел даже прогнать дублера Максимова. Но, на его беду, к опрокинувшемуся составу уже спешили работники транспортной милиции. Они-то и обнаружили злополучную ленту.
Последствия крушения были тяжелые, хотя только по счастливой случайности обошлось без человеческих жертв. Были разрушены 230 метров пути и путепровод, два стрелочных перевода, семь контактных опор, десять километров автоблокировки и линий электропередачи. Списано в металлолом 38 цистерн. Почти на двое суток на этом участке дороги было приостановлено движение трех грузовых и 15 пассажирских поездов. Утрачена большая часть нефтепродуктов, выброс которых из цистерн создал реальную угрозу для ближайших водоемов, местной фауны и флоры. Река Сосновка полностью оказалась загрязненной нефтепродуктами, и поэтому практически выбыла из числа рыбохозяйственных рек. По мнению специалистов, «вымывание» нефтепродуктов должно было продолжаться до пяти лет. Согласно обвинительному заключению, только реально установленный по документам ущерб составил более 200 тысяч рублей (огромная сумма для того времени).
Государственный обвинитель Кравцов убедительно опроверг все доводы Шахова, который пытался объяснить случившееся крушение дефектами колесных пар локомотива («ползунами»), из-за чего якобы произошла просадка путепровода. Преуменьшая вину, подсудимый и его защитник пытались также доказать причинную связь между действиями дублера помощника машиниста Максимова и крушением. Но и это не прошло. По правилам, электровоз должна была обслуживать бригада из двух человек – машиниста и его помощника. Дублер же, не имеющий прав и опыта управления, ни в коей мере не может заменить помощника. Как предписывали инструкции, машинист мог допустить дублера к управлению электровозом только под бдительным своим контролем и под личную ответственность.
В заключение Б. В. Кравцов констатировал: «Высказывая свое мнение о мере наказания, хочу отметить, что наше законодательство гуманно к тем, кто случайно оступился, совершил преступление при стечении неблагоприятных обстоятельств. Лица же, совершающие преступления, повлекшие тяжкие последствия, да еще на почве пьянства, всегда должны чувствовать силу закона и неотвратимость строгой ответственности».
Прокурор просил суд признать В. Н. Шахова виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 85 часть 1 УК РСФСР и назначить ему наказание в виде восьми лет лишения свободы с отбыванием в исправительно-трудовой колонии общего режима. Лишить его права управлять электровозом сроком на три года.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР согласилась с мнением прокурора, но в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1982 года об амнистии назначенное Шахову наказание было сокращено наполовину. Суд вынес частное определение в адрес Министерства путей сообщения СССР по основаниям, предложенным государственным обвинителем.
Прокуроров, которые ни перед кем не боялись отстаивать свои законные позиции, Кравцов всегда поддерживал, продвигал по службе, поощрял.