Полководцы Украины: сражения и судьбы - Табачник Дмитрий Владимирович. Страница 107

На обратной стороне медали, в верхней части, полукругом по краю выгравировано: «Поход Дроздовцев» и поперек медали: «Яссы – Дон», следующая строка: «1200 верст», затем дата «26.11–25.IV.1918» и в последней строчке – фамилия награжденного с инициалами его имени и отчества

Тогда, правда, ходили слухи, что генералу помогли уйти из жизни, о чем писал и Туркул: «Вначале не было никаких признаков заражения. Обнаружилось заражение после того, как в Екатеринодаре Дроздовского стал лечить один врач, потом скрывшийся. Но верно и то, что тогда в Екатеринодаре, говорят, почти не было антисептических средств, даже йода».

Погибший от вражеской пули командир дроздовцев был, при стечении огромного количества людей, похоронен в кафедральном соборе Екатеринодара. В 1920 г., когда красные приближались к городу, гроб с его телом был забран дроздовцами и после эвакуации войск ВСЮР в Крым перезахоронен на севастопольском Малаховом кургане под чужой фамилией. Было очень мало надежды, что русская армия сумеет удержать свой последний клочок земли, и дроздовцы, опасаясь надругательства со стороны красных, засекретили место захоронения. В Великую Отечественную Малахов курган был в результате боев полностью перерыт снарядами и место вечного упокоения генерала окончательно затерялось.

Закончим рассказ о легендарном белом полководце мнением (в футурологическом контексте «все могло быть иначе, если бы») старого дроздовца полковника Нилова, написавшего спустя полвека после смерти Дроздовского в журнале «Часовой»: «…сам генерал Деникин в «Очерках Русской Смуты» жалуется, что Д.-А. [4] не могла справиться со своим тылом. Потому ли, что не удавалось найти настоящего организатора тыла, потому ли, что потрясающая бедность армейской казны и всеобщая моральная распущенность ставили непреодолимые затруднения.

А настоящий организатор был под рукой – полковник Дроздовский. Ему нужно было отвести не скромную роль начальника дивизии, а назначить Военным министром Добрармии, диктатором ее тыла. Его сверхчеловеческая энергия, его организаторский и административный таланты, которые он проявил и в Яссах, и на походе, и в Новочеркасске, свидетельствуют об этом. Полковник Дроздовский наладил бы снабжение армии и ее весьма примитивную медико-санитарную часть.

Твердой и жестокой рукой он решительно подавил бы всякое самоуправство, всякий беспорядок в тылу. А главное – он сумел бы сорганизовать новые дивизии на регулярных началах, произведя поголовную мобилизацию, в первую очередь, самих офицеров».

Начдив Николай Александрович Щорс

Во время гражданской войны и у белых, и у красных появились выдающиеся молодые полководцы, многие из которых до Первой мировой вообще не имели никакого отношения к военному делу. Однако их авторитет в армии был несравнимо большим, чем у большинства заслуженных генералов, закончивших Николаевскую академию Генерального штаба. Гражданская война требовала полководцев нового типа, не связанных стандартными академическими схемами и опытом предыдущих войн, но показавших решительность, умение побеждать и вести за собой солдат.

У белых классическим типом такого полководца был упоминавшийся дроздовец Туркул, отец которого был мелким служащим. В начале Первой мировой он закончил ускоренный курс военного училища и был произведен в прапорщики, а гражданскую закончил уже генерал-майором, начальником одной из наиболее боеспособных дивизий врангелевской армии.

У красных таким же военачальником нового типа был легендарный начдив Щорс, и только преждевременная смерть не дала ему возможности применить свои полководческие способности в более широких масштабах. Исторические ревизионисты любят рассуждать, что Щорс, Чапаев, ряд других красных полководцев ничего из себя в военном отношении не представляли, что они – не более чем результат сталинских указаний по «созданию героев». Беспристрастные документы, которые ревизионисты предпочитают игнорировать, доказывают обратное – молодые красные полководцы из народа показывали на поле боя подлинный героизм и высокое полководческое искусство. И во многом благодаря их вкладу, а отнюдь не только «загнанных в Красную армию Троцким» военспецов-генштабистов, большевики одержали победу.

Фотография Николая Щорса времен гражданской войны

Щорс родился 25 мая 1895 г. на хуторе Коржовка Великощимельской волости (по другим документам, в селе Носовка) Городнянского уезда Черниговской губернии. С 1924 г. Коржовка становится городом Сновском (по названию реки Снов), но неофициально это название применялось и раньше.

Коржовка стояла на линии Либаво-Роменской железной дороги, работая на которой отец будущего полководца дослужился от чернорабочего до машиниста маневрового паровоза, жалованье которого уже позволило купить собственный дом.

В 14 лет Николай заканчивает железнодорожную церковноприходскую школу и в 1910 г. поступает в Киевскую военно-фельдшерскую школу. Следует отметить, что военным фельдшером он захотел стать сам, вопреки сопротивлению отца. Чем обуславливалось подобное решение, догадаться нетрудно – это был единственный, пусть и тяжелый, путь для юноши, окончившего только церковноприходскую школу, к офицерским погонам. Дело в том, что выпускники военно-фельдшерской школы имели права вольноопределяющегося, что давало возможность в будущем, после сдачи необходимых экзаменов, получить офицерское звание.

В июле 1914 г. Щорс заканчивает школу и в составе 3-го легкого артиллерийского дивизиона отправляется на Северо-Западный фронт под Вильно. Хотя для того чтобы вытаскивать раненых с поля боя, у него были в подчинении солдаты-санитары, Щорс постоянно был вместе с ними под огнем противника. В одном из боев он получил тяжелое ранение и был направлен на лечение в тыл.

Выйдя из госпиталя, Щорс решил осуществить свою давнюю мечту стать офицером и наконец, воспользовавшись своими правами вольноопределяющегося, становится юнкером Виленского военного училища, находившегося тогда в эвакуации в Полтаве. Училище в то время готовило прапорщиков по ускоренному четырехмесячному курсу. Потребность в них была огромна, в том числе потому, что именно среди младших офицеров был самый высокий процент потерь – значительно выше, чем среди солдат. Щорс, знавший о фронте не с чужих слов, прекрасно понимал это, но предпочел погоны прапорщика возможности продолжить фельдшерскую службу в тылу (что после тяжелого ранения он мог сделать без труда).

Следует отметить, что хотя училищное обучение было сокращено с двух лет до четырех месяцев, на его качестве это практически не сказалось. Сокращены были предметы, непосредственно не связанные с военным делом, одновременно была значительно усилена практическая подготовка. Юнкера занимались с раннего утра до ночи, но в итоге выпускались полноценными офицерами.

Щорс был одним из лучших в своем выпуске – в том числе известно о его особом интересе к изучению тактики.

После выпуска из училища, в мае 1916 г., Щорс сначала был направлен в запасной полк в Симбирске, но он рвался на фронт. После нескольких рапортов его направляют в сентябре в 335-й Анапский полк 84-й пехотной дивизии XXVI корпуса на Юго-Западный фронт. Командуя ротой, Щорс принимает участие в боях под Дубно и Ковелем, где сразу показывает себя храбрым и распорядительным офицером, сумевшим завоевать уважение и любовь солдат.

В октябре полк был переброшен за Черновцы и вел позиционные бои в Карпатах. В апреле следующего года Щорс производится в подпоручики, что стало надлежащей оценкой его боевых заслуг.

Возникает закономерный вопрос: как Щорс отнесся к Февральской революции, которая полностью изменила положение армии и вскоре ее уничтожила? Прямых данных нет, но есть достаточно красноречивые косвенные. Он не входит ни в один комитет, не выступает с пламенными речами, не вступает ни в одну из партий – как и ранее, даже в новых тяжелых условиях, просто продолжает исполнять свой тяжелый долг офицера.