Полководцы Украины: сражения и судьбы - Табачник Дмитрий Владимирович. Страница 144

Рыбалко проявил особую находчивость при переправе танков на удерживавшийся пехотой плацдарм, что позволило его не только удержать, но и расширить для продолжения наступательных действий.

Обладание Букринским плацдармом дало возможность Рыбалко 4 ноября неожиданно для противника перейти в наступление и, после совершения обходного маневра, на следующий день выйти к окраинам Киева. 6 ноября танкисты 3-й гв. ТА участвовали в штурме столицы Украины и быстро подавили попытки немцев создать новые рубежи обороны в городе (как они перед этим хвастливо заявляли «немецкий Сталинград»).

17 ноября 1943 г. Рыбалко присваивается звание Героя Советского Союза, а в декабре он уже становится генерал-полковником.

После взятия Киева армия Рыбалко сыграла значительную роль в дальнейшем освобождении территории Украины. Она участвует в Киевской оборонительной (ноябрь – декабрь 1943 г.), Житомирско-Бердичевской наступательной (декабрь 1943–январь 1944 г.), Проскурово-Черновицкой наступательной (март – апрель 1944 г.), Львовско-Сандомирской стратегической наступательной (июль – август 1944 г.) операциях.

Отметим, что в ходе Житомирско-Бердичевской операции две танковые армии в оперативном отношении были подчинены командующему 38-й общевойсковой. Как указывалось в подробно обрисовывающем сложную оперативную обстановку приказе командующего фронтом генерала армии Н. Ватутина:

«Противник пытается в районе Зозов расширить свой прорыв, и не исключена возможность удара противника из района Зозов в северном направлении на Казатин с целью свертывания наших боевых порядков.

Для воспрепятствия этому к 6.00 29.1.44 в район Самгородок, Спиченцы вывожу главные силы 3 гв. ТА.

В результате наших перегруппировок на рубеже Голендра, Спиченцы, Оратов действуют четыре армии, из них 3 танковые.

С целью конкретизации задач и лучшего взаимодействия между армиями приказываю:

1. Ответственность за прочное удержание всего рубежа Голендра, Ротмистровка, Андрусовка, Россоше, Оратов возлагается на командарма 38, в руках которого оставляю все средства усиления, приданные мною. Этими средствами обязываю командарма 38 маневрировать и быстро бросать их на угрожающие направления.

2. Командарму 3 гв. танковой отвечать за рубеж Голендра, Ново-Гребля, Ротмистровка, Андрусовка. Главное внимание рубежу: Шендеровка, Ротмистровка, Андрусовка. В этой полосе действий командарму 3 гв. ТА организовать взаимодействие со стрелковыми войсками, действующими на данном рубеже.

3. Командарму 2 танковой отвечать за рубеж иск. Андрусовка, Россоше, Яблоновицы, Оратов, организовать взаимодействие со стрелковыми войсками 38 армии. Принять в свое подчинение 31 тк и 1 ТА.

4. Командарму 1 танковой передать все имеющиеся исправные танки и самоходные установки в состав 31 тк. Все неходовые танки и СУ поставить в оборону первой линии и сдать их 2 ТА. Управление армии, 8 мк без танков и СУ и тылы вывести в район Погребище, где немедленно приступить к укомплектованию 8 мк, район Погребище привести в оборонительное состояние. 31 тк передать в подчинение 2 ТК.

5. Общая задача командармов не допустить дальнейшего прорыва противника, прочно удерживать занимаемые рубежи и уничтожить противника контратаками.

На время этой операции 3 гв. ТА и 2 ТА в оперативном отношении подчиняются командарму 38. Главное – в тесном взаимодействии всех родов войск умелым маневром, активной обороной разгромить винницкую группировку противника и подготовить условия для наступления».

Рыбалко выполнил в полном объеме поставленную командованием задачу, и его действиями было подготовлено дальнейшее продвижение советских войск. Умелым маневрированием он обошел Житомир с южной стороны и перерезал железную дорогу на Бердичев, чем создал для немецкой группировки угрозу быстрого окружения.

Не менее искусное маневрирование применил он и при освобождении Бердичева, когда совершил его фланговый обход с западной стороны.

Несмотря на то что все же решающую роль в операции сыграла армия Москаленко, без действий гвардейцев-танкистов она бы не сумела продолжать наступление.

Но мы бы хотели подчеркнуть другое – несмотря на спорность подобного решения командующего фронтом, Рыбалко не проявил даже тени обиды (Москаленко был значительно старше командарма – 38), и взаимодействие танковой и общевойсковой армий было идеальным.

Командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал-полковник танковых войск Павел Рыбалко с группой генералов и офицеров в период ликвидации Бродовского котла в июле 1944 г. (в нем вместе с другими немецкими войсками была почти полностью уничтожена 14-я ваффен-гренадерская дивизия войск СС «Галиция»)

Заметим, что стремительные действия командарма, его мастерство неожиданного маневра, как правило, заставали противника врасплох и вносили решающий вклад в результат проводимых операций.

Так было, например, с освобождением Львова в 1944 г., ставшим возможным благодаря проведенному 3-й гв. ТА глубокому охвату города с западной стороны, который полностью дезорганизовал немецкие коммуникации и создал угрозу окружения львовской группировки противника.

Армия Рыбалко была одной из главных ударных сил фронта при освобождении территории Польши. Можно много писать о действиях 3-й гв. ТА в это время, но лучше приведем свидетельство командира танковой бригады полковника Давида Драгунского (закончившего войну дважды Героем Советского Союза и дослужившегося в будущем до генерал-полковника).

Эти правдивые воспоминания боевого товарища Рыбалко говорят нам о командарме-танкисте не меньше, чем боевые приказы и донесения: «В середине дня в большом штабном автобусе, загнанном по самую крышу в глубокую яму, состоялась встреча с командиром корпуса генералом Василием Андреевичем Митрофановым. Мне хотелось, чтобы он знал, какую горечь и обиду пережил я за вчерашний день. Генерал молча слушал мой доклад, не прерывал даже тогда, когда посыпались упреки по адресу штаба корпуса. Он хорошо понимал мое состояние.

– Как же, товарищ генерал, действовать без связи, без разведки, в одиночку? Почему вы не разрешили мне остановиться у Лагува, мало того, потребовали выполнения нереальной задачи? Что я мог сделать один без поддержки главных сил корпуса?

Генерал Митрофанов продолжал молчать, не сводя с меня глаз. Потом поднял телефонную трубку и соединился с командармом:

– Драгунский находится у меня. Задачу выполнил, дошел до Островца и Бодзыхува, обнаружил подход новых эшелонов. Очевидно, выгружается свежая немецкая танковая дивизия. Полагаю, что контрудар в сторону Опатува, Сандомира неминуем в ближайшие дни.

Закончив доклад, Митрофанов внимательно выслушал командарма и, в свою очередь, сказал:

– Я вас понял. Сделаю, как приказано. Интересуетесь его настроением? Обижается на нас за отсутствие связи, разведки, за то, что не дали в помощь Головачева и Слюсаренко, не выделили авиацию. Сидит у меня в автобусе и допекает меня… А трубку сейчас передам.

– Ваше состояние мне понятно, – услышал я через секунду голос Павла Семеновича Рыбалко. – Но поймите же и вы нас: мы ведь не на прогулку вас посылали. Нужно было выяснить, что делается в тылу у противника. Командующий фронтом приказал послать туда сильную группу. Выбор пал на вашу бригаду. Нам же было приятно услышать, на что способны наши танкисты.

– Товарищ командующий, спасибо вам за доверие. Но разрешите все же мне высказать все, что накипело на душе.

– Охотно слушаю.

Ободренный этими словами, я более твердым голосом продолжал:

– Зачем было скрывать от меня правду? Я должен был знать, чего вы хотите от меня и от подчиненных мне танкистов. Зная свою задачу, мы могли бы действовать иначе…

– Дорогой друг! – перебил меня командарм. – Я согласен, что подчиненным надо говорить правду, и только правду. Но иногда в интересах дела не следует раскрывать все карты… Если бы вам сказали, что бригада направляется в разведку, уверяю вас, она дальше Сташува не пошла бы. Тот же Федоров добросовестно сообщал бы: «Наблюдаю, высматриваю, заметил». Этим бы дело и ограничилось. А так за одни сутки вы пробрались на шестьдесят километров в глубь вражеской обороны и на многое раскрыли нам глаза…