Полководцы Украины: сражения и судьбы - Табачник Дмитрий Владимирович. Страница 56

Через шесть дней сделана была бреш-батарея в 60 саженях от крепости, на которой поставлено было десять 24-фунтовых пушек, два картаульные единорога, пять мортир разных калибров и 48 кугарновых. Для открытия сей батареи ожидали прибытия светлейшего князя, но чрез пять дней спустя, как он отказался сам быть, произведена была из оной пальба залпами. Командовал оною батареею артиллерии капитан Секерин. В двое суток брешь была сделана; целая башня до фундамента была опровергнута; падением оной ров совершенно был засыпан; уже назначен был штурм, как в ту же ночь турки выслали парламентера и крепость сдалась на капитуляцию. Гарнизону позволено на их флотилии отбыть к Измаилу, также и всем жителям туркам с их женами, семействами и имуществом, но всех невольников-христиан [должны были] оставить. Поутру четыре батальона вступили в крепость; комендантом сделан был генерал-майор Мекноб; итак, чрез две недели после несчастного занятия ретраншамента Килия взята 18 октября. По занятии которой наша Черноморская флотилия прибыла с запорожцами; ею командовал походный войсковой кошевой Головатый, которого запорожцы не любили за то, что он знал грамоте, называя его «письменным».

После взятия Килии Гудович приступил к осаде Измаила, но взять эту турецкую твердыню ему не пришлось (генерала заменил и успешно провел взятие крепости Суворов). За победу под Килией императрица произвела его в генерал-аншефы и поручила принять командование войсками на Кавказе и Кубани. Как специально отметил Потемкин в письме Гудовичу с сообщением об этом, «где настоящие обстоятельства требуют начальника отличных достоинств».

Командуя кавказскими и кубанскими корпусами, Гудович наносит туркам серьезнейшее поражение. Лишение османов прекрасно укрепленной крепости Анапы (изначально российским командованием планировалось ее не удерживать, а просто сровнять с землей) позволило полностью взять под контроль Кубань и, таким образом, получить важный плацдарм для дальнейшего продвижения на Кавказ.

О том, как был проведен штурм Анапы, Гудович вспоминал позднее следующее: «Прибыв на Кавказскую линию 1791 года 26 января, сделал я тотчас приготовления для взятия неприятельской крепости Анапы, лежащей от моей квартиры, города Георгиевска, более шестисот верст, на берегу Черного моря, близ впадения реки Кубани в оное. К сей крепости подходил прежде меня генерал-аншеф Текеллий со своими войсками, но не взяв оной, отошел обратно на Кавказскую линию; другой раз приступал к оной генерал-поручик Бибиков, но принужден был отступить, с некоторым уроном, не имея довольно провианта, с голодными войсками, на Кавказскую линию. Я, приготовясь, как можно ранее, с войсками, выступил из Георгиевска 9 апреля, обеспеча линию остановленными войсками, и, дав маршруты назначенным в поход войскам, предписал прийти им на рандеву, на угол реки Кубани, где теперь построенная потом мною Кавказская крепость, кубанскому корпусу, под командою генерал-майора Загрядского, стоявшему в Воронежской губернии, предписал тоже, дав маршруты, прийти на реку Кубань, назнача число, дабы пришел оный на другой день пришедших туда Кавказской линии войск, что и исполнено в исходе мая, при урочище, где теперь главное селение черноморских казаков, называемое Екатеринодар, а до того переправою Гудовича. Оттуда переправился я, с обоими корпусами, чрез Кубань, кинув понтонные мосты, а по широте реки, в недостатке оных, имел с собою везенные лодки, хотя и полагаемо было, что по наводнении реки Кубани в то время оную перейти не можно. Горские народы, на левом берегу Кубани живущие, державшие тогда еще сторону турок, пускали по реке большие деревья для разорвания моста и успели было тем разорвать мост; но я, починив оный, переправя лошадей конницы вплавь, а людей и амуницию, пехоту, артиллерию и все прочее чрез мост, дабы скорее перейти с пехотой и артиллерией, поколику уже левый берег реки Кубани на один фут был только от воды, поспешил далее идти к Анапе, хотя и встречал в иных местах реку, вылившуюся из берегов, дабы отдалиться от оной реки до высоких мест. При переправе чрез Кубань, сообщил я генерал-аншефу Каховскому, в Крыму командовавшему, который имел от главнокомандующего князя Потемкина повеление: по требованию моему, дать мне один полк пехоты, батальон егерей и четыре эскадрона драгун и несколько артиллерии, прося, дабы он приготовил назначенные войска на правом берегу реки Кубани, при устье оной в Тамане, в первых числах июня. Я писал ему, что когда подойду близ Анапы, на аман реки Кубани, близ устья оной, и займу узкий проход сухим путем от Анапы, между лиманом реки Кубани и Черным морем, то дам знать метанием ракет, для сделания моста на узком устье Кубани, впадающей в море. Когда я пойду обложить крепость, которая не далее от меня была, как шестнадцать верст, то обещал дать знать, имея уже сухопутное сообщение прислать те войска берегом моря и стать за речкою, близ Анапы, впадающей в море, вне выстрела пушечного, приготовив и несколько провианта, на случай моего требования. На переправе моей сделал я на обоих берегах Кубани тет-де-поны, в которых и оставил весь излишний обоз, а для прикрытия оного обоза и моста оставил двести человек пехоты, с двумя пушками, и два эскадрона карабинер с тем, чтобы уже оттуда вслед за мною, до получения от меня приказа, когда сделается верная коммуникация, никакого известия иначе не присылали, как правым берегом Кубани, чрез Тамань. Таким образом пошел я скорыми маршами к Анапе, останавливаясь лагерем всегда так, чтоб кругом огражден был пикетами, на случай нападения горских народов, державшихся, как я уже сказал, турецкой стороны. Тут, взявши несколько горских пленных, попытавшихся сделать нападение на фуражиров, отпустил оных и дал им знать, что я иду бить турок, и ежели они уймутся от покушения на меня, то оставлю их в покое, наблюдая притом, дабы посеянный ими хлеб как при лагерях, так и во время марша, колоннами моими не был не только потравлен, но и не потоптан. После сего, во время похода моего к Анапе, и были они спокойны. Подошел для осады крепости Анапской, в семи верстах от оной, и перешед речку, впадающую близ Анапы в море, вброд, послал я генерал-майора Загрядского с конницей, и сам туда же переехав, с четырьмя батальонами егерей, прогнал выехавших навстречу, как из Анапы конных турок, так и более 2000 черкес; обложил крепость, взяв лагерь от оной, по рекогносцировании вперед самим мною, в четырех верстах, поставил сильный пост у подошвы гор на высоте, из пехоты и гребенских казаков. После того начал я делать, в ночь, баттареи, поколику от Черного моря и до речки, впадающей близ Анапы, была равнина, делающаяся уже так, что правый фланг крепости был к самому морю, а левый примыкал к устью оной речки. От отряда, присланного ко мне от генерала-аншефа Каховского и расположенного за болотистой речкой, приказал я сделать баттарею, стрелять из оной как по крепости ядрами, так и метать, наипаче из единорогов, бомбы и брандскугели. Из баттарей, мною сделанных, приказал я стрелять также по крепости, которая в обе стороны перестреливалась сильно и метала бомбы из мортир. Позади моего лагеря, верстах в пяти, на горах, каждый день собиралось несколько тысяч горских народов, при которых было 2000 турок. Неприятель делал сильные вылазки из крепости, а черкесы сзади покушались, нападая наипаче на фуражиров, которых, по отдаляющемуся фуражу, должен был я прикрывать батальонами егерей, с пушками. При сем были и сильные сшибки с некоторым уроном убитых и раненых в посылаемых от нас прикрытиях. От баттареи, устроенной за речкою, хотя и сделан был довольно сильный пожар в крепости, после которого я посылал трубача с парламентером, махавшим белым платком, о предложении сдать крепость на капитуляцию, но неприятель, вместо ответа, начал стрелять из пушек по посланным от меня для переговоров. Таким образом, видя крайнее упорство неприятеля и чрезвычайное затруднение идти к крепости апрошами, не имея осадной артиллерии и получа притом известие, что неприятельский гребной флот идет на сикурс крепости (который и подошел близко, но уже для него было поздно), после двенадцатидневной осады я решился штурмовать крепость. На 21-е число июня, в ночь, подошел с войсками к крепости при шуме морском и стрелянии из баттареи, остановился я во время подхода войск до времени начинания рассвета, отрядив генерал-майора Загрядского с пехотою и конницею, для недопущения черкесов и турок, собиравшихся на высотах гор, атаковать меня в тыл во время штурма и разграбить оставленный мною в удобном месте вагенбург (особый строй военного обоза на случай нападения неприятеля. – Авт.). Сам я, как скоро показалась на небе светлота, приказал из батарей метать в крепость бомбы и, под сим шумом подведши на рассвете две колонны с лестницами к правому флангу крепости, послал к левому флангу фальшивую колонну (где был ров глубже и вал выше, и баттареи, обставленные палисадами) из 500 казаков поселенных пеших и артиллерию, с пятидесятью человеками пехоты. Я атаковал на самом рассвете, штурмом, крепость, и нашел впереди крепости человек двести турок, оные тотчас были переколоты. Неприятель начал как из ружей, так и картечами стрелять по войскам. Колонны мои, спустившись в ров, где можно было без лестниц, приставили лестницы к валу и полезли на оный, но сначала были отбиты. Тут подкрепили их небольшие резервы и посланные от меня три эскадрона Астраханского полка драгун, которые, кинувши своих лошадей, туда же полезли на подкрепление, а затем, видя еще сильную оборону неприятеля, послал я из резерва, при мне находившегося, четыреста человек пехоты, оставя при мне и при всех знаменах двести егерей, а затем уже четыре эскадрона конницы, чрез мост, овладенный пехотою, которая, хотя и терпела урон в людях, от баттареи недалеко стоявшей, но переехала в крепость. Неприятель хотя отступил от вала и некоторые баттареи его взяты были, но оборонялся отчаянно; почему послал я еще из двухсот человек, при мне остававшихся, сто человек храбрых егерей 4-го Кавказского батальона. Тут неприятель уже бросился на уход, в море, бросая ружья и сабли и прося пощады, которая и дана была некоторым туркам, еще неутопшим. В самое то время старались черкесы с турками атаковать меня в тыл; но отрядом, поставленным при самом выходе из гор, были опрокинуты, причем гребенские казаки, спешившись, сражались саблями и потеряли пятьдесят человек убитыми и ранеными. Таким образом, после продолжения пяти часов с половиною беспрерывного, сильного ружейного огня и поражения неприятеля, въехавшею в крепость конницей крепость была взята. В ней взяты в плен 128: трехбунчужный паша, командовавший под ним, Батас-паша, приходивший прежде меня на Кавказскую линию, сын, и много других чиновников; более ста орудий, более ста знамен, провиантский магазин и восемнадцать тысяч пленных, между которыми небольшая часть гарнизона, состоявшего из 25 000, ибо прочие, при упорном сражении, все побиты были. У меня было войска на штурме 7200 человек, из которых 1240 было убитых и 2415 раненых».