Тайна 21 июня 1941 - Чунихин Владимир Михайлович. Страница 40

Дальше тоже интересно, но существа нашего разговора мало касается. Поэтому, остановлюсь.

То, что произошло в дальнейшем, хорошо известно. Жигарев был снят с поста Главкома ВВС и направлен на новую должность с понижением (не в звании, а только в должности). Он был назначен командовать авиацией Дальневосточного фронта, где и провоевал благополучно всю войну. Такова была бесчеловечная сталинская репрессия по отношению к бесстрашному борцу со сталинизмом.

После войны он снова оказался на коне, а при Хрущёве и вовсе поднялся как никто в авиации, став не просто Главным маршалом авиации, но и Первым заместителем Министра обороны СССР.

Вернёмся теперь к вечеру 21 июня 1941 года.

Итак, в половине первого ночи директива была отправлена в округа. Факт этот имеет канонический характер и обычно никем из историков никогда не оспаривается.

Более того. Факт этот был подтверждён весьма солидным и авторитетным источником. Я имею в виду воспоминания Маршала Советского Союза А.М.Василевского. В своей книге «Дело всей жизни» он писал буквально следующее.

Почему я обращаю на это ваше внимание?

Дело в том, что имеются вполне надёжные источники, где содержатся утверждения о том, что директива была направлена в округа не в 00.30, а позже.

Об этом упоминает, например, Маршал Советского Союза М.В.Захаров в своих мемуарах «Генеральный штаб в предвоенные годы».

Надо сказать, что книга эта тоже увидела свет через многие годы после смерти автора. В этом её судьба похожа на судьбу публикаций воспоминаний Голованова и Грабина. Написана она была в 1969 году, некоторое время рукопись мурыжили по инстанциям, через три года маршал Захаров умер, и набор готовой книги было приказано рассыпать. Впервые книга вышла через двадцать лет, в 1989 году.

Вполне возможно, кстати, и потому, что содержала сведения, противоречащие словам Жукова и Василевского.

Или, может быть, из-за того, что в ней наглядно опровергались бессовестные утверждения о том, что Одесский округ накануне войны был приведён в боевую готовность вопреки позиции Сталина.

А может быть, и за то, и за другое.

Совсем незадолго до начала войны генерал-майор М. В. Захаров был переведён из Генштаба на должность начальника штаба Одесского военного округа. И встретил начало войны на этой должности.

Вот что он рассказывает о вечере 21 и ночи с 21 на 22 июня 1941 года.

Вечером 21 июня ему позвонил командующий округом Черевиченко (он отсутствовал — инспектировал войска в Крыму) и сообщил, что необходимо находиться в готовности принять из Москвы сообщение особой важности.

Захаров тут же потребовал у начсвязи округа опытного шифровальщика, чтобы быстро и точно расшифровать телеграмму как только последует вызов из Москвы.

Около 23 часов Захаров связался с командованием всех корпусов, дислоцированных на территории округа и потребовал у них, чтобы они находились на месте и ждали его указаний в связи с ожидаемой телеграммой. Кроме того, вспоминал маршал Захаров,

Таким именно образом маршал Захаров описал, как и, главное, когда он принял ту самую директиву Тимошенко и Жукова.

Итак.

Маршал Захаров утверждает, что принял эту самую директиву во втором часу ночи.

При этом обратите внимание на примечательное обстоятельство. О том, что такая директива должна прийти из Москвы и нужно быть готовым её принять, он узнал примерно в 23 часа.

То есть это примерно то же самое время, когда сведения эти получил в Москве от маршала Тимошенко адмирал Кузнецов. Судя по всему, по приезде из Кремля в наркомат Тимошенко и Жуков обзванивали командующих округами (Захарову позвонил командующий округом Черевиченко) с предупреждением о последующей директиве.

И вот, с 23 часов и до второго часа ночи генерал-майор Захаров ждёт поступления этой самой наиважнейшей директивы. Отправленной не самолётом с нарочным.

Ждёт у аппарата БОДО. Иными словами, буквопечатающего телеграфного аппарата прямой связи с Москвой.

Здесь мы с вами видим очевидное расхождение в утверждениях. С одной стороны Жуков и Василевский. С другой — Захаров. Все трое маршалы, все трое очевидцы.

Кто из них говорит правду?

Дело, в данном случае, не в пустяке. Понятно, что в тот момент на счету была каждая секунда.

А тут.

Одни утверждают, что директиву ЗАКОНЧИЛИ передавать в полпервого ночи 22 июня. Другой свидетельствует, что сам он лично НАЧАЛ принимать ее во втором часу ночи.

Кому верить?

С одной стороны, зачем Захарову говорить неправду? Он же совершенно незаинтересованное лицо, ему что в двенадцать, что в два часа — какая разница?

С другой стороны, Жуков, конечно же, лицо, заинтересованное до самого последнего предела. Поскольку речь идёт о его личной вине за случившееся.

Кроме того, мы с вами только что поймали его прямо здесь же, в этой самой теме на самом беззастенчивом вранье. Я имею в виду его фантазии о Ватутине.

Но здесь же, рядом с Жуковым, имеются слова Василевского.

Как быть с ними?

Я никому ничего не навязываю.

Попробую осторожно предположить вот что.

Существует такая вещь, как командная солидарность. Жуков и Василевский, это люди, несомненно, принадлежащие к одной команде. При всей их взаимной и тщательно скрываемой ревности к успеху и славе друг друга.

При этом имеется один психологический штришок. При всём том, что сам Василевский много писал о покровительстве себе со стороны Шапошникова, ясно, что так же благожелательно относился к нему в бытность начальником Генштаба и Жуков. А, поскольку в тот момент величинами они были разных категорий — один генерал армии, другой — всего лишь генерал-майор, Василевский, видимо, по-человечески чувствовал себя обязанным Жукову. Это, кстати, очень чувствуется при чтении мемуаров Александра Михайловича.

С другой, стороны, и Жуков в своих мемуарах к Василевскому предельно уважителен.

В общем, ощущение единой команды имеется.

Теперь о существе.

Стал бы Василевский, даже имея в виду всё вышесказанное, сознательно лгать в своих воспоминаниях в угоду Жукову?