- Максимов Анатолий Борисович. Страница 19

Интеллектуал прозрел тогда, когда увидел, что в одиночку «нового врага» США не победят, а потому они ищут пути вовлечь в эту авантюру другие народы. И дважды он прозрел, поняв, что господствующей американской политической доминантой была и остается одна напасть — нетерпимость к другим нациям, эдакое узколобое «либо мы, либо они». «И мы, и они» их не устраивало!

Об этом говорит профессор истории Н. Яковлев: «Отсюда, по причинным, коренящимся в этой наиглавнейшей американской тенденции, неизбежен перманентный конфликт Соединенных Штатов со всем миром...» Говорит он и об одном из главнейших инструментов в разрешении конфликтов: «А функциональная роль ЦРУ— сделать все, чтобы разрешить любой эпизод этого конфликта в пользу США». Какова цена всего этого и за счет интересов какой страны — в Америке это мало кого из «сильных мира сего» интересует.

Итак, Интеллектуал находится в одном из центров холодной войны и постепенно познает истину: противостояние — продукт гипертрофированной жажды мирового господства американского военно-политического союза. И тогда он принимает решение: противодействовать распространению доминирования США в НАТО и в мире в целом.

Вот как расценивал мотивы своего сотрудничества с советской разведкой один из ценнейших агентов, работавший против США и НАТО. Этот человек, проведя десять лет в застенках, но не изменив своего отношения к сделанному им ради мира, оплотом которого он считал Советский Союз все послевоенное время, писал:

«Американцы в те дни хорошо осознавали свое военное превосходство… Я опасался третьей мировой войны, меня беспокоили растущее политическое влияние американских военных и их все более доминирующая позиция…»

Далее агент задает себе вопрос, почему он решил занять в холодной войне позицию против США, и отвечает:

«Наверное, в то время мой выбор выглядел странным. Но я всегда был против того, чтобы находить непонятному простые и хлесткие объяснения… Сам я не могу объяснить все так однозначно. Полагал и полагаю, что принадлежу к тем немногим, кто действительно мог видеть обе стороны медали. Короче говоря, мне стало ясно, как думали и действовали антиподы. И сравнение тут было не в пользу США».

Он сознавал, что его страна была «мелкой фигурой в большой игре», а его усилия — лишь «эпизод в больших событиях». А может быть, как представитель небольшой страны, он острее чувствовал свое беспомощное положение в чужой игре. И, опираясь на достоверные данные в канун Карибского кризиса, этот агент сообщал в Москву следующее:

«Советский Союз, по мнению американцев, изрядно отстает в военном отношении. Самолеты США значительно превосходят в технике. Русские строят свои стратегические бомбардировщики, но делают это хуже и медленнее.

Они больше работают на будущее, все вкладывая в стратегическое ракетное оружие с ядерным зарядом. Стараются догнать США и, таким образом, создать желаемый баланс сил. Ракетная техника давно стала традиционной русской специализацией…

Так что предпосылки очень благоприятные: ядерный заряд русские могут создать быстрее, чем ракеты. Исследовательская работа в целом займет не более десяти лет…»

В своих «Тюремных записках» Интеллектуал прослеживал определенное беспокойство советской стороны в отношении НАТО и его идеолога — США. Он определил поворотный момент перехода советской стороны от беспокойства к уверенному противостоянию на условиях баланса сил. И причиной того был Карибский кризис — самая серьезная конфронтация периода холодной войны.

Действительно, установка на Кубе советских ракет среднего радиуса действия с ядерными зарядами была политической игрой, причем высшего уровня риска.

«Создалась ситуация, — писал Интеллектуал, — которую можно было назвать “звездным часом" разведки, потому что все зависело только от ее эффективности…»

Он подчеркивал, что работали разведки обеих сторон. «Американцы летали над Кубой и фотографировали строительные и монтажные работы. В Москве сидел Олег Пеньковский и через посредников передавал катушки пленок в Вашингтон. Таким образом в США точно знали о типе оружия русских».

Интеллектуал высоко оценил работу американской разведки: «По-видимому, это было одним из самых престижных дел ЦРУ. И не оставалось никаких сомнений, что новое оружие на Кубе представляло огромную угрозу восточному побережью США».

По мере знакомства с рассуждениями проницательного Интеллектуала, выкристаллизовывались три причины действий советской стороны в период Карибского кризиса.

Первая, лежавшая на поверхности, — поддержка единственного в Западном полушарии социалистического режима.

Вторая, более глобальная и официальная, — желание достигнуть равновесия сил и показать, что США могут быть так же сметены с лица земли, как и Советский Союз.

Третья, наиболее скрытная и неофициальная, — баланс ракетно-ядерных сил еще не в пользу советской стороны. Польза от последнего: пусть США считают, что им принадлежит приоритет в развитии стратегического ракетного оружия, тогда они не будут форсировать его совершенствование. А тем временем СССР развернет свой полномасштабный «ракетно-ядерный щит».

Прав был Интеллектуал: Карибский кризис стал актом преднамеренного риска, принуждающего к обоюдному признанию баланса сил, который должен был определить будущую политику обеих великих держав. Этот кризис стал одним из финальных моментов в расширении холодной войны.

ТРИЕДИНАЯ ЗАДАЧА

Итак, итог: располагая разведывательными сведениями о концептуальном подходе США к войне против СССР и исповедуя принцип мирного сосуществования, советская сторона смогла решить с помощью Карибского кризиса триединую задачу: получила «индульгенцию» от США от вторжения на Кубу; вынудила их считаться с реалиями баланса сил; убедила через разведывательные возможности американцев в своем некотором отставании в развитии ракетных систем.

Цель последней — скрытно нарастить свой ракетно-ядерный потенциал при одновременной пассивности в этом вопросе американской стороны.

Через какие же «разведывательные возможности»? Кто-нибудь пытался проанализировать разведывательные возможности «Феномена»? Ну хотя бы с позиции «полупредателя» (предал-разоблачен-сотрудничал-с-органами-расстрелян)? И тем более не предателя, внедренного в агентурную сеть противника советской стороной?!

* * *

В чем заключается успешное прошлое советской разведки — ИНО НКВД и РУ НКГБ, действовавших в годы Великой Отечественной войны?

Подмечено, что любой вид человеческой деятельности — индивидуальной либо коллективной — обостряет свою эффективность в моменты наивысшего напряжения моральных сил. Это характерно для людей искусства, города и деревни, ученых и инженеров, военных и разведчиков.

Отечественная война высветила различные возможности русских людей — и сильные, и слабые. Победила сила духа, на которую опирались наши предки начиная с побед Александра Невского, Куликовской битвы… И как нигде в другой области профессиональных действий, разведка в эти времена оказывалась на месте своей полезностью правителям и армиям.

Иногда скупые и, казалось бы, сухие цифры говорят красноречивее, чем громкие и долгие словоизлияния с трибуны либо на бумаге. В цифрах мыслям просторно, ибо описание их содержания в каждом случае многогранно. Тем более когда речь идет о «тайном фронте» в годы испытаний страны войной.

Что же заставило главу ЦРУ Даллеса отдать должное советской разведке? О чем могут поведать цифры, характеризующие оценку тайных успехов? Начнем с главного: ради чего мастерство разведки приводится в движение? Ради информации! Ради этого «хлеба» правительств и военных в любом состоянии государства, но особенно — в военное время. В нашем примере — это советско-германское противостояние.

Когда бываешь у памятника ушедшего из жизни человека, только одного человека, то невольно думаешь о нем, как о возможном участнике и свидетеле событий в стране за чуть более полувека. Но ведь и звучат для нас: 349 и 250 дней обороны Севастополя в XIX и XX веках или 900 дней блокады Ленинграда?! Еще как звучат — своим героическим и трагическим эхом войны. Мы помним это, ликуя и скорбя…