Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне - Чиков Владимир. Страница 7

Прибыв в Париж десятого апреля, Крогеры поселились в маленькой гостинице на Опера де Пари. На другой день в назначенное время они вышли к станции метро «Пирамид». Ровно в пять, как предписывалось условиями связи, Питер начал раскуривать трубку, ожидая подхода курьера из Центра. Минуло пять, шесть, семь минут, однако никто не подходил к ним. В последний раз осмотревшись по сторонам, Питер нежданно-негаданно заметил фигуру знакомого человека, одетого в добротный темно-серый габардиновый плащ и такого же цвета ворсистую шляпу. Он ничем не выделялся из окружающих его людей и шел прямо на них, размахивая журналом «Лайф» в левой руке. Это был Конон Трофимович Молодый. От внезапности его появления у Питера мелькнула подозрительная мысль: «А вдруг Арни не тот, за кого привыкли его считать в Центре? И появился он здесь, чтобы легче сдать нас тут, за пределами Советского Союза…» Его сомнения мгновенно рассеялись, когда Арни, широко улыбаясь и игнорируя все условности, заключил в объятия маленькую, хрупкую Хелен.

— Господи! Арни! Ты ли это? Вот уж никогда бы не подумала, что увижу тебя здесь! — удивилась она.

— Да я! Я, конечно!

Они снова обнимались и целовались, и вряд ли кто из видевших эту сцену мог подумать, что на их глазах встретились представители советской нелегальной разведки. Подобных рандеву на улицах Парижа ежедневно проходит десятки тысяч, а может быть, и больше. Встречаются влюбленные, приятели, просто знакомые, люди бизнеса и искусства. И эта встреча Бена и Хелен абсолютно ничем не выделялась из великого множества подобных свиданий.

Питер, глядя на Арни, удивлялся: у него типичная внешность разведчика. Типичная в том смысле, что она ничем особенно неприметна и что вообще он человек без особых примет. Все у него как бы среднее: и рост, и телосложение, и полнота… И даже красота — она тоже у него обычная. Впрочем, нет. Он очень обаятельный и приятный человек, который не любит яркой или броской одежды. Профессиональные навыки разведчика-нелегала заставляли его одеваться так, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Да и сама внешность Бена лишена была каких-либо примечательных национальных черт. Он легко мог сойти и за канадца, и за американца, равно как и за француза или даже немца.

Повернув к Питеру свое в меру загорелое, в меру обветренное, аккуратно выбритое округлое лицо, Бен, виновато улыбаясь и крепко пожимая его руку, обронил:

— Прости меня, Пит, я опоздал почти на десять минут.

Питер Крогер сокрушенно развел руками, — мол, что с тобой поделаешь, и, хотя нужды в обмене паролем уже не было, поскольку не могло быть и речи о такой цепи совпадений, как наличие журнала «Лайф» в левой руке, подход к точному месту и времени встречи, тем не менее он педантично (вот что значит оперативная дисциплина!) поступил в строгом соответствии с установленными правилами конспирации:

— Ты тоже меня извини, Арни, но порядок есть порядок: назови, пожалуйста, пароль, — А про себя опять невольно подумал: «Теперь-то я окончательно тебя проверю, поскольку в содержание пароля незадолго до этой встречи были внесены коррективы. Вместо ключевого слова «Париж» он должен мне назвать Варшаву».

Хелен с укором посмотрела на мужа: зачем, мол, пароль!

— Все правильно, Пит. Личная безопасность превыше всего, — с подкупающим добродушием проговорил Бен. — Ну что ж… Пароль так пароль: «По-моему, мы встречались с вами в Варшаве в мае прошлого года?»

— Нет, мой друг, в Варшаве мы не встречались, я в это время находился в Риме, — ответил довольный Питер.

— А где же, Пит, твоя курительная трубка? — засмеялся Бен. — По условиям встречи, насколько я помню, она должна дымиться…

— Пока я ждал твоего прихода, она успела уже погаснуть. А ровно в пять она курилась как вулкан.

— Прекрасно! Я думаю, теперь мы с тобой квиты. А сейчас, если не возражаете, мы пройдем на бульвар Сен-Мишель и посидим в знакомом мне кафе «Бульмиш».

— С удовольствием! — воскликнула Хелен и, взяв Бена под руку, спросила: — Скажи нам, Арни, с кем мы теперь будем работать?

На лице Бена появилась лукавая улыбка:

— С одним канадцем. В кавычках, конечно. Я думаю, вы с ним сработаетесь.

— А как его зовут? Может, мы знаем его?

— Гордон Лонсдейл! Известен вам такой?

— Нет.

Бен имел разрешение сообщить Крогерам о своем назначении на работу в Англию в качестве руководителя нелегальной резидентурой, но решил до поры до времени об этом не говорить.

— Послушай, Арни, а почему бы тебе не поехать в Лондон? — спросила вдруг Хелен. — Вот было бы здорово, а!.. Хочешь, мы с Бобзи попросим Центр, чтобы они тебя прислали к нам?

— Если уж вам пришло такое фантастическое желание поработать под моим началом, то я со своей стороны передам это моему непосредственному руководству. Чем черт не шутит, может, оно и в самом деле внимательно рассмотрит вашу просьбу… Вот только климатические условия у вас не очень… Да и англичане не слишком мне импонируют. Я больше люблю американцев…

— Мне тоже эти сэры и лорды не нравятся, — заметил Питер. — Все они какие-то чопорные… Холодные. Особенно с нами, иностранцами. Первые два-три месяца я еще как-то сохранял хладнокровие при общении с ними, а сейчас… Иногда мне кажется, что я решительно не подхожу для этой страны.

— Я понимаю тебя, Пит, — спокойно ответил Бен, — Первые месяцы проживания в незнакомой стране всегда бывают самыми тяжелыми. Это период адаптации, поверь мне. Потом все войдет в свою колею. Ну, а что касается холодности англичан, то на это у них есть свои причины. Островное положение Великобритании, ее оторванность от других стран мира давно уже наложили отпечаток на психологию англичан. Национальные черты характера, выработанные ими на протяжении многих столетий, в отличие от меняющегося облика страны в материальном и духовном отношении, остаются прежними.

— Надо просто-напросто не обращать внимания на их странности и почаще напоминать им, что мы родом из Канады, — подчеркнула Хелен. — Это, я заметила, помогает сломать ледок недоверия со стороны соседей и установить с ними нормальные взаимоотношения.

— Да, британцы всегда неплохо относились к канадцам, — согласился Бен и, почувствовав затылком, что Питер отстал от них, обернулся. — Что там у тебя случилось, Пит?

— Как видишь, заправляю трубку табаком, — ответил тот.

Прикурив, он догнал Бена и Хелен и, поравнявшись с ними, ворчливо обронил:

— Я иногда думаю, что, наверно, было бы лучше, если бы нас оставили работать в той же, скажем, Канаде или в какой-нибудь латиноамериканской стране. Вся беда в том, что не мы выбираем, а нас выби…

— Перестань, Бобзи, скулить! — оборвала его на полуслове Хелен. — Опять ты за свое?

— Ну зачем же так, Лона?! — остановил ее Бен. — Пусть человек говорит о наболевшем.

— Мне надоело его нытье. Между прочим, это все идет у него от ностальгии. Он почему-то в последнее время сильно скучает по своему отцу. Свихнуться можно…

— Ну, а по кому же ему еще скучать? — заступился за Питера Бен. — Мать у него умерла, поэтому, вполне естественно, он беспокоится об отце. Могу заверить тебя, Пит, мы тоже не забываем о нем. По указанию руководства Центра его ежемесячно навещает небезызвестный тебе Марк Он сообщает, что твой отец чувствует себя нормально. Ему известно, что у вас все в порядке, что вы находитесь теперь в полной безопасности. От вашего имени ему ежемесячно помогают деньгами.

Рассказывая об этом Питеру, Бен проявлял по отношению к нему немалый такт: не желая волновать его, он умолчал о том, что сотрудники американского ФБР давно пытаются через родственников узнать, где находятся Коэны. Прибегая к различным уловкам и ухищрениям, они не давали покоя и его отцу.

Интуитивно чувствуя, что Бен что-то недоговаривает, Питер все больше начинал мрачнеть, погружаясь уже в который раз в хаос неясных, неотвязных мыслей об отце. Впрочем, Питеру была присуща в некоторой степени сентиментальность, и долгая разлука с отцом только усилила его и без того глубокую привязанность к Америке. С жадностью, острой болью и тоской перебирал он свои воспоминания о Колумбийском университете и небоскребах Манхэттена, о хорошо знакомых местах в устье реки Гудзон и золотых пляжах у Нью-Йорка, и грезилось ему, как он бродит по ним и лицо его освежает порывистый ветер Атлантики, разглаживая морщины…