Идет розыск - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 57

Закусив губу, Лена снова опустилась на тахту и закрыла глаза. Ей было сейчас так жалко себя. Какая все-таки горькая, какая одинокая жизнь у нее. Почему у других не так, почему у других есть семьи, есть близкие, любимые люди, а у нее… А ведь некоторые молодые женщины, и вполне приличные, умеют весело жить без семьи. Поклонники, романы, флирты, театры, вечеринки… Ой, нет! Это все не для нее.

Но тут вдруг Лене стало страшно. Как можно так распускаться? Она должна быть всегда бодрой, подтянутой, веселой и уверенной в себе. Вот тогда он, возможно, и придет к ней… Навсегда. Только тогда, она знает. Этот человек не утешитель, он не любит вытирать слезы и жалеть, не любит и не умеет. Он сильный и удивительно цельный человек, он не терпит слабых. Ему нужны такие друзья, как Лосев и как… она.

«А где, интересно, сейчас Лосев? – подумала Лена. – Наверное, уже в поезде».

Да, он едет. А что делает сейчас этот несносный Откаленко?

Лена снова закрыла глаза и незаметно уснула.

…На следующее утро самым неотложным делом у Лены было получить образец «свободного почерка» Всеволода Борисовича Глинского, весьма эффектного мужчины, которого она мельком видела, но хорошо запомнила во время визита в «Березку». Простое, на первый взгляд, действие получения образца «свободного почерка» неожиданно оказалось весьма хлопотным. В отделении милиции никаких заявлений и объяснений Глинского не оказалось.

Не оказалось их, как ни странно, и в ЖЭКе, куда Лена приехала в качестве сотрудника жилуправления, чтобы проверить, как здесь работают с жалобами и заявлениями жильцов. Нет, Глинский ничего письменно не просил и ни на что не жаловался. Просто не жилец, а мечта каждого начальника ЖЭКа. Оставалось место работы Глинского, один из институтов Академии медицинских наук. Уж там-то образцы его почерка должны быть обязательно. Анкету в отделе кадров заполняет даже ночной вахтер. И Лена немедленно отправилась в этот институт.

Сегодня она отнюдь не выглядела «училкой», как, кстати, уже не выглядят и большинство молодых учителей. Лосев в своем критическом определении скорее исходил из каких-то туманных воспоминаний и давно прочитанных книг.

На Лене была изящная шапочка, из-под которой выбивались роскошные золотистые локоны, легкое модное пальто подчеркивало ее красивую, высокую фигуру, изящные, на высоком каблуке, тоже весьма модные сапожки облегали стройные ноги. Мужчины были не в силах равнодушно пройти мимо и в упор разглядывали Лену, пытаясь поймать ее взгляд. Некоторые, помоложе, тайком оглядывались. Лена шла легко и свободно, скромно опустив глаза и ощущая на себе эти взгляды. Встречные женщины, надо сказать, тоже посматривали на нее то заинтересованно-оценивающе, то деланно-равнодушно.

Вскоре Лена приехала в институт.

На начальника отдела кадров, пожилую, деловитую, полную женщину в очках, удостоверение Лены произвело не меньшее впечатление, чем на встречных мужчин ее внешность. Внимательно прочитав его и снова подняв глаза на Лену, она удивленно покачала головой и сказала:

– Вот уж никогда бы не подумала, что вы работаете в МУРе.

– Тем лучше, – улыбнулась Лена.

– Да, да, это неплохо, – безапелляционным тоном заключила женщина в очках и спросила: – Так чем мы можем помочь, товарищ Златова?

Лена изложила свою просьбу.

– Имеется, имеется, – кивнула в ответ начальник отдела. – Больше никого в курс вводить не будем. Сама вам сейчас все принесу. Посидите.

Она грузно поднялась со своего кресла и показалась Лене еще полнее, чем когда сидела. К двери она отправилась тяжелой, ныряющей походкой, но на удивление быстро. Лена проводила ее взглядом и сочувственно вздохнула. «До пенсии, наверное, дорабатывает, и дома, конечно, внуки ждут», – подумала она, но дальше на эту тему размышлять себе не позволила, дальше шло что-то и вовсе огорчительное и уже личное.

Через несколько минут женщина вернулась с тоненькой папкой и, сдержанно усмехнувшись, сказала:

– Самое свежее и уже последнее. Только что написал. Такое совпадение.

И, раскрыв папку, достала оттуда бумагу.

Это было заявление об увольнении по собственному желанию.

– А почему? – спросила Лена. – Не объяснил?

– Такие граждане на такой должности не задерживаются, – усмехнулась начальник отдела, снова усаживаясь за свой стол и двумя руками поправляя короткие, с сильной проседью волосы. – Этот еще дольше других просидел.

Через несколько минут, закончив небольшие формальности, связанные с временным изъятием документа, Лена вышла из кабинета начальника отдела кадров. По длинному коридору она вышла к широкой мраморной лестнице, устланной красной дорожкой, и спустилась в просторный, светлый вестибюль, где располагался гардероб. Получив свое пальто и шапочку, Лена подошла к большому зеркалу в старинной золоченой раме, стоявшему на полу.

Неожиданно в нем она увидела длинную доску приказов и объявлений, висевшую на противоположной стене вестибюля, и группу мужчин возле нее. Сейчас эти мужчины, мимо которых она только что прошла, кто открыто, кто исподтишка поглядывали на Лену. Среди них был и Глинский, Лена его сразу узнала, и какой-то неприятный холодок прошел по спине. Глинский смотрел восхищенно и дерзко. Лене даже показалось, что он сейчас к ней подойдет. Но он не подошел.

Когда Лена вернулась в управление, уже наступило время обеда. И встретившийся Петя Шухмин галантно пригласил ее в столовую. Но Лена попросила лишь занять ей место, прежде необходимо было заглянуть в лабораторию и сдать на экспертизу полученную в институте бумагу.

А после обеда Лена зашла к Цветкову и сообщила о приглашении на сегодняшний вечер.

– Идти или нет, Федор Кузьмич? – спросила она.

Цветков задумчиво покрутил очки, почему-то вздохнул и, хмурясь, спросил:

– Значит, эта самая Липа к вам в друзья набивается?

– Она, по-моему, ко всем набивается.

– Почему это вы так решили?

– О всех своих клиентках она все знает. Буквально все. Это без дружбы не бывает.

– Так, так. А что она о вас знает? – неожиданно спросил Цветков.

Лена подумала и сказала: