Как организовали внезапное нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Шапталов Борис Николаевич. Страница 4

Стаднюк спросил о нестыковке с мемуарами Жукова.

«– …Уважаемый маршал пишет, что он, получив известие о начале немцами военных действий, с трудом заставил по телефону охранника Сталина разбудить его.

– Я тоже об этом размышлял, – перебил меня Молотов. – Полагаю, что дежурный генерал охраны Сталина, получив звонок Жукова, не доложил ему, что Сталин уехал. Не полагалось. И в это же время Сталин позвонил Жукову, тоже не сказав ему, что он в Кремле…» [8]

А что дальше? Может, Сталин приказал обзвонить штабы приграничных округов и сообщить, что война вот-вот начнется? Ничего подобного, вместо этого Сталин предпочел провести совещание. В его кабинете собрались Жуков с Тимошенко, Молотов, Ворошилов.

Казалось бы, Сталин должен был рассказать о визите германского посла, объявить присутствующим, что это означает, и поставить четкие задачи. Однако разыгралось совершенно иное действо. Слово Жукову.

«В 4 часов 30 минут утра все вызванные члены политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.

И.В. Сталин был бледен… Он сказал:

– Надо срочно позвонить в германское посольство.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В.М. Молотову.

…Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов:

– Германское правительство объявило нам войну.

И.В. Сталин опустился на стул и глубоко задумался. Наступила длительная и тягостная пауза» [9].

Ну и как сие трактовать? Конечно, воспоминания спустя много лет могут грешить неточностями, но мемуары Жукова вышли при жизни участников того совещания, и никто их не опроверг. Тогда выходит, что Сталин, разговаривая с Жуковым по телефону, уже знал о предстоящем визите Шуленбурга и то, что боевые действия вот-вот начнутся, но разыграл «непонимайку». Ведь не считал же он, что посол разбудил посреди ночи наркома по иностранным делам, чтобы покалякать с ним по поводу укрепления советско-германской дружбы? Получается, прекрасно сознающий сложность ситуации политик актерствовал перед почтенной публикой. Но зачем?

Зачем он скрывал свое местонахождение в ночь на 22 июня? Зачем притворялся перед Жуковым, что только что пробудился от сна? Зачем выдавал себя за непонимающего, что происходит? Ответ напрашивается такой: ради своего алиби! Других причин не находится. Сталин знал, что предстоит гигантская катастрофа, тем более что он ее и готовил. Оставалось отвести от себя подозрение. Роль «непонимающего» вполне подходила к данной ситуации.

Если бы Сталин хотел нанести упреждающий удар по фашистской Германии, как это утверждается в одной из версий событий 1941 года, то его желание отвести беду от страны можно было б только приветствовать. Благодарить за то, что не хотел, чтобы разрушались города и заводы, зондеркоманды не гнали людей на расстрел, не умирали от голода дети в блокадном Ленинграде. И только недруги Белоруссии, Украины и России могут осуждать Сталина за желание воевать на территории врага. Но Сталин не выполнил свой долг правителя. Он не спас государство от нашествия, а народы СССР от колоссальных бедствий. Более того, накопилось немало фактов, свидетельствующих, что он и не пытался предотвратить нападение. Его действия в канун войны вызывают недоумение, а с позиции следователя образца 1937 года деятельность Сталина накануне войны не чем иным, как предательством, не являлось. Но тогда непонятно – зачем вождю устраивать катастрофу для собственного государства? Как понять действия Сталина накануне войны: как род умственного затмения или как реализацию непонятного нам, может даже гениального, плана? На эту тему уже написано множество книг, в которых авторы пытаются найти поступкам Сталина рациональное основание. Но при детальном рассмотрении вопроса о причинах катастрофы 1941 года, едва не приведших к крушению социалистического государства, выходим на проблему другого уровня: хотя и позже, но СССР все равно потерпел поражение. Причем «сдвиг лавины» (вольно или невольно) организовали сами правители. Так что параллели напрашиваются, а с ними вопрос: «Кто (и зачем) подставил Советский Союз?» Для ответа требуется провести своеобразные археологические раскопки, чтобы добраться до «генотипа» происшедшего.

У каждой истории есть предыстория, имеющая непосредственное отношение к случившемуся много позже. Так и с вопросом: как и кем были заложены основы будущего крушения Советского Союза? Можно было бы сослаться на негативные процессы брежневского времени, если бы о возможности крушения СССР не говорилось уже в 1920-х годах. И причины возможной гибели государства подробно описывались в статьях и книгах оппозиционеров. Значит, необходимо обратиться к этому времени и попытаться разобраться, в чем были правы эти «библейские» пророки от социализма, а в чем ошибались. А также почему эти предостережения были проигнорированы.

Люди всегда хотят заглянуть в будущее. Одно время широкое распространение получила футурология, из которой пытались сделать науку, способную предсказать варианты будущего. Однако у всех попыток заглянуть за горизонт есть существенный недостаток, который все портит. В них не учитывается (да и как учесть?) иррациональное поведение политиков.

Иррациональное поведение означает, что невозможно понять логику субъекта действий. Как понять причины, по которым правитель вдруг начинает разрушать свое государство, пилить сук, на котором сидит? А таких правителей в России хватало. Среди наиболее известных – Николай II, Сталин и Горбачев. Царю и Горбачеву удалось уничтожить свои государства, а при Сталине оно повисло на ниточке и уцелело благодаря ряду факторов, но все равно цену пришлось заплатить огромную.

Что ими всеми двигало? Желание сделать лучше, а «получилось как всегда»? Или это сугубо личностные просчеты по принципу «с кем не бывает, ну ошибся человек»? Или их вел некий рок, что-то надчеловеческое, космическое? Но Николай II и Горбачев действовали в составе группы – правящей элиты и не могли проводить политику катастрофы лишь по своему желанию. Выходит, затмение нашло на весь, за редким исключением, правящий класс? А вот со Сталиным получилось иначе. Он подмял под себя правящую группу и в значительной мере самостоятельно определял курс государства. Кто не вписывался в его цели – уничтожался.

Сталин опроверг марксистскую формулу, что личность в истории является инструментом классов и выразителем чаяний масс. Это он сделал «классы-массы» (смешав их по собственному рецепту) своим инструментом. Он мог делать с обществом практически все, что хотел. Создается впечатление, что если бы он пожелал обратить русский народ в ислам, то добился бы своего. Только ему это было не нужно, достаточно подвига князя Владимира. К чему повторяться? Впрочем, обрезание народу он сделал. Но главное, Сталин доказал (показав, как именно) – основное не «классы», а личность в истории. Сильная личность, став правителем, может вертеть народом, как захочет. Была бы цель и воля. И чтобы не было страха перед кровью. Но правы и те, которые утверждают, что личности все равно являются бессознательными орудиями истории и делают то, к чему вроде и не стремятся. И что это – промысел Божий, закон общественного развития или какой иной детерминизм – предмет нескончаемых споров. Во всяком случае, когда марксисты объявили, что К. Маркс открыл непреложные законы истории, сами марксисты сделали все, чтобы дискредитировать учение Маркса. И Сталин был если не первым в этом ряду, то самым ярким среди них. И похоже, трагедия 22 июня 1941 года тесно связана с этим марксистским антимарксизмом.

Большая часть споров интересна своему времени и мало интересна последующим поколениям, просто потому, что время становится иным, а с ним теряется актуальность былых дискуссий. А вот спор вокруг 1941 года продолжается, будто это произошло недавно. Если спор продолжается, и он интересен не только профессиональным исследователям, но и, как говорится, широкой общественности, значит, проблема того времени не разрешена. А если стародавняя проблема не разрешена, то часто превращается в проблему идеологическую, как это произошло с «норманской теорией» происхождения Древнерусского государства. Идеологической проблема становится тогда, когда на первый план выходит не поиск истины, а отстаивание чьих-то политических представлений. Главное – навязать «публике» свои установки, чтобы они срабатывали на уровне условных рефлексов, подобно сигналам светофора. Именно эту ситуацию мы наблюдаем с 1941 годом. Поэтому стоит понять, почему столь идеологизирована тема 1941 года в исторической литературе, документальном кино и СМИ. Для этого в данной книге приводится много цитат современных авторов, чтобы донести не только аргументы разных исследователей, но и привести примеры идеологических подходов в борьбе вокруг проблемы «1941 года».