54 метра (СИ) - Попов Александр. Страница 60
Я лежал на верхней полке и медитировал, сдерживая волны адреналина. Меня, испытавшего тюремное зло «Держины», трудно было испугать. Меня больше тревожил факт неопределенности, чем лицо реальной опасности. Ожидание смерти хуже смерти. Ожидание боя хуже боя. Доеду, а там разберусь. У каждого своя судьба, от которой не уйти…
Мы доехали до Мурманска, где нас долго отказывались пускать в автобус, следующий до Североморска. Бабка-контролерша с лицом профессионального боксера и косой саженью в плечах вытолкала нашего худенького, похожего на дистрофика, лейтенанта на улицу. Лейтенант упал и, поднимаясь с асфальта, поймал головой чей-то вещмешок, метко брошенный контролершей из автобуса. Нами было принято решение – радикальных действий по отношению к гражданскому населению не предпринимать, все-таки в армию едем – не к спеху. Поэтому подождали следующего автобуса с менее суровой контролершей, имеющей меньший обхват бицепсов и талии.
Нервное напряжение передавалось всем на корень языка, заставляя тот дергаться, отбивая потоки ничего не значащей речи.
– Блин! Приехали за полторы тысячи километров, Родину защищать, а нас не пускают!
– Товарищ лейтенант, а давайте по домам разъедемся. Ведь видите, день не задался как-то…
– Да уж, не пригодный мы для службы день выбрали…
– Захочешь отдать долг Родине, приходишь, а ее нет дома…
– И вообще, только родился и уже должен. Что за дела? ГЫ…
– Может, мы не в том направлении ехали? Может, нам нужно было на Черное море? Здешнее-то холодное…
– Жрать хочется…
– Да, поесть бы…
– Таких вот бабок-контролерш и надо на службу отправлять…
– Да уж, мощная…
– И коренастая…
Я стою, вдыхаю вкусный Мурманский воздух с запахом моря, водорослей и частичками тумана. И вспоминаю недавнее прошлое…
Перед тем, как человек начинает числиться в воинской части, в которую попадает, по инструкции его должны осмотреть врачи. То же сделали и с нами, отчисленными курсантами. Поначалу, конечно, забыли и просто кидали каждый день на разгрузку вагонов с углем, но потом вспомнили. Построили и завели к работникам медицины. Тут задается только один вопрос: «На что жалуетесь?». И люди так начинают жаловаться на здоровье и болячки, что начинает казаться: вообще нонсенс, что они еще живы. Еще немного и умрут.
– Доктор, смотрите, последняя стадия плоскостопия. Возможен летальный исход…
– Доктор, а у меня постоянные головные боли…
– А у меня горло болит…
– А я плохо вижу. Я даже не вижу, где вы. Подайте сигнал, доктор, а то я как во тьме…
– А у меня сердце слабое, и, когда громко командуют или орут, я пугаюсь и писаюсь…
И так далее.
Доктор, как истинный военнослужащий с доступом к медицинскому спирту, чуть-чуть улыбается и крякает. Всех слушает с немного стеклянными глазами, полными понимания и сочувствия. Даже взгляд свой на показанные больные места устремляет. Цокает языком. Мотает головой. И записи какие-то в своем блокнотике делает. А потом ставит в медицинской книжке печать «ЗДОРОВ» и начинает слушать внимательно следующего. Так, наконец, наступает и моя очередь.
– На что жалуетесь?
И тут во мне просыпается дар красноречия, временами приступами захватывающий мое тело для неконтролируемой ахинеи и глупости.
– Хочу служить! Служить где-нибудь на Северном полюсе, в отдаленном гарнизоне с высоким, не совмещенным с жизнью, уровнем радиации! Чтобы, превозмогая холодный порывистый ветер, погибнуть, отвоевывая непригодные для жилья камни и утесы! Или стрелять по вражеским бутылкам с гордыми названиями «Хайнекен» и «Туборг»! Или на бегу надругаться над белым медведем! Или копать отсюда и до обеда! Хочу быть универсальным солдатом в руках моей страны!!!
Я кончил. Доктор, по-моему, тоже. Его глаза выкатились из орбит, и он просто пялился на меня, как на психа с вилкой в глазу, утверждающего, что это подзорная труба и нужно просто навести резкость. Надо было сглаживать ситуацию, и я улыбнулся. Доктор тоже. Тогда я коротко хихикнул, вот так:
– Хи-хи!
– Ха-ха! – отозвался доктор.
Я склонил голову влево. Врач в зеркальном отражении повторил и это.
– Ладно, я просто хочу служить на Северном флоте, – сказал, наконец, я с серьезным лицом.
– Это не лечится! Тогда прописываю вам год колониальных работ в стиле милитари! – торжественно объявил врач.
– Год и два месяца, – уточнил я, зная точно остаток своего срока службы.
– Как скажете, сударь!
– Хи! – снова хихикнул я.
– Ха! – поставил печать «ЗДОРОВ» Айболит. – Спасибо тебе, повеселил, а то все только жалуются…
– …Вы – бывшие курсанты!!! А сейчас вы – настоящие уроды!!! Хоть это, на первый взгляд, не связано между собой, но на второй вы поймете, что связано!!! Если понадобится, то я буду окунать вас в дерьмо весь день, чтобы вы поняли свое место!!! Сгною всех на хрен!!!
Ненадолго прерву нового командира нашей новой распределительной воинской части, чтобы сообщить тебе, читатель, что, наконец, доехал до следующего места своего маршрута, города Североморска, родины СААВЬА. Пока ничего смешного не наблюдается. Конец связи. ТЧК.
– С теми, кто устроил пьяный дебош в поезде, я разберусь отдельно!!! С теми, кто не слушал приказы своего начальника-лейтенанта, тоже. Я вас всех на Новую Землю отправлю!!! Там и людей-то почти нет!!! Там в фосфорном свечении ядерной свалки через месяц будете сами, как лампочки сиять!!! А через год станете лысыми импотентами!!! Кто-нибудь мечтает посетить этот ядерный полигон и место захоронения неизвестного количества таких же отходов?!! А?!!
– Я!!! – крикнул я и вышел из строя.
– ЧО?! ЧО – придурок?!! Да я!!! Я!!! Я!!! Я тебя в Гремиху отправлю!!! В город летающих собак!!!
– Разрешите меня именно туда отправить! Горю желанием оказаться подальше от людских масс!
– Назовитесь, товарищ идиот! – насупил капитан второго ранга с лицом Че Гевары и рязанским носом-картошкой.
– Старшина второй статьи Попов, товарищ капитан второго ранга! – четко и громко прокричал я.
– Так! Ты, по-моему, ненормальный! Поэтому сейчас же пойдешь убирать ротный гальюн! Старшина роты проконтролирует это. Понял!
– Так точно!!!
– Пиздуй уже!!!
– Есть!
– На жопе шерсть!!! Бего-о-о-ом, марш!!!
И я побежал…
Спустя несколько часов все дети «капразов» были разобраны папочками к себе под крылышки. Должность «писарь» еще не перевелась в наших вооруженных силах. Естественно, никого они с собой не взяли. Все те, кто лизал им задницы, изображая настоящих друзей, были молчаливо отвергнуты. Я был ни капли ни удивлен. Закон джунглей гласил: каждый сам за себя!
У меня тоже был свой маленький секрет, который, возможно, поможет. Для этого мне нужно было найти офицера по фамилии Невзоров…
За две недели, проведенные в этой части, всех отчисленных курсантов, которые приехали со мной, отправили в другие воинские части для продолжения службы. Поскольку бывших курсантов никто не жаловал, то большинство из них было отправлено на авианосец «Адмирал Кузнецов», в боевую часть номер пять. Эта громадина вмещала в себя две с половиной тысячи человек, тысяча из которых была выходцами из Дагестана, большинство которых находилось в расположении боевой части. «Плавучий Дагестан» – так называли этот авианосец в народе. Дагестанцы, как и все выходцы южных стран, считались самой агрессивной прослойкой во флоте. Они всегда держатся друг друга и разбить наголову их костяк не представлялось возможным из-за того, что мы, русские Иваны, не приучены к ответственности за ближнего своего. И всегда норовим пнуть соседа, потому что ближе всего именно он. Я на протяжении всей оставшейся службы слушал ежемесячные доклады о происшествиях на Северном Краснознаменном флоте. Убито столько-то, уголовных дел столько-то. Убитые исчисляются десятками, и это в мирное время. Добрая половина убитых причислялась «Кузнецову» и эсминцу «Бесстрашный». Трупы находят через недели в вентиляционных шахтах и в море.