Головнин. Дважды плененный - Фирсов Иван Иванович. Страница 34

Соскучившиеся по делу чиновники строчили запросы, требовали разные справки, объяснения, иногда дельные, а чаще никому не нужные.

Адмиралтейств-коллегия и ее департаменты сносились с соседней коллегией иностранных дел, питались долетавшими оттуда слухами. Отзвуки их доносились и в Кронштадт…

Десяток лет в Петербурге не слыхали парижских мелодий. Наполеон, уловив изменение тональности русского императора в отношении с английским партнером, решил разыграть Мальтийскую карту. При этом он преследовал главную цель своей внешней политики — сокрушить главного противника, Англию, если не на море, то «завоевать море путем союза окружающих его стран», и в первую очередь на Балтике.

Зная о неравнодушии тщеславного Павла к своему рыцарскому званию и попранной чести, Бонапарт вдруг рассыпался в щедротах.

«Первый консул, — любезно сообщил он Павлу, — желая дать доказательство питаемого им к русскому императору уважения и выделить его из числа других врагов Республики, сражающихся ради низкой любви к наживе, предполагает, в случае если гарнизон Мальты будет вынужден голодом эвакуировать остров, передать его в руки царя, как гроссмейстера острова; чтобы в случае надобности войска его могли занять местность».

Больше того, Наполеон распорядился освободить семь тысяч русских пленных, пошить для них гвардейские мундиры и отпустить в Россию со знаменами и офицерами. «Первый консул надеется, что император примет освобождение своих солдат за знак особого уважения с его стороны к храбрым русским воинам».

Первый консул рассчитал верно, задел чувствительную струну самолюбивого царя, и тот загорелся новой затеей. Наполеон предлагал освобожденные из плена войска направить прямо из Парижа на остров Мальту.

В Петербурге уже наметили генерала для отправки в Париж…

А на море продолжались стычки английских кораблей и датских конвоев, дело дошло до боевых столкновений. Англия направила в Данию для переговоров своего посланника, а в помощь ему эскадру в Балтийское море…

Россия, балтийская держава, естественно, возмутилась недружественным актом.

— Британия обнаглела, — возмутился Павел и распорядился наложить арест на английскую собственность в России.

— Сие будет гарантией для возможных поползновений англичан, — сказал он графу Ростопчину, — возможно, мы пойдем на разрыв нашей дружбы. — Отпуская Ростопчина, царь вспомнил о давних планах своего подопечного, главного докладчика по иностранным делам.

— Изволь завтра представить мне доклад, о котором ты хвалился.

Свои мысли и соображения о внешней политике России Ростопчин изложил в подробной записке.

Услужливо положив перед императором папку, он, по мере чтения Павлом записки, давал пояснения.

— Ваше величество верно подмечает, что некоторые наши вельможи последние годы в ущерб отечеству линию ведут.

Павел вскинулся насмешливо:

— Ты уж называй! Безбородко, што ли? Ростопчин кашлянул и продолжал:

— Оные вельможи, ваше величество, втянули державу нашу единственно для того, чтобы уверить себя в вероломстве Питта и Тугута. Особливо Британия выгоды извлекла из противостояния к Франции, завладев тем временем торговлей целого света, вовлекла в свой союз хитростью и деньгами все державы…

— И нас, грешных, — громко захохотал Павел. Ростопчин почтительно молчал, пока император не довел себя до слез.

— Недалеко время, выйдет и замирение, ваше величество, — европейская карта перекроена будет, не опоздать бы нам.

— Что же ты предлагаешь?

Вздохнув, Ростопчин выложил заветные думы.

— Франция, государь, прежде была мятежной, а ныне успокоена Бонапартом, с нею нам в союзе быть сподручней, в Европе возвысимся. Главное же, не упустить бы нам владения Порты. Турция — безнадежный больной. Англия на нее зарится, а мы и сами с Францией договоримся. Египет — французам, нам проливы, Румелию, Болгарию.

— Эк хватанул ты. — Воображение Павла между тем речь Ростопчина распаляла все больше…

— То не все, ваше величество. Из Греции да Архипелага республику учредить возможно. Со временем греки и сами подойдут под скипетр российский.

— А можно и подвести их. — Павел захлопнул папку с докладом, резко поднялся, тяжело ступая, вышел на середину кабинета и, не поворачиваясь к графу, отчеканил:

— Записка твоя дельная. Оставь ее, а сейчас ступай…

Милостиво уступая Мальту русскому царю, Наполеон наперед знал, что французам не удержать за собой этот важный стратегический пункт на Средиземноморье. Так оно и случилось, в те дни, когда Ростопчин излагал императору свои соображения по внешней политике. Англичане овладели Ла-Валлетой.

Весть об этом достигла Петербурга в первых числах ноября, а уже ночью в Кронштадт отправились гонцы. Они везли строгий секретный приказ императора — арестовать все английские суда с товарами в портах России, экипажи под конвоем отправить в глубь страны.

— Слыхано ли, — вскрикивая, метался Павел перед Кушелевым, — британцы возомнили о себе непомерно. Покуда не признают моих прав, как гроссмейстера мальтийского, ни одной души не выпускать из России.

Притопывая сапогами, Павел, продолжая горячиться, вдруг остановился как вкопанный:

— У нас флот засорен англичанами, — на выдохе, сердито проговорил он. — Мало посла выдворили, а зачем на флоте сие племя обитает? Небось все они пользу только великобританскую блюсти станут, а нам вредить. Немедля изгнать всех их с флота и в Москву выдворить.

В Кронштадт, Ревель, Николаев полетели депеши Адмиралтейств-коллегии: «Его императорское величество, Государь Император, высочайше указать соизволил находящихся в балтийских и черноморских флотах флагманов, капитанов и других офицеров, кои из англичан, отправить всех в Москву, где и остаться им впредь до дальнейшего повеления».

Павел I не ограничился полумерами. Распорядился военному министру сосредоточить у западных границ 120 тысяч войск, а еще 60 тысяч выставить для обороны побережья Балтики.

Вице-президент Адмиралтейств-коллегии, адмирал, граф Григорий Кушелев редкий день не бывал в приемной императора. Очередное повеление отдавалось скоропалительно.

— Нынче же заготовь указ. Эскадры в Ревеле и Кронштадте не разоружать, готовить к походу отражать англичан.

— Ваше величество, эскадры по вашему повелению нынче разоружены, да и ледостав начинается.

— Стало быть, вооружай заново. Быть кораблям изготовленными, как лед сойдет, сразу в море…

В Париже Наполеон радостно потирал руки. Наконецто Россия заключила союз с Швецией, Данией, Пруссией противостоять на море английскому засилию. Четыре балтийские державы объединились для защиты морской торговли. Но Бонапарт заглядывал за горизонт. Он еще не остыл после египетского похода. Ему грезится вожделенная цель, Индия. Там зиждется основа могущества ненавистной Англии.

В Петербург направляется свежая идея военного союза, грандиозного похода русской и французской армий, через Каспий и Среднюю Азию, Гималаи на Индию…

Во второй половине ноября, в осеннюю слякоть и непогоду, Кронштадт вдруг ожил. По улицам сновали подводы, возили на пристань домашний скарб. От пристани, несмотря на появившуюся в заливе шугу [44], отчаливали гребные барказы и направлялись к Ораниенбауму. «Вишь ты, — носились слухи по городу, — государь-то спроваживает аглицких шпионов, от греха подальше».

Командиру порта прибавилось хлопот. Кого бы не упустить, офицеров-то не один десяток да вдобавок семьи. «Император прознает о промашке, недолго и в равелин угодить».

По-разному относились к выселенцам сослуживцы. Большинство офицеров сочувствовали отъезжающим, но открыто об этом не говорили, откровенничали лишь с верными друзьями.

— По справедливости, Петр Иванович, — высказывался, глядя на суету в городе, Головнин, — сия затея не делает чести нашему флагу. Людей сих мы приняли на службу под присягой, надо же и доверять им. Вспомни-ка Тревенена, других, они живот свой положили за наше отечество.