Явка в Копенгагене: Записки нелегала - Мартынов Владимир. Страница 100

Я вскочил в подошедший автобус и проехал несколько остановок. В одном из тихих переулков отыскал особняк посольства Болгарии. Улица была безлюдной. Даже полицейского не было видно, хотя он должен был, по идее, находиться где-то поблизости.

Нажал на кнопку звонка. Открыла миловидная девушка в белой блузке и джинсовой юбке.

— Добрый вечер, — сказал я по-английски.

— Чем могу быть полезна? — спросила она с приветливой улыбкой.

— Разрешите войти, — сказал я. — У меня возникла небольшая проблема, и я думаю, что вы мне сможете помочь.

Она пропустила меня внутрь, закрыла дверь и предложила присесть на диван из черной кожи, стоявший в небольшом вестибюле. Ее черные глаза смотрели на меня с вежливым любопытством. Я знал, что я рискую, поскольку вестибюль мог прослушиваться Местными спецслужбами, но у меня не было другого выхода.

— Видите ли, моя проблема несколько деликатного порядка. Я — советский гражданин, попал в сложную ситуацию, и мне необходимо, чтобы вы сообщили обо мне в службу безопасности Советского посольства. Это дело срочное. Только и всего. (Все это было продумано мной заранее и, как оказалось, не совсем удачно).

— Сейчас я позову дежурного, думаю, он поможет разрешить вашу проблему.

Она позвонила по внутреннему телефону и сказала, что дежурный сейчас придет.

Между тем мы перешли на русский, которым девушка владела в совершенстве. Она поведала мне о том, что училась в Москве и что у нее самые добрые воспоминания о нашей стране.

Через несколько минут с верхнего этажа по белоснежной лестнице спустился холеный сорокалетний, склонный к полноте мужчина среднего роста. Он мне сразу почему-то не понравился. Не дойдя несколько ступенек, облокотившись на перила, он выслушал мою просьбу.

— А почему бы вам самому не пойти в Советское посольство и найти, кого вам нужно? — спросил он.

— Видите ли, я не могу этого сделать, так как мне могут помешать.

— Кто это вам может помешать?

— Полиция.

— Ах полиция! Вы что, не в ладах с американской полицией? Вы что-нибудь натворили?

— Да нет, ничего я не натворил, но я прошу, чтобы вы мне помогли.

— А я считаю, что вы провокатор, и прошу вас немедленно покинуть помещение посольства.

— Но я не могу этого сделать. Я считаю, что…

— В таком случае я вызываю полицию.

— У вас будут неприятности.

— Прошу мне не угрожать! Я знаю, что делаю! Убирайтесь вон, иначе я вызываю полицию!

Девушка округлившимися глазами сочувственно смотрела на меня. Но она не могла вступать в спор с барственным дипломатическим бюрократом.

— Но куда же я пойду? Меня ведь наверняка уже ищут.

— На все четыре стороны, — ответил он резко.

— Здесь неподалеку советское торгпредство, — подала голос девушка из-за стойки.

— Да, торгпредство здесь рядом, туда и идите! — сказал господин.

— Вы мне можете дать его адрес?

— Дай ему адрес, и чтоб ноги его здесь не было! — буркнул дежурный, презрительно оттопыривая нижнюю губу. «Ну и противная же рожа», — подумал я. Поднявшись по ступенькам до середины лестницы, он взирал на меня оттуда с такой откровенной неприязнью, как будто это не наш Скобелев освобождал его страну от ига, а наоборот. Уже потом, много лет спустя, я подумал, что, может, по-своему он был в какой-то степени прав.

Девушка дала мне листочек бумаги с адресом и телефоном торгпредства и в нескольких словах объяснила, как туда пройти, начертив схему прилегающих улиц. Ей было неудобно, и она прятала глаза. «Союзник» продолжал торчать на лестнице, молча наблюдая за нами. Я попрощался с девушкой, поблагодарил ее за отзывчивость и, не удостоив взглядом «союзника-предателя», вышел в ночь. Было уже начало седьмого. Опасное время. Наша «фора» подошла к концу, и нас уже, очевидно, начали искать в лесу. Мне даже чудились их крики.

Проклиная на чем свет стоит «липовых» союзников, я шел вдоль плохо освещенных кварталов, состоявших из невысоких домов с палисадниками. Попадались редкие прохожие, в основном негры. Проходили редкие машины. В конце улочки показался худощавый стройный негр с густой шапкой волос, одетый в длинное модное демисезонное пальто, на левом лацкане которого поблескивал большой круглый значок. «А ведь это же Джо!»— мелькнула мысль. По спине у меня пробежали мурашки, и мне вдруг стало жарко. Негр этот был как две капли воды похож на Джо, одного из наших охранников, дежуривших на прошлой неделе. Он шел мне навстречу и задумчиво улыбался, думая, наверное, о чем-то совсем. Мне же показалось, что он меня узнал и улыбался мне. Я уже заготовил было ответ на его возможный вопрос. «Привет, Джо! Как поживаешь? Мы тут с ребятами прогуливаемся. Они меня ждут в машине, а мне тут надо посетить кое-кого». (Ведь он давно у нас не был и не мог знать о том, изменился ли мой статус.) И лишь когда «Джо» был уже совсем близко, я понял, что обознался. Подойдя к стоявшей на перекрестке бензоколонке, я спросил у коренастого негра средних лет в шляпе, шедшего мне навстречу, как пройти к советскому торгпредству.

— Не знаю, — пробормотал он.

— Вам нужно советское торгпредство? — послышаться откуда-то сверху низкий женский голос. Прямо над бензоколонкой в открытое окно высовывалась толстая негритянка средних лет, очевидно владелица бензоколонки.

— О, сэр, они часто у меня заправляются, эти русские, я их хорошо знаю. Они мои хорошие клиенты.

Женщина довольно толково объяснила, как пройти к нашему торгпредству.

Пройдя еще несколько кварталов, я свернул в узкую улочку, сплошь застроенную особняками. Напротив одного из них по улице прогуливался здоровенный полицейский в форменном бушлате. Улица была слабо освещена, и вывески на торгпредстве я вначале не заметил, поэтому пришлось обратиться к полицейскому, охранявшему торгпредство.

— Прошу прощения, — сказал я, вынимая трубку изо рта, — где-то здесь находится советское торгпредство.

— Вот оно, — бросил он небрежно, глянув на меня с высоты своего роста, показывая на особняк рукой, затянутой в черную кожаную перчатку.

Подойдя к массивной двери, я разглядел отсвечивавшую бронзой табличку с надписью «Торговое представительство Союза Советских Социалистических Республик». Нажал на кнопку звонка. Тишина улочки нарушалась лишь тихим шелестом шин проезжавших по дальней магистрали автомобилей. На полицейского я не оглядывался, но затылком чувствовал, что он за мной наблюдает.

Дверь приоткрылась. На пороге стоя худощавый черноволосый парень лет тридцати в белой рубашке и черных брюках.

— Привет, — сказал я, когда он пропустил меня в прихожую. Он смотрел с недоумением на незнакомого ему человека. Я отлично знал, что в советских представительствах работают на таких должностях только советские граждане, тем более в Штатах. — У меня к тебе небольшое дело, — продолжал я, присаживаясь на диван к журнальному столику. — Дай-ка мне бумагу и не бойся, я свой в доску. — Жестами показал ему, что нас могут подслушивать, имея в виду американские спецслужбы. Он принес бумагу и карандаш, и я написал следующее: «Прошу срочно, но не по телефону, сообщить в службу безопасности посольства, что «Вест» находится здесь и срочно просит о помощи».

Молодой человек прочитал записку, внимательно посмотрел на меня. Меня стало знобить так, что зуб на зуб не попадал. На улице было жарко, а теперь вдруг бросило в дрожь. Я добавил: «В посольство пошла жена с двумя малыми детьми, и я беспокоюсь, дошли ли они».

Он жестом показал, что все будет в порядке. Потом куда-то ушел и вскоре вернулся, поставив передо мной на столик полстакана водки и маленький бутерброд — черный хлеб с острым сыром. Благодарно кивнув ему, я выпил. Полегчало.

«Сейчас должны подъехать из посольства, — написал он на бумажке. — Там уже знают, что вы здесь».

Как он сообщил так быстро обо мне в посольство, я не знаю, но в стране главного противника имеются свои четко отработанные средства связи. Возможно, это был условный телефонный звонок. Возможно — радиосигнал. Скорей всего, кто-то съездил в посольство на машине.