Очерки истории российской внешней разведки. Том 1 - Примаков Евгений Максимович. Страница 6

Иван III (1440–1505 гг.) родился в самый разгар кровавой феодальной смуты — борьбы удельных князей за московский престол. Его отец — Василий Васильевич (получивший впоследствии прозвище Темный) — был старшим сыном. Московского царя Василия Дмитриевича и внуком Дмитрия Донского. Василий Дмитриевич по духовной грамоте, написанной незадолго до смерти, предполагал передать «великое княжение» не братьям, а своему прямому наследнику, сыну Василию: «А даст Бог сыну моему Великое Княжение ино и яз сына своего благословляю князя Василья».

По всей видимости, сам Василий Дмитриевич с тревогой смотрел на будущее, опасался враждебного выступления брата своего, Юрия Дмитриевича, претендовавшего на московский престол. Заботясь об укреплении положения сына, Василий Дмитриевич поручил его опеке матери, дочери великого князя Литовского Софье Витовтовне и митрополиту Фотию.

Престолонаследнику было всего десять лет, когда умер отец. Однако образовавшееся при малолетнем Василии Васильевиче «правительство» представляло собой солидную опору великокняжеской власти. Софья Витовтовна была крутой, энергичной женщиной, чувствовавшей за собой сильную поддержку отца. Уроженец далекого Пелопоннеса, грек митрополит Фотий пришел в Москву с церковно-политическим мировоззрением, сложившимся на византийской почве, частью которого являлось представление о государе как «помазаннике» Бога на земле. Союз Москвы, Литвы и церкви представлял собой такую силу, против которой претендент на престол Юрий Дмитриевич выступить не решался. К тому же в эти годы Золотая Орда, занятая внутренними усобицами, не вмешивалась во взаимоотношения между русскими князьями.

Но вскоре положение изменилось. Умерли Витовт и Фотий, Спор о великом княжении Московском был перенесен в Золотую Орду. В 1431 году к хану Улу-Мухаммеду отправились Юрий Дмитриевич и Василий Васильевич с боярином Иваном Дмитриевичем Всеволожским. Около десяти месяцев соперники провели в Орде, доказывая свои права на престол. Московская сторона оказалась более искусной, и хан отдал ярлык семнадцатилетнему Василию Васильевичу. Тогда Юрий Дмитриевич решился прибегнуть к оружию, втянув в эту борьбу своих сыновей — Василия Косого и Дмитрия Шемяку. В 1433 году Юрий Дмитриевич занял Москву, но вскоре принужден был ее оставить. В 1434 году он еще раз захватывает Москву, но через два месяца умирает.

Остаются его сыновья. В 1436 году сын Василий Юрьевич потерпел жестокое поражение, был захвачен в плен и ослеплен (отсюда прозвище Косой). Другой сын — Дмитрий Шемяка — продолжает борьбу.

В 1446 году ему удается захватить Василия Васильевича во время моления в Троице-Сергиевом монастыре и ослепить. Княжич Иван, будущий государь всея Руси, которому в ту пору едва исполнилось шесть лет, был свидетелем захвата отца, и лишь верные князю люди сумели спрятать его и спасти от неволи, а быть может, и от гибели.

В таких условиях формировался характер и мировоззрение княжича Ивана. С раннего детства он привык видеть себя в окружении врагов, в центре кровавых интриг, порождаемых удельнокняжеской системой.

Дмитрий Шемяка засел в Москве «великим князем», но вскоре был изгнан, хотя еще долго продолжал борьбу за престол. В 1453 году он скоропостижно скончался в Новгороде. Некоторые летописи передают «людскую молву», будто бы от отравы умер Шемяка, а привез ее в Новгород великокняжеский дьяк Стефан Бородатый. Он якобы подкупил повара Шемяки, «именем Поганку», и тот дал своему господину «зелие в куряти». Так завершается цепь преступлений, тайных и явных, в борьбе за московское наследство.

Княжич Иван становится сначала соправителем при слепом отце, а затем и полноправным великим князем с уже сложившимся мировоззрением: он — непримиримый враг феодальной раздробленности, удельного сепаратизма, создатель новой государственной системы.

Важнейшие события его правления: присоединение к государству Московскому земель Новгородских, Вятских, Пермских, Тверских, Ярославских, Рязанских, а также ряда западнорусских земель, ранее завоеванных Литвой (Чернигов, Новгород-Северский, Брянск, Гомель и др.), окончательное освобождение от татаро-монгольского ига, брак с Софьей Палеолог, племянницей последнего византийского императора, что фактически сделало Москву воспреемницей центра православия. Так складывались основы единодержавия, или самодержавия, на Руси. Московское княжество становится великорусским государством. С Ивана III слово «самодержец» официально введено в постоянный титул московского государя и освящено церковным обрядом, благословением духовной власти.

Слово «самодержец», как отмечает В.О.Ключевский, стало входить в московский официальный язык, когда с прибытием «царевны царегородской» Софьи к московскому двору начала пробиваться мысль, что московский государь и по жене, и по православному христианству есть единственный наследник павшего цареградского императора, который считался на Руси высшим образцом государственной власти, вполне самостоятельной, независимой ни от какой сторонней силы. Самодержец, по определению В.О. Ключевского, входит в московский титул одновременно с царем, а это означало, что московский государь уже не признавал себя данником татарского хана. Первоначально словом «самодержец» характеризовали не внутренние политические отношения, а внешнее положение московского государя, под этим словом разумели правителя, не зависящего от посторонней, чуждой власти, самостоятельного; самодержцу противополагали то, что мы назвали бы вассалом, а не то, что на современном политическом языке носит название конституционного государя. Так и смотрели на московского государя современники Ивана III: они видели в нем «русских земель государя», независимого главу православного русского христианства [3].

Принцип самодержавия лег в основу развития международных связей государства Российского. Уже при Иване III устанавливаются дипломатические отношения с папской курией, Германией, Венгрией, Молдавией, Турцией, Ираном, Крымским ханством.

Однако, как указывает В.О. Ключевский, несмотря на многостороннее развитие дипломатических сношений московского двора со времени Ивана III, «долго не заметно особого заведовавшего ими учреждения: их вел непосредственно сам государь с думой» [4].

Отдельное государственное учреждение, ведавшее вопросами внешней политики, было создано только при Иване IV Грозном. В архивах Министерства иностранных дел России сохранился документ, точно указывающий, когда дипломатические дела, входившие сначала в ведомство казначея, были выделены и поручены особому делопроизводителю, что и послужило основанием Посольского приказа: «В 1549 г. приказано посольское дело Ивану Висковатому».

Висковатый до того времени уже участвовал в дипломатических делах, в 1542 году писал «перемирную грамоту» с Польшей. Теперь же он играет главенствующую роль в сношениях с иностранными представителями, приезд которых в Московию заметно участился во второй половине XVI века.

Особенно интересны необычные обстоятельства установления дипломатических отношений между Россией и Англией. Весной 1553 года из устья Темзы вышли три корабля, снаряженные британским «Обществом купцов-странствователей» на поиски северного морского пути в Китай и Индию. После шестимесячного плавания корабли, потрепанные штормами, оказались у северных берегов русской земли, которая в то время на протяжении многих сотен верст была необитаемой. Два корабля погибли во льдах. Третий из них, «Эдвард Бонавенчер», под командованием Ричарда Ченслора достиг устья Северной Двины, где впоследствии был построен первый российский порт Архангельск, знаменитый своей торговлей, а тогда приютилась маленькая бедная рыбацкая пристань возле старинного монастыря Михаила Архангела.

Несмотря на явную «близость к Богу», ничто в этой крохотной деревушке не говорило о близости властей. И, тем не менее, «система оповещения» сработала на редкость безукоризненно: о прибытии иностранцев тут же стало известно в ближайшем административном центре, и тамошний воевода радушно принял незваных гостей. А вскоре Ченслора приглашают в Москву к самому царю. Одновременно двинский летописец довольно подробно заносит в свои «анналы» рассказ о приезде в Холмогоры на «малых судах» посла «Рыцарта» (Ричарда Ченслора) от «аглинского короля Эдварда» с гостями [5].