Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу? - Козинкин Олег Юрьевич. Страница 5
Как видно будет из дальнейшего, наши предположения о характере начального периода войны основывались на вероятности наступления противника по первому варианту, когда главный удар наносит пехота противника с артиллерией, а не с танками.
Схема ликвидации прорыва противника представлялась так: на флангах продвигающегося противника сосредоточива ются резервы нашей обороны, которые затем обязательно фланговыми ударами “под основание клина” громят прорвав шегося противника. Причем не только контрудары, но и контр атаки мыслились только как фланговые по отношению к противнику – “Оборона, соединенная с наступательными действия ми или с последующим переходом в наступление, особенно во фланг ослабленного противника, может привести к его полному поражению” (ст. 222, ПУ – 36).
Такой способ, когда все силы обороны сосредоточиваются против острия клина наступающего противника [1] с задачей вначале огнем с позиций (то есть с места) во что бы то ни ста ло задержать продвижение прорвавшегося противника, считался невыгодным и пассивным» (с.39)
Как видите, по воззрениям наших стратегов в ГШ образца 1939–1941 годов ставить против главных сил противника свои мощные силы – не есть смелость и лихость! Это «не выгодно» и «пассивно», не по-гусарски, видимо, точнее – не по-«чапаевски»… Гораздо красившее свои главные силы выставлять на флангах возможных ударов врага и бить там! А все это наложилось на странное убеждение наших полководцев, что немцы, которые до этого, в той же Польше или Франции сразу бросали в бой свои танковые части, напав на СССР, сначала бросят в бой пехоту. А танки введут не ранее чем через несколько дней! Поэтому вполне можно оставить против основных сил противника свои менее мощные силы, которые смогут вполне удержать пехоту, а самим ударить в другом месте – танковыми мехкорпусами! Там где противник имеет «неосновные» силы. А за те дни, пока немцы пехотой и артиллерией завязнут в нашей обороне, мы сможем лихо ударить им с флангов, бросив в бой наши танки!
Обо всех этих воззрениях наших стратегов, имевших военное образование на уровне курсов кавалерийских, мы и будем говорить дальше, обо всех этих идеях «наступательной» войны. К данной работе академии Генштаба от 1965 года мы еще вернемся…
«Резуны» пытаются эту подготовку к «наступательной» войне назвать агрессией – это их дело и проблемы. Но всё время все всегда и говорили, что Красная армия готовилась именно к наступательным действиям в случае нападения на СССР агрессора. Собирались ответить немедленным «сталинским» ударом на удар. «Малой кровью, да на чужой земле». В те годы идея активных наступательных действий в ответ на нападение вообще была очень популярна. Все хорошо помнили кровавую позиционную бойню Первой Мировой, и повторения бесконечной окопной войны никто не хотел. Тем более что военные и политики получили в руки новые виды оружия для таких активных действий – танки, автомашины, самолеты и т. п. И кстати говоря, теории «встречных наступлений» именно из Первой Мировой перекочевали в войну новую.
Хотя как справедливо отмечают умные исследователи, все заявления о том, что Красная армия ответит немедленным «сталинским» ударом и одержит победу «малой кровью, да на чужой земле», были чистой воды пропагандой, руководство страны прекрасно понимало, что война будет тяжелой и затяжной. Тот же В. М. Молотов говорил потом знали, что придется отступать, не знали только, «докудова», до Смоленска или Москвы. И реальные рабочие планы, одобренные Сталиным, были не о немедленных ответных ударах, а о нормальной обороне.
Каждый год по ТВ показывают к/ф Озерова «Битва за Москву», снятый до выхода в свет «открытий и разоблачений» В. Резуна, и там, в уста героев именно это и вкладывают – будем воевать на чужой земле, ответим ударом на удар сразу, как только враг нападет, не допуская захвата своей земли. Ни пяди. И все мемуаристы описывают, что все последние месяцы перед Войной в дивизиях западных округов отрабатывались именно наступательные действия войск по прорыву немецких укреплений, а не к обороне готовились. Этого никто особо не скрывал, и нечего «резунам» тут конспирологию разводить и искать некую тайну.
При этом на границе активно шло строительство УРов, и делалось это не потому, что бетон больше девать некуда было или население местное нечем было занять. Нет, все это делалось именно по тем «планам войны», что были одобрены Сталиным – противник нападет, и мы активной обороной должны удержать его на время, необходимое для подготовки к ответным действиям своих главных сил. И кстати, подобные планы существовали и действовали в СССР и после войны – если враг нападет, мы начинаем мобилизацию официально только после нападения. А значит, нам придется держать удар, вести оборону всё то время, пока идет мобилизация и развертывание новых частей. Ведь провести полноценную мобилизацию заранее, даже если вы и узнали о неких намерениях соседа-противника, вы не сможете в любом случае. А вдруг сосед не нападет, а вдруг сроки перенесет? А вдруг вам вообще показалось, что он нападать собирается? Но держать в таком состоянии свою экономику невозможно. Опять же – если вы проводите в стране полномасштабную мобилизацию, а сосед не собирается нападать, то агрессор вы…
Но. Именно в планах Наркомата обороны и Генштаба на случай начала войны одновременно и предусматривалось нанесение ответных ударов по напавшему врагу. Желательно сразу на его территории. И для того чтобы говорить о «трагедии 22 июня», в первую очередь и надо сначала разобраться – какие предвоенные «планы войны» были у НКО и ГШ к лету 1941 года, как они проигрывались на различных штабных «играх». Какие из них были одобрены-утверждены Сталиным, а какие были инициативой военных в ГШ. А разобравшись с предвоенным планированием, и можно будет, сравнив, увидеть – что произошло в реальности, как и что натворили, чтобы произошла трагедия 22 июня. Т. е. разобраться, была ли произведена «подмена» утвержденных Сталиным «планов войны» и каким образом это произошло.
А иначе, не разобравшись с этим предвоенным планированием, сложно будет опровергать тех же «резунов».
Большинство историков, не вдаваясь в подробности, рассуждая о предвоенном планировании РККА, чаще всего разбирают «план войны», по которому вроде как и готовилась наша армия к войне – «Соображения от 11 марта» 1941 года, опубликованные в 1998 году в «малиновке» (сборник документов «1941 год» в 2 кн. МФ «Демократия» под редакцией А. Яковлева).
Исследователь Ю. Г. Веремеев, на своем сайте разбирая как окружные планы, так и те же «Соображения от 11 марта» 1941 года отмечает что: «Не вполне понятно, почему план не подписан ни Жуковым, ни Тимошенко, хотя их подписи стоят на картах и на всех картах имеется подпись Сталина синим карандашом».
Что это значит? К марту 41-го в ГШ уже должны были отработать варианты отражения агрессии-нападения. Но «Соображения», которые рассматривает сам Веремеев, – это не более чем некий черновой «южный вариант» развития событий, в котором главные силы РККА выставляются против главных сил противника. Также к этому времени должны были разработать и представить Сталину и «северный вариант», в котором наши главные силы выставляются против главных сил Германии, но уже севернее Полесья. И уже исходя из обстановки (данных разведки о сосредоточении немецкой группировки, политической обстановки и т. п.) и был бы запущен к исполнению либо «южный», либо «северный» вариант подготовки нашей обороны.
Должны ли эти два варианта «Соображений» иметь подписи наркома и начальника ГШ? Должны. Если это окончательные варианты, то свои подписи нарком и нач. ГШ на них бы поставили.
На картах есть подпись Сталина (как уверяет Веремеев, который лично их видел в ЦАМО), но почему же тогда на самих «Соображениях» нет подписей наркома и начальника ГШ? Боюсь, ответ может не всем понравиться – нарком и начальник ГШ умышленно не поставили свои подписи, потому что не собирались исполнять эти «Соображения», т. к. воевать они собирались по другому варианту.