Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны - Коллектив авторов. Страница 16

Однако заключение в 1879 г. австро-германского союза, позволявшего объединить военные потенциалы Германии и Австро-Венгрии, стало решающим аргументом для переноса направления первого удара на восток, против России. Равноценного союзника для «западного» выбора у Германии не было.

Разгромить российскую армию планировалось одновременным наступлением не менее половины германской армии из Восточной Пруссии и всей австро-венгерской армии из Галиции. Наступление французской армии в это время должны были парировать оставленные на центральном фронте германские войска (в соответствии с последним вариантом плана фон Мольтке-старшего – примерно треть германской армии) [118].

В успехе задуманной кампании по-прежнему ключевую роль играл фактор времени: сроки разгрома российской армии, от которых зависела своевременная переброска затем основных сил рейхсвера против французов. Эта задача рассматривалась как посильная в немецком Генеральном штабе. Как отмечал А. Зайончковский, «по быстроте окончания стратегического сосредоточения всех сил Германия и Австро-Венгрия обладали бесспорным преимуществом, что и позволило им на обоих важнейших направлениях предупредить своих врагов наступлением компактными массами» [119].

Помимо военно-технического превосходства германской армии, огромное значение в достижении победы придавалось постоянному совершенствованию военного искусства военачальников и боевого мастерства полевых командиров, обеспечению слаженности частей и подразделений, их умению взаимодействовать в боевой обстановке. Г. фон Мольтке-старший, в частности, настойчиво стремился развивать у командиров всех степеней самостоятельность мышления и действий, инициативность в принятии решений, умению пойти на обоснованный риск [120]. Оперативно-тактическая подготовка командного состава предполагала регулярное проведение командно-штабных игр различного уровня, в ходе которых совершенствовалось оперативное и тактическое мышление военачальников, их навыки и умения по управлению войсками [121].

Преемники Мольтке-старшего – А. фон Вальдерзее и А. фон Шлиффен – вплоть до 1894 г. в целом придерживались его стратегической концепции. Но последовавшее затем изменение международно-политической и военной конфигурации на европейском континенте – оформление франко-российского союза, улучшение мобилизационных возможностей России благодаря строительству новых железных дорог, возведение официальным Петербургом системы оборонительных укреплений вдоль границ с Восточной Пруссией – вынудило А. фон Шлиффена пойти на пересмотр общего плана войны (Gesamtkriegsplan) [122].

Тем более что и без дополнительных рисков путь на восток был сопряжен с большими трудностями. Известный военный теоретик К. фон Клаузевиц, анализируя опыт наполеоновского нашествия на Россию, констатировал: «Россия своей кампанией 1812 г. засвидетельствовала, во-первых, что государство с большой территорией не может быть завоевано, (что, впрочем, можно было бы знать и заранее) и, во-вторых, что вероятность конечного успеха не во всех случаях уменьшается в соответствии с числом проигранных сражений и потерянных столиц и провинций… но что именно в сердце своей страны обороняющийся может оказаться всего сильнее, когда сила наступления противника уже истощится, а оборона с невероятной мощью вдруг перейдет в наступление…» [123]

Против решающего наступления на Восток говорило еще одно важное обстоятельство – угроза нанесения Францией удара «в спину» (в то время, когда основная часть германской армии была бы втянута в военные действия против России), захвата промышленного сердца Германии – Рейнско-Вестфальской области. О том, к чему могло привести подобное развитие событий, предупреждал немецкий военный теоретик Г. Куль. «Противник, – писал он, – нив коем случае не должен был быть допущен до Рейна, так как иначе крайне пострадала бы наша Рейнско-Вестфальская промышленная область, и мы потеряли бы Саарский угольный и Лотарингский рудный районы. Потеря же упомянутой области на Западе привела бы к невозможности продолжать войну» [124].

Подобный сценарий был вполне возможен в случае наступления французов, в то время как основная часть германской армии была бы вовлечена в войну на Востоке. По мнению А. Зайончковского, французская армия «основательно готовилась к маневренной войне; на практику походных движений больших масс было обращено особое внимание». По его мнению, «…германцы вполне основательно считали французскую армию самым опасным своим врагом» [125]. Наличие этой угрозы вынудило А. фон Шлиффена вновь в качестве объекта первого удара, выбрать Францию.

Относительная компактность территории последней, досягаемость в короткие сроки жизненно важных промышленных и административных центров Франции создавали благоприятные условия для того, чтобы, сосредоточив на Западном фронте крупные силы, разгромить французскую армию в кратчайшие сроки (по плану – за 39 дней), вывести ее из войны и, не опасаясь больше удара с тыла, всеми силами обрушиться на Россию [126].

Судьбу войны, по А. фон Шлиффену, должно было решить скоротечное генеральное сражение, основным содержанием которого являлась борьба за фланги, поскольку фронтальным наступлением на первоклассные укрепления, построенные французами вдоль границ с Эльзасом и Лотарингией после поражения в войне с Германией (1870–1871), добиться победы было невозможно. Обойти их по территории Франции также не представлялось возможным, поскольку оборонительные укрепления практически доходили до границ нейтральных государств – Швейцарии и Бельгии:«… между Верденом и бельгийской границей тянулось всего пять дорог, и недостаточная ширина полосы вынудила А. фон Шлиффена выбрать направление обхода через Люксембург и Южную Бельгию, что окончательно было проведено в плане 1898 г.» [127]

В конечном счете, ставка была сделана на стремительное наступление правым флангом германской армии в обход французских укреплений с севера – через территорию Бельгии, Люксембурга и Нидерландов, что позволяло выйти во фланг и тыл французской группировки войск. Блокировав Париж, германские войска затем должны были повернуть в сторону швейцарской границы и – при одновременном наступлении германского левого фланга на фронте от Бельфора до Вердена – окружить французскую полевую армию [128].

Решающая битва на уничтожение навязывалась французам вдали от их укрепленных районов, что рассматривалось в качестве важнейшей предпосылки успеха [129]. После того как французская армия оказалась бы прижатой к швейцарской границе, оставалось «подрубить» ее фланги, в результате чего противник оказывался в гигантском котле. Для конечного успеха первостепенное значение приобретали слаженность и быстрота действий германских войск [130]. Решающее значение приобретали темпы наступления германской армии, ее стремительное безостановочное продвижение вперед, лишавшее противника возможности организовать оборону на новых рубежах.

При этом захват Парижа рассматривался не только в качестве главного приза по итогам кампании. Падению столицы Франции придавалось важное морально-психологическое значение. После этого, как ожидалось, должен был последовать упадок морального духа французской армии и окончательный коллапс ее сопротивления. В частности, К. Клаузевицем «преодоление воли противника» рассматривалось в качестве одной из главных задач применения военных средств [131]. Принципиальные положения принятого А. фон Шлиффеном стратегического решения были изложены в памятной записке кайзеру Вильгельму II в декабре 1905 г. Сама записка впервые увидела свет в ФРГ только в 1956 г. [132]