Пишу иск лючительно по памяти… Командиры Красной Армии о катастрофе первых дней Великой Отечественно - Чекунов Сергей. Страница 20
Но даже в этих условиях – в условиях точного знания нашей обороны и знания об отсутствии резервов у нас, даже в этих условиях финны не могли разбить 19 стрелковый корпус. Смешно сказать – упустили две полуокруженные дивизии! «Дали» возможность произвести перевозку дивизий по Ладожскому озеру, притом получили – имели большие потери в живой силе и технике.
Через сутки после организации групп – создания артиллерийской группировки – сдал обязанности командующего артиллерией стрелкового корпуса начальнику штаба (к этому времени он возвратился с полуострова), я выехал в штаб армии, где вступил в исполнение обязанностей командующего артиллерией армии. Противник начал сосредотачивать свои войска против 50 ск. Мое внимание было сосредоточено на действии артиллерии 50 ск и такого внимания артиллерии 19 ск, как прежде, я уделять не мог. Начались бои в полосе 50 стрелкового корпуса.
Уезжая в армию, у меня была какая-то раздвоенность. Жаль – бесконечно жаль понесенных неудач и гордость за людей. Герои же ведь люди!!! И как они дрались! В группе пехотной поддержки 461 стрелкового полка почти все наблюдательные пункты батарей и дивизионов
были отрезаны противником. Не имея связи друг с другом и со своими огневыми позициями, голодные, они в течение двух дней вели ожесточенный бой в окружении и к концу второго дня прорвались и вышли к своим огневым позициям. В этих условиях командир группы полковник Кривошеенко, тревожась о судьбе личного состава взводов управлений, с редкой выдержкой и упорством умело вел огонь по обеспечению боя 461 сп. Можно прямо сказать, что мужество, уменье и упорство в бою полковника Кривошеенко спасло 461 сп от окружения и обеспечило ему отход на следующий рубеж.
Перед отъездом в штаб армии я уточнил расположение частей на левом фланге и выехал в штаб 23 армии. Подъезжая к Кивиниеми, я услышал бой. Мост у Кивиниеми охранялся разведывательным батальоном 142 сд. На мой вопрос: что здесь происходит? Командир разведывательного батальона [78] 142-й стрелковой дивизии ответил, что его подразделение ведет бой у г. Раямомяки 1,5 км северо-западнее Кивиниеми и что противник вышел к р. Вуокси. К Кивиниеми спешно подходили подразделения 22 укрепленного района. Это временно и спасло положение. Эти подразделения закрыли образовавшуюся брешь между 142 и 115 стрелковыми дивизиями. По прибытию в Кусса, явился к командующему армии генерал-лейтенанту т. Герасимову. От командующего армии узнал о моем назначении командующим артиллерией армии. Находясь еще под впечатлением боев на фронте 19-го ск и докладывая о положении соединений и частей, у меня невольно вырвалось, а ведь этого могло и не быть! И здесь же я напомнил о моем предложении во время транспортировки 142 сд и 198 мд по Ладоге занять оборону по р. Вуокси. Командарм не отвечая на мой вопрос показал мне шифровку, отосланную им Военному Совету фронта. Из шифровки я узнал, что подобное предложение им было сделано, но в какой форме и с каким обоснованием из шифровки узнать не мог.
Ознакомившись с обстановкой, я попросил разрешения выехать в соединения части 50 стрелкового корпуса. Мне это нужно было не только потому, что я лично должен был узнать, на месте, положение артиллерии, но и потому, что ведь корпуса по сути дела не существовало. 43 и 123 стрелковые дивизии подчинялись непосредственно командующему армии. Управление корпуса в первые дни войны Ставкой было выделено на организацию армейского аппарата. Разрешение на мой выезд в 123 и 43 дивизии было дано. Здесь же выездом командарм 23 предупредил меня, что сам он часа через полтора выезжает на ВПУ армии, и что я должен буду прибыть туда.
По дорогам от фронта в тыл и из тыла к фронту шло нормальное для боевой обстановки движение. Гул минометных и артиллерийских минометов и разрывов все время нарастал. 43 и 123 стрелковые дивизии вели тяжелые бои. Первый, кого я встретил, был начартдив 43 полковник Лукин. Полковника Лукина до войны встречал два раза: на сборах в мае месяце 1941 года и при проверке мною по приказу штаба артиллерии округа, артиллерии 43 сд.
На меня он тогда произвел хорошее впечатление: дисциплинирован, без сухости сдержан, внимательный и вдумчивый командир. На этот раз я был несколько удивлен его взволнованным и раздраженным видом. Даже при докладе обстановки мое удивление не проходило. На мой вопрос, где командир дивизии19 пренебрежительно и отчужденно махнул рукой. Подробно расспросить не удалось. К т. Лукину подходили командиры стрелковых и артиллерийских полков. Из докладов я узнал, что противник с началом военных действий и до второй половины июля перед фронтом дивизии вел бой на отдельных направлениях и только со второй половины июля начал вести бои по всему фронту. Первый удар он нанес в направлении Сяккиярви – Сурпеля, Сантайски и вышел на берег Финского залива. Второй удар нанес в направлении Тиенхара, Выборг. Встреча и разговор происходил в лесу юго-восточнее Выборг – точно где не помню.
Боевые порядки артиллерии находились по опушкам леса, юго-восточнее Сяйне, на северной и северо-восточной окраинах Сяйне.
Потери в материальной части: три полковых (76 мм) орудия, две 45 мм пушки и два 82 мм миномета. Потери в людском составе в дивизиях незначительные. Управление артиллерией к этому моменту было централизовано в руках начартдива. Видя, что распоряжения полковника Лукина правильны и соответствуют сложившейся обстановке, и связь со штабами полков была устойчивой, как проводная, так и по радио. Предупредив т. Лукина, чтобы он меня ожидал на этом же месте, сам направился в штаб дивизии, расположенный невдалеке от места нашей встречи. В штабе хотел точно нанести обстановку на карту и выяснить взаимоотношения т. Лукина с командиром дивизии, т. к. т. Лукин явно уклонился от прямого ответа, и затем уже отправиться к командиру дивизии вместе с начартдивом. В штаб дивизии мне надо было идти еще и потому, что командиры стрелковых полков, минуя штаб и командира дивизии, получали указания от полковника Лукина. Указания я находил разумными и соответствующими данному положению и видел, что командиры стрелковых частей внимательно выслушивали эти указания и охотно шли выполнять их. Я был рад, что потери в артиллерии незначительны, и управление артиллерией в надежных руках, однако уклончивость командиров от ответа, что делает командир дивизии, меня явно тревожила. Не успел отойти и пятидесяти метров, как на то место, где я оставил начартдива, был произведен огневой налет. Навстречу мне шел офицер штаба дивизии, который доложил, что штаб дивизии и штаб артиллерии дивизии меняют командный пункт, а он послан начальником штаба дивизии к полковнику Лукину с докладом и для связи со штабом. Почему не к командиру дивизии? Офицер штаба мне ответил, что командир дивизии второй день никого к себе не пускает и пьет. Кто видел, что он пьян? Никто. К нему никого не пускают. Только полковник Лукин заходит, но каждый раз выходит оттуда злой. Я с офицерами штаба быстро направились к полковнику Лукину и к командиру дивизии. На оставленном мной месте полковника Лукина не было. Офицер связи повел меня к командиру дивизии. На встречу два санитара и медсестра несли носилки. На носилках весь залитый кровью лежал т. Лукин.
По моему знаку носилки опустили на землю. На мой вопрос, где и как это произошло, медсестра ответила: «После вашего ухода полковник Лукин отправился к командиру дивизии. Через минут пять-шесть побежала туда и я. За несколько шагов до палатки генерала я слышала гневные и громкие слова полковника – вы притворяетесь пьяным и целую неделю не командуете дивизией. Это похоже или на трусость или еще хуже, и с этими словами выскочил из палатки и направился на свой пункт, туда, где Вы с ним разговаривали. Не успел он отойти и десяти шагов, как был осколком мины ранен в живот». Т. Лукин открыл глаза и с трудом произнес «Там, кажется, предательство». Медсестре приказал бережно нести полковника на ближайший пункт медицинской помощи, а сам с офицером штаба побежал по указанному направлению, к палатке Кирпичникова. Навстречу шла группа 5–6 человек кр-цев. По словам сестры, они несли охрану палатки. На мой вопрос – где командир дивизии? – удивленно переглянулись. Старший ответил, а разве вы его не встретили? Он недавно – минуты две тому назад вышел из палатки, приказал мне вести группу к-цев за ним и ушел вот по этой тропинке, по которой пришли вы сюда. Нет, вы его должны были встретить! Идти к палатке было невозможно. Противник начал сильный обстрел, а в просветах деревьев мелькали фигуры финнов. Густые заросли укрыли нас, и мы вовремя унесли ноги.