За пять минут до ядерной полуночи - Витковский Александр Дмитриевич. Страница 11

С недавних пор его научный авторитет пошел в гору. После публикаций нескольких статей в научных университетских сборниках своей страны к нему стали обращаться представители национальных секретных центров Ирана, занимавшихся проблемами ядерной энергии, в том числе и по ее военной составляющей. Их интересовали некоторые частные вопросы прикладного характера, которые ученый помогал решать. Для этого он выезжал в недолгие командировки в Кум, Карадж, Натанз, Исфахан, Арак и другие города, где располагались объекты ядерной энергетики страны. С него взяли подписку о неразглашении сведений, ставших ему известными в ходе такого сотрудничества, и оплачивали довольно приличными суммами трудозатраты на этом поприще.

Родственники им гордились, жена обожала, маленький сын души в нем не чаял. Вскоре и Мохаммед осознал и по достоинству оценил свой потенциал ученого. И ему захотелось большего – работы в престижных университетах Европы или даже Америки, знакомства с ведущими мировыми учеными-ядерщиками и всех прочих благ, которые могли предоставить страны развитых демократий и открытых обществ. Ему стало душно в Иране с его запретами и ограничениями, постоянной угрозой войны и надсадной пропагандой. Но он был правоверным мусульманином-шиитом, патриотом своей страны и гнал прочь свои абсурдные, как поначалу ему казалось, мечты. Хотя почему абсурдные?! Ведь иранский академик доктор Али Акбар Салехи, бывший вице-президент Ирана, отвечающий за национальную ядерную программу, а ныне ìминистр иностранных дел страны, в свое время окончил не только Американский университет в Бейруте, но и Массачусетский технологический университет…

В Дохе – столице Катара – на конференции по современным методам диагностики раковых заболеваний, которая проходила в комплексе современных павильонов Выставочного центра, Мохаммед Салами выступил с небольшим сообщением на заседании одной из секций.

В перерыве к Мохаммеду подошел улыбчивый американец, на вид которому было немногим меньше сорока, и дружелюбно протянул руку.

– Здравствуйте. Мы с вами не знакомы, поэтому разрешите представиться. Меня зовут Майкл. В отличие от того словоблудия, которое я здесь слушаю уже второй день, ваше выступление было достаточно интересным и предметным.

– Добрый день. – Иранский ученый слегка пожал протянутую руку. – Вы американец? – осторожно поинтересовался он, испытывая явное недоверие ко всему тому, что было связано с США.

– Да. Вас это пугает?

– Нет, но…

Кто же признается в том, что кого-то боится? И все-таки что-то настораживало в этом улыбчивом светловолосом мужчине, поэтому иранец несколько медлил с началом разговора. Но поговорить очень хотелось. Ведь хорошее мнение о своем выступлении приятно услышать от любого. И он отважился на продолжение диалога.

– Вы тоже будете здесь выступать? – поинтересовался Мохаммед.

– Нет, я врач. Кое-что понимаю во флуоресцентной диагностике рака, медицинских радиоизотопах и других современных методиках и способах лечения этой заразы, но мои познания в атомной физике ограничились школьным учебником.

– Как же вы смогли оценить мой доклад? – удивился ученый.

– Оценил не я, а мой приятель – специалист по ядерной физике.

– А что он делает на этой конференции?

– Его жена больна. Подозрение на рак. Она этого еще не знает, но он привез ее в Катар, чтобы показать специалистам. Ведь сюда съехались многие светила диагностики. Сейчас она в клинике, а его я затащил на конференцию всего на пару часов. Он сам захотел послушать кое-что о новых методах диагностики и лечения злокачественных опухолей.

Мохаммед недоверчиво посмотрел на Майкла. «Неужели в Америке нет хороших специалистов по раковым опухолям?» – подумалось ему.

– У нас это очень дорого стоит, а медицинская страховка не покрывает всех расходов, – словно уловив сомнения перса, продолжил американец. – Но я не об этом. Мой друг хотел бы помочь вам сделать публикацию в каком-нибудь профильном американском журнале. Если вы, конечно, не против.

– С чего это вдруг? – искренне удивился ученый. – Ведь мы абсолютно не знакомы.

– Знаете, он уверен в том, что тучи мусора из банальных идей носит ветер, а действительно ценные мысли уникальны, если хотите – это раритет, который прячется в головах. Неординарных головах, – американец широко улыбнулся.

– А где ваш друг сейчас? Он бы сам мог сделать мне такое предложение… – поинтересовался иранец.

– Полагаю, он обязательно сделает это лично. Но сейчас ему позвонила жена, и он срочно уехал к ней в госпиталь.

– Но…

Не давая собеседнику ответить, американец продолжал:

– Вы молоды, и в ваших мозгах есть несколько креативных идей. Если вам дать возможность развиваться, их будет еще больше. Ну как, согласны?

– Да, но…

– Никаких «но»! – С доброжелательностью, которая не терпит возражений, сказал как отрезал американец.

– Но нам нужно определиться с конкретной темой для публикации… – несмело заметил Мохаммед.

– Безусловно. Конференция заканчивается сегодня, послезавтра я улетаю. У вас впереди две ночи и один день, чтобы подготовить расширенный список тем и набросать тезисы хотя бы к основным из них. Помните, они должны касаться наиболее актуальных и перспективных вопросов по самому широкому кругу ядерной энергетики. Ведь вы же занимаетесь не только медицинскими аспектами этой проблемы. Жду от вас звонок завтра утром. И договоримся о встрече, – весело подмигнул американец.

– О встрече?

– Конечно. Как у нас говорят: лицом к лицу – и выявляется истина.

С этими словами Майкл достал из портфеля изящную «под серебро» визитницу, вынул свою бизнес-карточку и передал ее несколько ошалевшему от неожиданности Мохаммеду.

«Доктор Майкл Д. Слинч. Частная клиника, Вашингтон (округ Колумбия), моб. тел. – +1—202-…………, E-mail – ………» Прощаясь, он пожал Мохаммеду руку и, словно давнего приятеля, дружелюбно похлопал по плечу.

– До встречи.

– Ну, как ты думаешь, клюнул этот иранец? – спросил лысеющий, лет пятидесяти пяти поджарый американец с короткими, безукоризненно подстриженными усиками – этаким элегантным серебристо-белым мотыльком под носом. Он неторопливо цедил сквозь трубочку прохладный, с приятно-легкой горчинкой освежающий безалкогольный коктейль. От жары этого вальяжного иностранца спасала косая тень высоких раскидистых пальм, высаженных недалеко от бассейна, и снежно-белый халат с вышитой золотой нитью эмблемой гостиницы «Марриотт». Теплый предвечерний бриз, веющий с залива, мягким перышком ласкал кожу. Успокаивающе-негромко журчали небольшие фонтанчики, бившие прямо из чаши мелкой части бассейна. Однако для полного счастья этому господину явно недоставало хотя бы чуть-чуть виски в его коктейле. Но ваххабитский Катар – страна с очень строгими запретами на алкоголь – пойло дьявола, и с этим нельзя было не считаться.

– Дэни, об этом я скажу тебе завтра утром, – ответил ему Майкл.

Устроившись в шезлонгах у открытого бассейна отеля «Марриотт», американцы – Дэни Маккоул, тот, что постарше, и Майкл Слинч, который помоложе, – томно глазели на фланирующую у ресторана публику – мужчин в длинных белоснежных одеждах, у которых, по мусульманской традиции, даже руки по самые кисти были скрыты от сторонних взглядов, и женщин, с головы до пят одетых во все черное. У некоторых даже небольшие прорези-«бойницы» в никабах были прикрыты черной вуалью, чтобы скрыть глаза.

Живое разноцветье в однообразный черно-белый прикид взрослых вносили шумные разновозрастные ребятишки, одетые в цветастые и легкие, абсолютно европейского покроя платьица, майки и шортики.

– Сейчас, наверное, этот бедолага сидит в своем номере…

– Кстати, я выяснил, он остановился здесь же, в «Марриотте», – неопределенно кивнул Майкл то ли в сторону девятиэтажного отельного корпуса с балконами, стоявшего прямо за бассейном, то ли в направлении возвышавшейся правее тринадцатиэтажной гостиничной панели, отливавшей сочной зеленью больших окон из зеркального стекла.