Капитан 1 ранга Миклуха-Маклай - Шигин Владимир. Страница 5

– Ну вот, дорогая, – сказал он жене, выходя издания суда. – Теперь я человек вольный. Сегодня же выезжаем в Одессу!

– Почему именно в Одессу? – подняла на него глаза Юлия Николаевна.

– Буду там наниматься на работу!

Впереди его ждали океаны.

В дальних походах

Боевые морские офицеры были всегда в цене, и сразу же по приезде в Одессу отставного капитан-лейтенанта приняли помощником капитана на пароход «Владивосток», входивший в Добровольное общество. Общество это предназначалось для обслуживания перевозок между европейской Россией и Владивостоком. Во время же боевых действий предполагалось использовать быстроходные пароходы как рейдеры на коммуникациях неприятеля.

В апреле 1882 года Миклуха пришел на пароходе в Нагасаки. Там его ждало приятное известие о повышении в должности. Отныне Миклуха становился вахтенным начальником, а это значило, что он сделал еще один шаг к капитанскому мостику. Пароход «Рязань», на котором была открытая вакансия вахтенного начальника, в это время стоял в ремонте в Одессе, и Миклухе было предписано, сдав свои дела на «Петербурге», с первым же попутным пароходом убыть в Одессу.

25 апреля в Нагасаки пришел один из лучших пароходов добровольного флота «Москва». Пароход доставил во Владивосток очередной пехотный батальон, после чего загрузился в Гонконге чаем. Капитан «Москвы» Чириков, хорошо знавший Миклуху, с удовольствием согласился взять его с собой. Так Миклуха ввязался в одно из самых драматичных приключений своей жизни.

В Сингапуре пароход догрузился углем. Плавание через Индийский океан было спокойным. В сутки «Москва» делала по триста миль. И команда, и пассажиры горели желанием, во что бы то ни стало, обогнать германский пароход «Мессалия», покинувший Гонконг пятью сутками раньше «Москвы». Ходоком «Москва» была отличным, почему многие заключали пари, на какой именно день плавания мы «надерем уши германцам». Миклуха спорил с лейтенантом Мельницким, ставя три против одного, что должны догнать «Мессалию» в Красном море.

– При нашей машине мы добежим до Суэца в 19 дней, немцы ж дотопают не ранее, чем за двадцать семь, а потому гонку мы выиграем в любом случае! – доказывал он с присущим ему азартом.

– Море есть море и на нем бывает всякое! – отвечал рассудительный Мельницкий.

7 июля в тумане открылись гористые берега Африки. В семь часов вечера на траверзе мыса Гварафуи, когда Миклуха гонял чаи в кают-компании, пароход внезапно застопорил машину, а затем начал отрабатывать назад. Спустя минуту раздался резкий удар носом, от которого многие попадали. Вслед за этим «Москву» накрыло волной. После первого удара пароход стало нещадно бросать из стороны в сторону. Выбравшись на верхнюю палубу, Миклуха увидел, что «Москва» прочно сидит на мели среди бурунов прибоя. Вдали смутно угадывался берег. Из машины тем временем доложили, что в трюме сильная течь и от ударов об отмель потеряны лопасти винта. Было совершенно ясно, что огромный пароход обречен. Вскоре «Москва» стала заваливаться на бок, все больше погружаясь в песок.

– Так и перевернуться недолго! – заволновались пассажиры.

– Рубить рангоут! – распорядился Чириков.

– Неужели мы все погибнем? – спрашивали, обступивши Миклуху, напуганные люди.

– Все не столь плохо как кажется! – отвечал он. – Корпус должен выдержать до утра, а рангоут приспособят как упор, на случай, если начнем валиться на борт!

Из воспоминаний И. Соллогуба, бывшего пассажиром «Москвы»: «Пассажиры, нуждавшиеся в отдыхе, собрались в кают-компании 2-го класса и улеглись на полу, ближе к левому борту вповалку, стараясь оградить себя от проникнувшей сквозь иллюминаторы воды на правой стороне кают-компании. Офицеры и команда всю ночь напролет при сильном порывистом ветре работали, исполняя немедленно и точно все приказания своего командира: спускали рангоут, гребные суда, устанавливая их с подветренной стороны, где было тише; очищали от груза проходы у люков, для определения прибыли воды в трюмах, выгружали на верхнюю палубу провизию и т. п. В этом принимала участие и ресторанная прислуга. Приказания командира исполнялись пунктуально, без шума, без суеты, и с такой поспешностью, чтобы к рассвету быть вполне готовым для высадки на берег людей и перевоза туда провизии.

Нельзя не оценить и не отдать полной справедливости спокойным распоряжениям, систематичности и безусловно необходимым мерам, к которым прибегал командир парохода г. Чириков. Угрожающее положение, в котором находилась «Москва», неизвестность условий берега и расстояния до него, наступающая темнота – обстоятельства, о которых приходится серьезно подумать. И нужно иметь слишком крепкие нервы, чтобы не потеряться и вынести на своих плечах ужасающее положение!

Рассвет был безрадостен. В полумиле был виден безлюдный песчаный берег, вдалеке темнели какие-то горы. «Москву» не переставая било в бурунах. Корпус трещал и мог в любую минуту развалиться.

– С пароходом, кажется, кончено! – мрачно резюмировал Чириков. – Теперь надо думать о людях!

Из команды «Москвы» он отобрал шесть наиболее сильных матросов под началом мичмана Отта.

– Задача свезти на берег конец и установить сообщение! Это крайне трудно и опасно, но иного выхода у нас нет!

Вельбот отчаянно мотало на крутых волнах. Казалось, его вот-вот перевернет. Но обошлось. Шлюпку с размаху вышвырнуло на прибрежную мель. Очутившись на берегу, матросы вытянули конец перлиня, к которому были подвязаны бревна, для укрепления на берегу. С большим трудом бревна зарыли стоймя в песок, и к 10 утра переправа была готова. Первым рейсом от «Москвы» ушла шлюпка с сухарями и водой.

Тем временем, на берегу показалось несколько арабов. Они держались поодаль и явно выжидали, что будет дальше. Один из них все же некоторое время спустя подошел к мичману Отту и сообщил, что здешняя страна принадлежит султану Осману-Махмуду и они охраняют побережье.

Тем временем с «Москвы» продолжали свозить припасы и людей, в первую очередь женщин и детей. Обратным рейсом на пароход доставили двух арабских парламентеров. В ходовой рубке их принял Чириков. Из разговора стало понятно, что «Москву» выбросило на мель в 25 милях южнее мыса Рас-Хафун. Через арабов-кочегаров капитан попросил прибывших передать сообщение о крушении «Москвы» в Аден.

– Мы скажем о вас нашему вождю Гафун-паше, а он уже передаст все султану! Как решит Осман-Махмуд, так и будет! Наши же услуги стоят 30 долларов!

Арабам отсчитали просимые деньги и Чириков принялся писать письмо в Аден с просьбой о помощи. Парламентеры тем временем горстями поглощали предложенный им к чаю сахар.

Тем временем, на берегу собралось уже сотни две арабов. Видя гибнущее судно, они волновались и размахивали руками. Наконец, несколько из них кинулись к бывшему у берега вельботу и устремились, подтягиваясь на перлине к пароходу, в надежде поживиться. Однако первый же налетевший бурун опрокинул и утопил вельбот. С воплями арабы доплыли до берега. Одного из них тонувшего, и громче всех вопившего, спас, бросившись в воду, матрос Луйберг.

Чириков выскочил на палубу. Он был в ужасе. И было от чего! Мало того, что арабы утопили вельбот, но последний пошел ко дну, запутав перлинь на самой середине переправы. Дорога к берегу для спасения команды оказалась отрезанной! Надо было как можно скорее отцепить затонувший вельбот от провисшего каната.

Из воспоминаний очевидца: «Положение было ужасно! Каждую минуту мы ожидали, что бушующие буруны повалят пароход, затопят провизию, вещи, заготовленную воду и все для нас необходимое. Наконец, муссон мог сделаться свежее и лишить нас возможности в несчастную минуту съехать на берег. Понятно, что такое угрожающее положение повергло всех в тревожное состояние… Видя это, один из пассажиров (это был мичман Миклуха) предложил свои услуги освободить перлинь от вельбота, и, получив согласие командира, он бросился вплавь с острым ножом, отрезал запутанный вельбот и тотчас отправился плыть к берегу, так как следовавшая за ним шлюпка не могла принять к себе. Через пять минут он благополучно добрался до берега».