Девять дней Дюнкерка - Сквайрс Ричард. Страница 12

Позднее в тот же день генерал Вейган отдал свой боевой приказ № 1. Изложенный настолько нечетко, что его трудно было понять. Он выражал не план действий, а политические намерения. Наступать восемью дивизиями не было никакой возможности. Несмотря на сведения, полученные от Бийотта в Ипре, Вейган в совершенно ложном свете представлял возможности 1-й французской армии и полностью игнорировал тот факт, что на главном направлении эта армия, как и английские экспедиционные силы, и бельгийцы, испытывала сильнейший нажим со стороны группы армий Бока. За этим приказом последовал боевой приказ № 17 генерала Жоржа, в котором указывалось, что «задачи армий остаются прежними». В нем не было прямого распоряжения на наступление, не было конкретного плана действий, и генерал Бланшар (принявший командование после дорожной катастрофы с Бийоттом 21 мая) не предпринял в соответствии с этим приказом никаких позитивных действий. К концу дня планы оставались неизменными.

К тому времени общее положение северной группировки союзников значительно ухудшилось. Аррас был обложен с трех сторон. Восточнее и западнее города крупные силы немцев значительно продвинулись вперед. Булонь была осаждена. Танки противника находились в 14 километрах от Кале. В северном секторе восточного участка фронта английские войска, пытаясь оторваться от противника, несли серьезные потери. Ставить вопрос о нанесении удара 23 мая восемью дивизиями было чистейшим абсурдом.

Утро 23-го принесло мало утешительного. Правда, французская армия собрала достаточно сил, чтобы можно было предпринять наступление на юг. Две ее дивизии, встречая незначительное сопротивление, продвинулись почти до самых окраин Камбре. Но тут она подверглась мощному налету пикирующих бомбардировщиков, продвижение прекратилось, и войска отошли на свои прежние позиции.

Некоторым утешением служило то, что английским экспедиционным силам удалось осуществить отход на старые пограничные позиции и что успешно проводилась смена трех английских дивизий. Менее утешительным было положение со снабжением. Склады боеприпасов, снаряжения и вооружения уже значительно истощили свои запасы, а положение с продовольствием стало критическим. В тот день английские экспедиционные силы были переведены на половинный паек. Это была мера предосторожности. В действительности путь отхода армии шел мимо складов и, хотя приказ не одинаково сказался на разных частях, но при наличии инициативы на местах (Монтгомери, например, гнал за собой гурт скота) можно было избежать серьезного недостатка в продовольствии.

На западном участке фронта создалось тяжелое положение: Булонь была обречена, Кале угрожало окружение еще до исхода дня; немецкие танковые дивизии вышли к каналу у Сент-Омера и, преодолевая упорное сопротивление, форсировали канал; Аррас был глубоко обойден с флангов; немцы форсировали реку Скарп, и французская легкая бронетанковая дивизия была оттеснена с высот севернее реки. Угроза быстро нарастала.

И тут в 18.00 вся обстановка резко изменилась. В этот час Рундштедт принял решение остановить свои танковые дивизии на рубеже канала Аа. По его свидетельству, потери в бронетанковой технике достигли 50 процентов. Местность позади линии каналов была изборождена канавами и местами затоплена. Контрудар Франклина, упорное героическое сопротивление гарнизона Арраса и жесткая оборона сводных отрядов на рубеже каналов убедили Рундштедта, что за всякое дальнейшее продвижение ему придется платить дорогой ценой. Кроме того, ему надо было подготовить войска к выполнению плана «Рот» – к наступлению через Сомму на юг в глубь Франции. В 18.10 распоряжение о приостановке наступления и перегруппировке войск было записано в журнал боевых действий 4-й армии. Одни танковые командиры скрепя сердце подчинились приказу, других он привел в бешенство. Немецкое наступление утратило свой порыв и уже не могло восстановить свою прежнюю силу.

В штаб Горта еще не поступало никаких сообщений об этом важнейшем решении. Гарнизон Арраса все еще держался, но, обтекая его с обеих сторон, немцы уже продвинулись до самого Бетюна, вторично форсировали, теперь на восточном участке, реку Скарп и стремительно двигались на Байель. Сначала Горт приказал гарнизону Арраса держаться до конца. Теперь, когда три танковые и одна моторизованная немецкие дивизии вышли на дорогу Бетюн – Аррас, стало очевидно, что район Арраса уже не удастся использовать как трамплин для наступления на юг. Поздно вечером Горт отдал распоряжение Франклину отойти на линию каналов.

Утром 24-го Вейган разразился гневными обвинениями: англичане отступают к портам; они оставили Аррас, хотя немцы не вынуждали их к этому; их отступление заставило его отказаться от своего плана. Самая горячность обвинений Вейгана, быстрота, с которой он перенес свои обвинения на английское правительство, явно свидетельствовали об отчаянных поисках козла отпущения. Потеря Арраса, несомненно, имела большое значение, но к вечеру 23-го уже не было никакой возможности его удержать. Блестяще проведенный Франклином отход через семикилометровую горловину между немецкими клещами, по крайней мере, сохранил его оперативную группу для вторичной попытки удара на юг, если бы таковую еще удалось предпринять.

Именно в этот момент на сцену выступает сам Гитлер. Около одиннадцати часов утра он прибыл в штаб Рундштедта. Ознакомившись с обстановкой, он подтвердил приказ о приостановке наступления – подтвердил его по военным соображениям, которые представил ему Рундштедт. В 11.32 открытым текстом было передано распоряжение: «Наступление на рубеж Дюнкерк – Азбрук – Мервиль временно приостановить». Это распоряжение было перехвачено и тщательно взвешено в штабе Горта. Ни Горт, ни Паунелл не сочли его доказательством того, что немцы исчерпали свою ударную силу. Однако полученные ранее сообщения о начале вейгановского удара с юга на некоторое время заставили поверить, что действия Рундштедта объясняются его опасениями за свой южный фланг. Впрочем, вскоре выяснилось, что никакого удара с юга французы не предпринимали и что немецкие танковые дивизии остаются главной угрозой безопасности английских экспедиционных сил. Следует поэтому рассмотреть положение армий Рундштедта по состоянию на тот момент.

Немецкая карта обстановки на 24 мая раскрывает все. К западу от линии, проведенной от Ла-Бассе на берегу канала до Амьена – примерно той линии, на которой намечался удар на юг, – были сосредоточены все десять немецких танковых и две моторизованные дивизии. Из них четыре танковые и две моторизованные дивизии еще не вводились в сражение. К востоку от этой линии и достаточно близко к ней, чтобы вступить в действие задолго до того, как наступающие с севера могли бы рассчитывать выйти в район Амьена, находились десять немецких пехотных дивизий и одна моторизованная. Вейган убедил себя, что можно предпринять наступление с севера восемью дивизиями. Между тем в боях под Аррасом были уничтожены последние английские танки; у французов их тоже осталось немного. Наступление восемью пехотными дивизиями при ограниченном количестве боеприпасов и недостатке транспортных средств в самую гущу колоссального сосредоточения пехоты и танков было бы с военной точки зрения самоубийством.

В штабе Горта не знали действительной силы немецких войск, но штабу Вейгана она должна была быть известна; однако и Париж и Лондон продолжали требовать наступления на юг. В тот день Черчилль снова был в Париже, и Горт получил от военного министра Антони Идена телеграмму, в которой говорилось, что и Рейно и Вейган «убеждены в том, что план Вейгана все еще осуществим и что единственная надежда на восстановление положения заключается в осуществлении этого плана. Вейган сообщает, что 7-я французская армия успешно продвигается и освободила Перонн, Альбер и Амьен».

В донесении Горта скромно сказано: «Впоследствии выяснилось, что эти сведения были неточными». Если же называть вещи своими именами, это была беспримерная ложь; никакого сколько-нибудь значительного продвижения не было, и не был освобожден ни один город. Но, основываясь на этих заверениях, Горт продолжал планировать последующий удар на юг, который, как теперь надеялись, можно будет начать 26 мая силами пяти дивизий и остатками французского кавалерийского корпуса. В то же время он продолжал укреплять оборону на рубеже канала, приказав перебросить туда 2-ю и 44-ю дивизии, высвободившиеся после общего отхода на старые пограничные позиции. Командовать войсками на рубеже канала был назначен генерал Иствуд. Его назначение положило конец существованию сводных отрядов.