Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50- - Улунян Арутюн. Страница 40

Во внешней политике Софии начинают приобретать всё большее значением военно-технические аспекты её оборонных интересов. В середине 60-х гг. XX в. в странах Восточной Европы получил развитие национальный военно-промышленный комплекс, или, как он назывался в соответствии со сложившейся в коммунистических государствах традицией, оборонная промышленность. Расширение экспортных возможностей и их легализация с учётом чувствительности для международных отношений в целом темы торговли оружием становились одной из важных задач болгарской государственной политики. 8 июля 1966 г. Совет министров НРБ секретным решением № 131 создал внешнеторговое государственное учреждение «Кинтекс», задачей которого была организация экспорта вооружений и боеприпасов по ценам, существовавшим на этом специфическом рынке, и за свободно-конвертируемую валюту.

Внимание к восточноевропейским странам, проявлявшееся в НАТО, обуславливалось необходимостью определения возможных сценариев развития событий в них. Балканское направление, не будучи главным, тем не менее не игнорировалось экспертами из разведывательных организаций Североатлантического блока. Особое место в оценках американских аналитиков занимали Югославия и Румыния.

Внутриполитический кризис в СФРЮ, неожиданно разразившийся в начале июня 1966 г. и заключавшийся в разоблачении «аферы подслушивания» или «аферы Ранковича» – по имени ближайшего сподвижника югославского лидера и главы Управления Государственной безопасности (УДБ) – А. Ранковича, организовавшего прослушивание кабинета И. Броз Тито и его личных апартаментов, а также ряда других руководителей страны, стал важным эпизодом в развитии взаимоотношений между властью и военными в стране. 16 июня 1966 г. Тито срочно созвал заседание Исполнительного комитета СКЮ, на котором было принято решение о проведении чрезвычайного Пленума ЦК СКЮ на Бриони. Он состоялся в начале июля 1966 г. и принял решение об освобождении А. Ранковича со всех постов. УДБ поменяла своё название на Службу Государственной безопасности. Одновременно во время кризиса проявилась ещё одна его особенность, имевшая непосредственное отношение к проблеме обороны: стали очевидны острые противоречия между УДБ и Контрразведывательной службой (КОС) ЮНА, сформированной 13 марта 1946 г. из Третьего управления госбезопасности. Именно глава КОС генерал-подполковник

И. Мишкович, известный по своему прозвищу «Брк» (по-сербски – «ус»), активно участвовал в разоблачении А. Ранковича и его сторонников, а впоследствии стал специальным советником по безопасности у И. Броз Тито [485]. В партийном аппарате Сербии, вооруженных силах, а также министерстве внутренних дел и силах безопасности начались массовые чистки сторонников А. Ранковича, обвиненного, помимо незаконных действий по прослушиванию руководства Югославии, в злоупотреблении властью, проведении сербской националистической политики, включая подбор и расстановку кадров в УДБ. Были исключены из СКЮ, смещены со своих постов министр внутренних дел С. Стефанович-Чеча, которого заменил брат главы КОС И. Мишковича – М. Мишкович, генералы В. Лукич, С. Кристич, М. Жежель, М. Милоевич [486].

Серьезность произошедшего была очевидна как внутри самой Югославии, так и за рубежом. Аналитики американского ЦРУ склонялись к мысли о том, что действия Ранковича были направлены на обеспечение гарантий для главы УДБ как «наследника Тито» в случае актуализации этой проблемы во внутриполитической жизни страны [487]. Более того, исключительно серьезно оценивались отдельные заявления, сделанные на Брионском пленуме и озвученные как будто бы «вскользь», по поводу стремления А. Ранковича и его группы изменить внешнеполитический курс Югославии. Некоторые эксперты вспоминали в этой связи особую заинтересованность советской стороны в проникновении в службы государственной безопасности коммунистических стран и поездку А. Ранковича в Москву вместе с И. Броз Тито в 1962 г., а также его участие от имени СКЮ на XXIII съезде КПСС весной 1966 г. [488] Таким образом, после апрельского 1965 г. кризиса в Болгарии с участием военных, июньский 1966 г. в Югославии, где среди участников событий было также много военных, к которым прибавились уже и сотрудники госбезопасности, мог серьезно повлиять на общую ситуацию в регионе, так как затрагивал военно-политический аспект ситуации на Балканах в целом.

Балканское направление оборонной политики Варшавского блока усиливало своё значение в общем контексте военно-политических планов возглавляемого Москвой союза. Дипломатическая активность в регионе, которую развили члены Варшавского пакта – Болгария и Румыния, а также заинтересованность СССР в отрыве от НАТО её отдельных членов воспринимались соответствующим образом аналитиками и экспертами в Западном блоке. Слабость южного фланга Североатлантического альянса, обусловленная греко-турецкими противоречиями, а также попытками Афин и Анкары найти поддержку собственных внешнеполитических позиций за пределами Западного блока и среди членов противостоявшего альянса, а при определенных обстоятельствах – непосредственно у СССР, влияли на выводы, которые делали представители западного экспертного сообщества. Они констатировали, что «…нынешняя активность на Балканах представляет собой опасный момент с западной точки зрения. Будь это просто вопросом взаимоотношений Румынии и Болгарии с Советским Союзом, то это было бы обнадеживающей причиной. Но это касается также и отношений Греции и Турции с западными партнерами, а это даёт пищу для размышлений. И последствия здесь не заканчиваются… Греция и Турция образуют часть западной системы союза, простирающегося до Ближнего Востока и далее… В этом контексте советские подходы к Анкаре представляют особую значимость, так как Турция представляет собой стержень всей системы западного альянса в регионе. Но Турция, похоже, является более твёрдым орешком, чем две страны на её флангах: Греция и Иран. Ни в одной из этих двух стран нет стабильного правительства, в обеих существуют сильные левые настроения и усиливающиеся в общественном мнении идеи нейтралитета» [489]. Проведение осенью 1966 г. традиционных командно-штабных учений НАТО «Fallex», основная часть которых затрагивала на этот раз ФРГ, имело прямое отношение и к Балканам, рассматривавшимся как часть Центрально-Европейского ТВД. В соответствии с вводной «Fallex-66» от 12 октября 1966 г., в Балканском регионе разразился военный конфликт. СССР и его союзники по Варшавскому пакту оккупировали нейтральную Югославию и приготовились к нападению на Турцию. В это же время вооруженные силы стран-членов Варшавского пакта пересекли внутригерманскую границу. Примечательным становилось наличие в вводной тезиса о контроле над ситуацией в Центральной Европе с помощью неядерных вооружений, в то время как на Балканах ситуация обострялась, и командование НАТО переходило уже к использованию тактического ядерного оружия с учетом того, что вовлеченные в конфликты страны понимали последствия этого шага. Именно угроза его использования заставляла, по замыслу разработчиков вводной, пойти СССР на прекращение боевых действий и на переговоры, что, в конечном счёте, вело бы к победе НАТО [490].

Таким образом, оценка ситуации в Балканском регионе в 1966 г. как со стороны Варшавского пакта, так и НАТО, выявила определенную обеспокоенность уровнем оборонных возможностей участников двух блоков в данной части общеевропейского ТВД. В этой связи от позиции конкретной страны зависела общестратегическая ситуация в регионе. Для ОВД и НАТО особое значение приобретала политика Бухареста. Балканский сектор внешней политики Румынии, руководство которой обращало особое внимание на оборонный аспект региональных межгосударственных отношений с учётом существования противостоявших блоков, становился одним из главных. Состоявшиеся в августе – начале сентября 1966 г. визиты премьер-министра СРР И. Маурера в Турцию и Грецию предусматривали решение как экономических вопросов сотрудничества, так и спорных проблем – предоставление компенсаций греческим гражданам, имущество которых было национализировано коммунистическим режимом в Румынии.