Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50- - Улунян Арутюн. Страница 66

По линии румынской политической разведки, сотрудник которой И. Джорджеску работал под прикрытием в румынском посольстве в Москве, Бухарест получил информацию о необходимости проводить всеобщую мобилизацию из-за существовавшей опасности советского вторжения. Однако Н. Чаушеску очень внимательно отнёсся к этим данным [800]. Глава Совета Государственной безопасности (СГБ) СРР генерал И. Стэнеску был уверен, что вслед за Чехословакией наступает очередь Румынии, а затем и Югославии [801]. На протяжении последующих двух недель Бухарест пребывал в ожидании интервенции, то есть до тех пор, пока концентрация советских войск на границе Молдавской ССР и Румынии после 4 сентября 1968 г. не сократилась [802]. Однако поступавшая румынскому партийно-государственному руководству по дипломатическим и разведывательным каналам информация продолжала свидетельствовать о том, что осенью 1968 г. существовала определенная опасность интервенции со стороны СССР С одной стороны, глава Румынии Н. Чаушеску опасался того, что полученные данные – дезинформации, однако, с другой, он стремился исключить возможность повторения чехословацкого варианта. Именно последнее, а также стремление максимально использовать внешнюю угрозу для усиления популярности в обществе и укрепления личной власти [803], заставило главу РКП согласиться с планом СГБ форсировать процесс создания Патриотической гвардии и формирования её территориальных структур [804]. 11 сентября 1968 г. на заседании постоянного Президиума ЦК РКП были одобрены «предложения о мерах по улучшению дислокации и совершенствованию структуры подразделений вооруженных сил СР Румынии и их численности» [805].

Параллельно румынское партийно-государственное руководство постаралось заручиться моральной поддержкой правительственных кругов ведущих стран, включая США и Францию. Генерал Ш. де Голль лично присутствовал на приёме в румынском посольстве в Париже по случаю национального праздника коммунистической Румынии, отмечавшегося 23 августа [806].

§14. После Праги: балканский фон «доктрины Брежнева»

Последствия августовской интервенции для коммунистических Балканских стран имели не только региональное, но и более широкое, общеевропейское измерение. 24 августа 1968 г. на югославской территории в г. Вршц состоялась встреча И. Броз Тито и Н. Чаушеску, которого сопровождал член Политбюро ЦК РКП и вице-президент Государственного совета генерал-лейтенант Э. Боднэраш, активно участвовавший в переговорах двух руководителей. Суть заявлений главы Румынии и его спутника сводилась к выдвижению нескольких тезисов. Во-первых, делалась ссылка на то, что Великое Национальное Собрание Румынии приняло решение, в соответствии с которым нахождение иностранных войск на территории страны возможно только с разрешения этого органа (данный шаг объяснялся Н. Чаушеску как способ избежать ситуации, когда «группа активистов взывает к присутствию войск»). Во-вторых, заявлялось, что Бухарест рассчитывает на помощь Югославии. Наконец, в-третьих, выражалась надежда на то, что румынская сторона сможет использовать «югославский коридор» в случае начала военных действий против Румынии СССР, Венгрии и Польши, которые блокируют Румынию, и она не сможет получить вооружение и технику по Черному морю или другими путями. Румынские собеседники Тито пытались получить от него гарантии в возможном конфликте с СССР [807]. Однако югославский руководитель был крайне озабочен складывавшейся ситуацией, и основу его позиции составили несколько главных пунктов, которые он прямо изложил Н. Чаушеску и Э. Боднэрашу.

Во-первых, Тито настаивал на том, чтобы Бухарест, несмотря на сделанные им заявления, осуждавшие действия СССР и стран-участниц «антипражской коалиции», стремился избежать конфронтации с Москвой и не давал бы ей повода для интервенции. Во-вторых, глава Югославии крайне скептически отнёсся к идее совместной борьбы Югославии и Румынии в случае возможного нападения на последнюю и не желал подвергать свою страну угрозе со стороны СССР и его союзников. Он оправдывал такую позицию тем, что соседняя Италия якобы немедленно попытается использовать ситуацию с тем, чтобы захватить часть территорий Югославии в районе Истрии. Примечательной особенностью в данном контексте являлось военно-территориальное разделение в коммунистической Югославии в середине 60-х гг. XX в. В частности, ведущую роль в системе обороны страны занимали Сербия и Хорватия, являвшиеся центральными с точки зрения дислокации воинских частей. Именно на их территории размещались две-три армии, либо, в соответствии с более поздней схемой военно-территориального деления страны, они включали две-три армейские или военные области, в то время как Македония, Словения, а также Босния и Герцеговина находились под прикрытием отдельных воинских подразделений и гарнизонов. Данный подход к дислокации воинских сил страны был обусловлен принятой ещё в 1958 г. концепцией обороны, названной «Стратегия общенародной войны» (strategya opstenarodnog rata) [808], которая во многом подразумевала, прежде всего, угрозу агрессии в отношении Югославии с Запада. В-третьих, югославский руководитель рекомендовал Чаушеску продемонстрировать свою лояльность как члена ОВД, не стремящегося её покинуть. Наконец, в-четвертых, он настаивал на том, что в случае, если румынские войска, отступая под напором сил Варшавского пакта, перейдут границу его страны, они должны будут сдать тяжёлое вооружение югославским властям и не вести никаких боевых действий с югославской территории. Тито крайне скептически относился к любым совместным действиям с Румынией, если бы Югославия сама не подверглась бы нападению со стороны Варшавского пакта. Единственное, что получило его одобрение – обмен контрразведывательной информацией о намерениях ОВД и СССР [809].

По дипломатическим и военным каналам информация по данному вопросу собиралась с особой тщательностью для дальнейшей передачи в Вашингтон. Осенью 1968 г. в НАТО серьезно рассматривали возможность советских военных акций на центральном и восточноевропейском направлениях. Во-первых, в ряде секретных аналитических материалов, общее содержание которых в виде утечки информации в западные СМИ публиковалось в американских и европейских газетах, указывались Австрия и Финляндия как вероятные цели советской агрессии [810]. Во-вторых, выделялось так называемое балканское направление, где целью интервенции могли стать Румыния, Албания и Югославия.

Резко отрицательная реакция США на ввод войск ОВД в Чехословакию, озвученная их руководством, и особенно очередное президентское заявление от 30 августа 1968 г., естественно, не остались незамеченными в Бухаресте. Буквально на следующий день после выступления главы

Белого Дома с предупреждением Москве о недопустимости усиливать напряженность, 31 августа, румынский посол К. Богдан обратился к главе восточноевропейского управления Госдепа Лидди с запросом о том, располагает ли американская сторона какими-либо новыми данными относительно концентрации и перемещении советских войск на границе Румынии. По сути, это было завуалированным вопросом о наличии у США разведданных относительно советских планов нападения на его страну. Лидди не предоставил никаких новых сведений, сославшись на уже имевшиеся. Одновременно он сообщил о том, что советский посол в США А. Ф. Добрынин был поставлен в известность Государственным секретарем о том, что «если Советы планируют нападение на Румынию, мы просим их во имя гуманности, чтобы они этого не делали, и что подобные действия имели бы непредсказуемые последствия для международной ситуации» [811]. Со своей стороны, Богдан сообщил о желании главы румынского МИДа Мэнеску продлить своё пребывание в Нью-Йорке, отложив встречу с министром иностранных дел М. Стюартом, приезд которого в Бухарест планировался в начале сентября, до тех пор, пока «не будет прояснена ситуация» [812]. Румынское руководство в конце августа – начале сентября 1968 г. действовало по нескольким направлениям. Власти укрепляли боеспособность вооруженных сил и создавали массовое ополчение. Одновременно они пытались склонить югославское руководство к совместным действиям в случае нападения на Румынию. Параллельно Бухарест был заинтересован в получении морально-политической поддержки со стороны ведущих европейских государств и США как для укрепления собственной позиции, так и для поиска путей примирения с Москвой. Особое значение придавалось со стороны Н. Чаушеску сделанному президентом США Л. Джонсоном 30 августа 1968 г. предупреждением в адрес советского руководства о недопустимости агрессии. Это факт был специально подчёркнут румынской стороной в контактах с американскими партнерами [813]. Однако публично официальные румынские власти и подконтрольная им пресса никак не реагировали на речь американского президента, что было связано, как они объясняли сами, со стремлением избежать «всего, что может рассматриваться [Москвой] как “провокационное”» [814].