Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века - Кикнадзе Владимир. Страница 16

С 1912 года во время штурманских походов в южную часть Балтийского моря на некоторых кораблях специально организовывались и проводились тренировки радиотелеграфистов в обнаружении и перехвате радиопереговоров береговых и корабельных станций вероятного противника. При этом все еще использовались обычные связные приемники.

В этом же году второй флагманский минный офицер (радиотелеграфный офицер) штаба командующего Морскими силами Балтийского моря старший лейтенант Ренгартен изобрел радиопеленгатор для кораблей и БНПиС, однако на вооружение флота они поступили лишь после усовершенствования в 1915 году. В разработанных радиопеленгаторах предусматривалось использование шестнадцати плоских неподвижных однопроводных рамочных антенн с коммутацией [145] их для подключения к приемнику [146]. В целом же, несмотря на деятельность с 1910 года Радиотелеграфного депо морского ведомства, к 1913 году русская армия и флот по-прежнему имели на вооружении в большинстве своем устаревшую аппаратуру фирм «Телефункен» и Маркони образца 1904–1906 годов, ставших наряду с «Сименс-Гальске» монополистами на отечественном рынке электротехнической продукции. В итоге на тот момент Россия имела всего около 230 передающих радиостанций, из которых 170 были установлены на кораблях и судах. В то же время число передающих радиостанций, например, в Англии уже превышало 1600. По уровню самой радиотехники отставание России было еще значительнее [147]. Слова С.О. Макарова становились пророческими…

В 1913–1914 годах на Балтийском море, в соответствии с учебными планами флота, задачи радиоразведки и радиоэлектронного подавления (РЭП) отрабатывались в ходе мероприятий оперативной подготовки. Была создана следующая оперативная обстановка: русская эскадра, находившаяся в южной части Балтийского моря, обозначала главные силы германского флота, вышедшие из Данцига на север; ожидая появления «неприятеля», русское командование заблаговременно выслало в море 1-ю минную дивизию, миноносцы которой расположились завесой между материком и о. Готланд, имея задачей – по радио донести об обнаружении, движении и составе «противника». На «немецкой» эскадре несли вахту наблюдения в радиоэфире. При первой же попытке одного из миноносцев донести по радио об обнаруженном им силуэте, по сигналу с флагманского корабля (крейсера, на котором и осуществлялся радиопоиск), на эскадре была организована помеха связи миноносцам завесы. Она осуществлялась настолько энергично, что всякая возможность радиосвязи миноносцев с русской стороны была исключена: почти ни одна из переданных ими радио не была принята и ни одна не была разобрана. Другая обстановка имела место в те же годы в Финском заливе при обучении эскадры маневрированию для обороны подготовленной минной позиции: сторона, форсирующая заграждение, пыталась мешать миноносцам обороняющейся стороны, отходившим на свои главные силы и доносивших о составе сил и курсе противника [148]. И вновь информационное воздействие осуществляла активно настроенная сторона. Чем обусловлено такое распределение отрабатываемых задач увидим далее.

Вместе с тем не проработанными в теории, планах кампании и не исследованными в ходе подготовки флота оставались вопросы базирования и снабжения топливом корабельных сил, выделенных для ведения разведки. В результате «Новик» ходил за нефтью в Ревель, тратя непродуктивно время и топливо, а «нефтяная база» в Рогекюле была создана лишь в 1916 году [149].

К 1 января 1913 года в Службе связи Черного моря действовало два района: Северный (от устья Дуная до Феодосии включительно) и Восточный (от Керчи до Батума). Первый из них включал: наблюдательные посты Вилково, Одесса, Очаков, Тарханкут, Феолент, Сарыч, Аю-Даг, Меганом, а также радиостанции Севастополь, Тарханкут, Очаков, центральную станцию в Севастополе и одну подвижную автомобильную радиостанцию. Во второй входили: посты Кыз-Аул, Кодош; радиостанции в Керчи и Батуме и групповая (районная) станция в Керчи. Кроме этого в подчинении начальника Службы связи находилась авиационная станция в Севастополе, располагавшая к этому моменту девятью гидропланами. Всего на 1 января 1913 года в Службе связи Черного моря было 16 офицеров, 12 кондукторов и 199 нижних чинов. Начальниками районов в этот период были: Северного – лейтенант Г.И. Дмоховский, Восточного – лейтенант Л.И. Бошняк.

В течение 1913 года, несмотря на весьма скромное, по сравнению с Балтикой, финансирование, на Черном море активно велась работа по дальнейшему развитию Службы связи. Так, в Восточном районе были открыты посты Дооб и Пицунда, радиостанции Кодош и Гагры. Развивалась береговая сеть телефонно-телеграфной проводной связи: было закончено соединение постов Меганом и Кыз-Аул с районной станцией в Керчи. В течение года проводились плановые занятия по специальности со всем личным составом Службы связи. В частности, в морской авиации отрабатывались задачи по ведению воздушной разведки и «отысканию с воздуха минных заграждений». В результате в течение 1913 года береговыми радиостанциями Черноморского флота было передано 7728 и принято 8060 радиограмм. Наблюдательные посты зафиксировали прохождение мимо них 18 197 различных судов. Гидропланами было совершено 480 полетов с общим временем нахождения в воздухе 238 ч 24 минуты.

В начале 1914 года Северный и Восточный районы Службы связи Черного моря возглавляли соответственно капитаны 2 ранга Э.А. Берендс и А.А. Бровцын. Начальником команды военно-морских летчиков был лейтенант И.И. Стаховский, ставший вскоре начальником воздушного района Службы связи Черного моря [150].

Осложнявшаяся военно-политическая обстановка потребовала поиска надежных и достоверных источников информации о вероятном противнике и его планах. В первую очередь это касалось Балтийского моря. Организация и состояние агентурной, воздушной разведки, а также корабельной дозорной разведывательной службы не отвечали предъявляемым требованиям. Единственно возможным средством добывания таких сведений могла стать радиоразведка. Однако ее ведение с кораблей представлялось не перспективным: боевые корабли не соответствовали необходимым техническим требованиям для ведения разведки, весьма вероятна была их потеря или выведение из строя в морском бою. Строительство разведывательных кораблей в отечественном ВМФ на данном этапе по-прежнему не осуществлялось.

26 февраля 1914 года Ренгартен отправил письмо Непенину. «Начальник минного отдела Главного управления кораблестроения (генерал-майор А.А. Реммерт) 13 февраля 1914 года сообщил штабу, что по имеемым от штаба командующего Морскими силами Черного моря сведениям, 30 декабря 1913 года вахтенным телеграфистом Кузнецовым радиостанции Севастополь был услышан в приемнике человеческий голос, отчетливо говорящий на иностранном языке (французском в течение десяти минут). Ввиду того, что береговые радиостанции Либава и Гапсаль тоже слышали работу иностранных радиотелефонных станций, желательно установить более бдительное наблюдение за ними». Далее прилагалась инструкция с конкретными указаниями, как вести радиоразведку. Сообщался диапазон волн – 2000-12 000 м, который надлежало обследовать наиболее тщательно. Все услышанное должно было записываться и затем докладываться по команде начальнику. Предложение было реализовано и привело к увеличению количества перехватываемого разведывательного материала на БНПиС Балтийского моря.

В результате, 30 июня 1914 года, еще до начала войны Непенин издал приказ № 390, которым вводилось суточное дежурство по расписанию с 0 до 24 часов на радиостанциях Гапсаль, Энгсэ, Либава, Преете и Лагерный для «подслушивания иностранных радиостанций, особенно военных». Данный момент можно считать началом целенаправленной деятельности по радиоразведке ВМС вероятного противника с целью выявления его намерений.