Спецслужбы мира за 500 лет - Линдер Иосиф Борисович. Страница 28

Воевода Путивля Шаховской объявил жителям, что московские изменники убили не Дмитрия, а «немца» и что настоящий сын Ивана Грозного «чудесным образом спасся и ныне скрывается в Северской земле». Это извечное заклинание о «чудесном спасении» послужило сигналом к новому мятежу в тех же городах, что добровольно присягали при Лжедмитрии. Население ожидало нового самозванца, личность которого уже не играла особой роли. Желание свергнуть московского царя Василия овладело массами и стало доминирующим политическим лозунгом, объединившим не только разные социальные слои, но и прежних непримиримых врагов.

Ярким примером сотрудничества различных политических сил стало движение, в недавнем советском прошлом называвшееся «крестьянской войной» под руководством И. И. Болотникова. Признаем, что доля истины в этом названии, несомненно, есть.

Иван Исаевич Болотников, первым возглавивший в 1606 г. вооруженную борьбу против Шуйского, – уникальная личность. Считается, что он был боевым холопом князя А. А. Телятевского, затем казаковал на Дону и Волге, стал атаманом. Попав в плен к крымским татарам, был продан в рабство на турецкие галеры, после освобождения европейцами Болотников через Венецию и Германию попал в Польшу, что называется – в нужное место и в нужное время.

Похождения Ивана Болотникова в Европе нельзя доподлинно проверить. Возможно, он был ставленником иезуитов, которые через посредников выкупили его у османов, должным образом подготовили, а затем отправили в Россию с определенной миссией. В Самборе Болотников, вызвавший подозрение как русский, был задержан и доставлен к человеку, который назвался «царем Дмитрием». В роли мнимого «государя» выступал М. Молчанов, один из приближенных Лжедмитрия, участник ликвидации семьи Бориса Годунова.

На наш взгляд, участие в ликвидации и тот факт, что Молчанов сумел ускользнуть из Москвы в ночь переворота, позволяют практически однозначно считать его причастным к секретной службе Лжедмитрия I (а точнее, иезуитов). Говорит это и о сети информаторов, своевременно предупредивших его о заговоре. Хотим заметить, что подавляющее большинство представителей папского престола пережили переворот без существенных потерь и благополучно добрались до Речи Посполитой и других европейских стран.

Известно, что по пути в Речь Посполитую Молчанов распространял слухи о спасении самозванца. Задолго до названных событий этот человек проводил в Самборе работу по поиску приемлемой кандидатуры на роль нового «царя Дмитрия» и параллельно вербовал сторонников будущего московского «государя». Болотников, который произвел на Молчанова выгодное впечатление, был послан в Путивль и назначен «большим воеводой» «царя Дмитрия».

После победы болотниковцев под Кромами в сентябре 1606 г. и начала осады Москвы в октябре в правительственных войсках началось массовое дезертирство. Так, набранные в Перми войска сначала устроили маленькую междоусобную войну, а затем попросту разошлись по домам. Число противников Шуйского, наоборот, продолжало увеличиваться, а восстания на юге России сделались повсеместными. Боярский сын сотник Истома Пашков взбунтовал Тулу, Венев и Каширу; в Рязанском княжестве подняли мятеж воевода Г. Сунбулов и дворянин П. Ляпунов.

О Прокопии Ляпунове следует сказать особо. После смерти Бориса Годунова он перешел на сторону Лжедмитрия, затем в составе отрядов Болотникова воевал против Шуйского, но в ноябре 1606 г. повинился перед царем. В 1607 г. Ляпунов стал думным дворянином. В 1608–1610 гг. руководил движением служилых людей против пособников Лжедмитрия II в Рязанском крае. В июле 1610 г. выступил организатором свержения царя Василия. После захвата Москвы польскими интервентами в 1611 г. Ляпунов возглавил Первое народное ополчение. Когда летом 1611-го в ополчении возникло Земское правительство, он стал его главой. Принятый по инициативе Ляпунова «приговор 30 июня» сводил на нет данные казакам обещания «воли и жалованья». Нетрудно догадаться, какая участь ожидала вдохновителя «приговора».

Характерно, что один из братьев Ляпуновых – Захар – еще в 1603 г. проходил по розыску о нелегальной торговле оружием для донских казаков, за что был бит кнутом.

В Астрахани Шуйскому изменил воевода – князь И. Хворостинин.

Таким образом, большинство «повстанческих армий» возглавляли люди, которые в силу не только присяги (крестного целования), но и долга служилого человека перед Отечеством были обязаны бороться с мятежниками.

Московские мятежи и заговоры получили логическое продолжение – пример незаконного захвата верховной власти в стране оказался заразителен. Смутное время хорошо иллюстрирует, к каким тяжелым последствиям может привести недооценка руководителем государства роли секретных служб, призванных обеспечивать безопасность Отечества и его личную безопасность.

После того как в октябре 1606 г. Болотников, Ляпунов и Пашков захватили Коломенское, положение Шуйского стало критическим. Правительственная армия практически распалась, провинциальные служилые дворяне разъехались по своим городам. Ядро царской армии составляли дворяне «московского списка»: стольники, жильцы, стряпчие. Их число в описываемый период составляло не более тысячи человек. Кроме того, в столице имелось несколько тысяч боевых холопов московских бояр, однако их надежность была сомнительной. Часть стрельцов московского гарнизона перешла на сторону повстанцев.

В Москве отсутствовали достаточные запасы продовольствия, поскольку многие коммуникации перерезали казаки и другие «разбойники». Не выплачивалось жалованье ратным людям. Войско «царя Дмитрия» насчитывало около 20–30 тысяч человек. В этих условиях московское правительство было вынуждено принимать экстренные меры для защиты столицы. И. Масса пишет, что в Москве провели перепись всех жителей старше шестнадцати лет, которым выдали оружие. В результате число защитников города возросло примерно на 10 тысяч человек. Всех москвичей, имевших оружие – не только пищали и сабли, но и рогатины с топорами, – записали «в осаду». Во многие города разослали грамоты с призывом к служилым людям собираться для обороны Москвы. Войско, сосредоточившееся в Замоскворечье, возглавил молодой талантливый воевода князь М. В. Скопин-Шуйский.

Однако наибольшую помощь защитникам принесла не тотальная мобилизация, а раскол в мятежных войсках. Болотников проявил неосмотрительность: в его грамотах, обращенных к московскому низшему сословию, содержались следующие призывы:

«Велят боярским холопам побить своих бояр, жен их, вотчины и поместья им сулят, шпыням и безыменникам-ворам велят гостей и всех торговых людей побивать, именья их грабить, призывают их, воров, к себе, хотят им давать боярство, воеводство, окольничество и дьячество». [77]

Что это? Банальная глупость или целенаправленная политика иезуитов по дальнейшей дестабилизации внутрироссийской обстановки и дальнейшему разжиганию гражданской войны?

Ляпунов и Сунбулов позицию Болотникова не поддержали и решили явиться с повинною к царю Василию. В середине ноября 1606 г. часть рязанских дворян, детей боярских, стрельцов и казаков перешла на сторону Шуйского. Последний изменников принял, простил и даже наградил. Ляпунов, в частности, как мы уже указывали выше, получил чин думного дворянина. Второго декабря, во время битвы под Коломенским, на сторону Шуйского перешел со своим отрядом Истома Пашков. Как полагал С. М. Соловьев, позиция Шуйского по отношению к изменникам базировалась на следующем:

«Наказать первых раскаявшихся изменников значило заставить всех других биться отчаянно и таким образом продлить и усилить страшное междоусобие…» [78]

Вынужденная терпимость к изменникам и перебежчикам принесла должные результаты.

Вероятно, переход дворянско-служилой части войска мятежников на сторону правительства мог быть обусловлен предварительной работой секретной службы Шуйского, обрабатывающей наиболее неустойчивых сообщников Болотникова. Нельзя исключить также, что столь одиозные, с точки зрения отталкивания от себя широких масс, грамоты Болотникова к москвичам были инспирированы московской тайной службой. Потерпев поражение, Болотников отступил в Коломну, затем в Тулу.