Спецслужбы мира за 500 лет - Линдер Иосиф Борисович. Страница 43

Заложенная Филаретом методика обучения кадров в монастырях получила достойное развитие. Прямым подтверждением этому мы считаем факт хранения в Приказе тайных дел картографических материалов некоторых монастырей (Воскресенского Иерусалимского, Иверского, Валдайского и Крестного Онежского), подтверждает это и то, что любые строительные работы в монастырях производились только с разрешения царя.

Карьере сотрудников способствовало усердие при выполнении особых заданий государя: подьячие назначались дьяками в другие приказы, а дьяки становились думными дьяками, но при этом они оставались доверенными лицами царствующей особы; соответственно расширялась внутренняя агентурная сеть в различных социальных слоях общества. Некоторые из этих людей успешно продолжили службу при преемниках Алексея Михайловича.

Во второй половине XVII в. наиболее близким человеком к Алексею Михайловичу становится А. С. Матвеев, многократно выполнявший личные, в том числе и по линии Тайного приказа, царские поручения. В частности, он проявил немалую активность при подавлении «народного» восстания 1670–1671 гг. под руководством С. Т. Разина. После поимки Разина А. С. Матвеев писал царю: «А в том деле работишка моя, холопа твоего, была». [118]

Слово «народное» взято в кавычки не случайно. В советской историографии трактовка была однозначной: вооруженное восстание низов против царя и бояр-угнетателей. Однако в настоящее время имеется несколько версий этого события. Например, Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко считают Разина представителем ордынской династии, отстаивавшим свои права на престол. Таким образом, речь может идти о борьбе за московский трон «старой» и «новой» группировок.

Историк Н. М. Михайлова полагает, что разинское выступление – первое в череде «раскольнических бунтов», потрясавших Россию на протяжении почти ста лет – с 1668 по 1774 г. Напомним читателю, что незадолго до восстания патриарх Никон провел церковную реформу, подтолкнувшую к самому страшному расколу в русском обществе. Разин, в числе прочего, обещал вернуть «старую веру», но при этом его людьми совершались убийства священнослужителей, надругательство над церковными святынями и ограбления храмов. После смерти Алексея Михайловича силовая «раскольническая» деятельность не прекратилась, о чем будет рассказано в следующей главе.

Еще одной причиной мятежа Степана Разина могла быть месть за смерть старшего брата – походного атамана Ивана Разина, казненного в 1665 г. за самовольный уход на Дон.

Кроме того, никогда нельзя исключить, что вооруженное выступление, имеющее признаки внутреннего противоборства, инспирировано другой страной, преследующей собственные внешнеполитические цели. В этом плане главе государства следует проявлять крайнюю осторожность, и секретные службы должны постоянно «держать руку на пульсе», чтобы выявить угрозу иностранного вмешательства на ранней стадии. Это позволяет выстроить систему противодействия внешней угрозе с минимальными экономическими затратами и «бить врага его же оружием», лучше всего – малой кровью и на чужой территории. На наш взгляд, Алексей Михайлович и его службы хорошо понимали реальность иностранной угрозы.

В первые годы правления Тишайшего общее руководство царской охраной осуществлял руководитель Приказа Большого дворца, а с 1663 года – дьяк Приказа тайных дел. За безопасность царской семьи отвечало несколько охранных подразделений с различными функциями и подчиненностью. В сочинении Г. К. Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича», написанном для государственного канцлера Швеции, есть любопытные сведения не только о российском государственном устройстве, но и об охране царской семьи.

В. И. Савельев организацию охраны царя Алексея Михайловича в Московском Кремле описывает так:

«При особе государя в качестве телохранителей постоянно находилось двести человек – выходцев из дворянских семей. Ночью подле царской спальни дежурил главный спальничий с одним или двумя приближенными царедворцами. В соседней комнате находились шесть телохранителей, а в следующей располагались еще сорок человек». [119]

Во времена первых Романовых спальники были одними из наиболее приближенных к царю людей. В сочинении Котошихина о них говорится так:

«Спалники – которые спят у царя в комнате, посуточно, по переменам, человека по четыре. И многие из них женатые люди, и бывают в том чину многие годы, и с царя одеяние принимают и розувают. А бывают в тех спалниках изо всех боярских и околничих и думных людей дети, которым царь укажет, а иные в такой чин добиваются и не могут до того притти. И быв в спалниках, бывают пожалованы болших бояр дети в бояре, а иных менших родов дети в околничие, кого чем царь пожалует по своему разсмотрению. И называют их комнатной боярин или околничей, а в посолственных писмах пишут ближними бояры и околничими, потому что от близости пожалованы». [120]

Как мы видим, спальники – дежурившие посменно сотрудники дворцовой охраны. Во главе каждой смены находился постельничий:

«И того постелничего чин таков: ведает его царскую постелю и спит с ним в одном покою вместе, когда с царицею не опочивает. Так же у того постелничего для скорых и тайных его царских дел печать». [121]

При царе Алексее Михайловиче постельничим был Ф. М. Ртищев.

Вернемся к описанию Савельева:

«Кроме того, у каждых ворот и дверей дворца стояли отборные молодцы. К постоянной дворцовой страже принадлежали также две тысячи стремянных стрельцов, которые поочередно стояли день и ночь с заряженными пищалями и зажженными фитилями – по двести пятьдесят у дворца, на самом дворе и у казначейства». [122]

Напомним, что в те времена в Москве было свыше двадцати стрелецких полков, в том числе «выборный» (отборный) Стремянный полк, личный состав которого насчитывал, как мы уже говорили, 1000 человек.

Котошихин утверждал, что в охране Кремля участвовали все московские стрелецкие полки:

«А на вахту ходят те приказы посуточно; и на царском дворе и около казны з головою стрелцов на стороже бывает по 500 человек, а досталные по городом, у ворот по 20 и по 30 человек, а в ыных местех и по 5 человек; а чего в котором приказе на вахту не достанет, и в дополнок берут из иных приказов. А в празничные дни которой приказ стоит на вахте, и им с царского двора идет в те дни корм и питье доволное». [123]

Вероятно, охрана (соответствует караулу нынешнего Президентского полка) осуществлялась комплексно. На наиболее ответственные посты заступали стрельцы из Стремянного полка, охрану менее значимых объектов – за периметром Кремля и на городских заставах – могли нести стрельцы других полков. Возможен также вариант, при котором в карауле одновременно могли находиться стрельцы Стремянного и других полков.

Внутри Кремля особое внимание уделялось охране царского двора и дворцовых помещений, которые были закрытыми (литерными) зонами. Пройти во двор с оружием могли только стрельцы-караульщики. Категорически запрещалось появляться на царском дворе верхом или в карете, а также проводить через двор лошадей или экипажи. Посетители, приходившие во дворец по вызову, ожидали приема вне литерной зоны. Это ограничение распространялось на все социальные группы, в том числе на бояр и иностранцев. Те же правила действовали и в других резиденциях царя, включая походную ставку. Любое лицо, задержанное с оружием в пределах режимной зоны, немедленно подвергалось допросу «с пристрастием» для выяснения цели появления. Если человек нес оружие «не с умыслом злым», а «с простоты», он в лучшем случае отделывался ссылкой в Сибирь или отправкой «на вечное житье» на Терек. В худших случаях смертной казни подвергалась вся семья «татя», покусившегося на жизнь государя.