КГБ в Афганистане - Кучерова Лариса. Страница 11

– Вы бы лозунги поменяли, все-таки теперь с ними дружите, – заметил он, между прочим, Фархаду, главному переговорщику с душманской стороны.

…Разговор уже подходил к завершению, когда один из душманов, не сводивший все это время с Гарькавого глаз, внимательно отслеживавший каждый его жест, каждую фразу, бесшумно подошел к Фархаду и, наклонившись к его уху, тихо произнес:

Генерал-лейтенант Вениамин Георгиевич Балуев вручает Владимиру Гарькавому орден Красной Звезды за работу, проведенную по освобождению советских военнослужащих из плена

– Это не афганец. Это «шурави».

– Ты уверен? – не поворачивая головы, переспросил Фархад, отпивая из пиалы горячего чаю.

– Да, я видел его в их посольстве несколько раз… И тогда его звали «Рафик Воледя».

Фархад пристально посмотрел в сторону Гарькавого, точно пронизывая его насквозь буравчиками своих аспидно-черных глаз. Гарькавый почувствовал неладное, но вида не подал и как ни в чем не бывало продолжал беседу. Ни один мускул не дрогнул на лице разведчика. Ни один жест не выдал его волнения. Приняв для себя одному ему известное решение, Фархад отвел глаза в сторону.

– Хорошо, – только и сказал он в ответ.

– О том, что меня опознали в этой банде, стало известно значительно позже. Меня спасло только то, что на тот момент главарь был крайне заинтересован в сотрудничестве и с правительством, и с шурави. В противном случае исход этого инцидента мог быть абсолютно другим. Достигнув определенных договоренностей, мы отправились во вторую, более строптивую и менее надежную банду. В этой поездке Саид Акбар спас меня от верной гибели. Во время переговоров на кишлак, в котором мы находились, напали. Заняв круговую оборону, мы отстреливались от нападавших плечом к плечу с договаривавшимися с нами духами. Кто совершил то нападение, я до сих пор не знаю. Но если бы Саид Акбар вовремя не раздобыл в соседнем кишлаке старенькую, видавшую виды «Волгу» и не вывез нас оттуда, вряд ли я сегодня разговаривал бы с вами…

В Афганистане опасность подстерегала советских советников повсюду. За ними шла настоящая охота. Радикально настроенные группировки постоянно организовывали акции устрашения. Во время одной из них взорвали подъезд в доме для семей советского советнического аппарата, в котором среди прочих жила и семья Гарькавого. Сам Владимир в это время уехал по делам в Мазари-Шариф на встречу к Леониду Ерину, бывшему советником одного из подразделения ХАД. О случившемся инциденте он узнал по возвращении в Кабул от встречавшего его в аэропорту товарища. До города долетел на предельно возможной скорости. Сердце бешено колотилось в груди. Оказалось, что взорвали соседний подъезд. Заложили полный «дипломат» взрывчатки и запустили часовой механизм. От верной гибели жильцов спас наш советник, помогавший налаживать работу афганскому министерству внутренних дел «Царандой». Приехав домой на обед, он заметил оставленный в подъезде подозрительный кейс, поднял тревогу и вывел из квартир жильцов. Буквально через 15 минут после того, как все отошли на безопасное расстояние, прогремел взрыв. В тот день взрывы произошли и в других домах. В результате теракта погиб один советский гражданский специалист, помогавший поднимать экономику страны, и два афганца. После этой акции охрана жилых домов советников и других советских объектов была усилена.

Владимир Гарькавый с семьей и друзьями рядом с жилым домом советских советников в Кабуле

Подобные акции были не редкими. Наши советники, особенно те, кто отвечал за организацию борьбы с бандформированиями, постоянно получали угрозы расправы. Подобные предупреждения неоднократно сыпались в адрес нашего специалиста, приехавшего в Кабул по линии советской резидентуры. Видимо, его деятельность доставляла душманам немало хлопот. На виллу, где он жил, постоянно подбрасывали самодельные мины и письма с требованиями убираться вон и недвусмысленными угрозами. На одной из этих мин подорвалась бегавшая по двору сторожевая собака. Однако добраться до него самого духи не смогли. Их кара обрушилась на голову сменившего его Сергея Фатьянова.

В один из теплых, солнечных дней он вместе с семилетним сыном поехал покупать воздушного змея. Настроение было превосходное. Они весело обсуждали предстоящую покупку, шутили, смеялись. Подъехав к рынку, припарковали автомобиль на стоянку. Мальчик остался в машине, а Сергей отправился за подарком. Однако не успел он пройти несколько шагов, как сзади к нему подошел неизвестный, два раза выстрелил в затылок и растворился в толпе. Все произошло очень быстро, на глазах у ребенка. Вокруг моментально образовалась толпа зевак. С пронзительным криком мальчик выскочил из машины и бросился к телу отца. Рыдая, он пытался приподнять его своими хрупкими, измазавшимися в отцовской крови ручонками.

– Папа, ну папочка, вставай, миленький, родной, хороший, встава-а-а-ай…

По щекам струились слезы, худенькие детские плечики сотряслись от рыданий, тело колотила мелкая дрожь. Он отчаянно звал на помощь, отрицая всем своим маленьким, беспомощным существом страшную, очевидную реальность. Однако помочь было невозможно. От полученных ран Фатьянов скончался на месте. Он пробыл в Афганистане всего около двух месяцев, так и не успев что-либо сделать.

Суровая афганская реальность. Страшная, неприглядная, без прикрас. Такое ни забыть, ни стереть из памяти невозможно. Но особой болью в душе Гарькавого отзывается трагическая судьба Виктора Колесникова.

Сотрудник военной контрразведки майор Колесников был советником одной из частей афганского спецназа. Информация о неблагоприятной ситуации в этом полку от нашей разведки поступала не раз. Однако непосредственное командование Колесникова не придавало ей серьезного значения. В канун той роковой операции, проводимой афганским спецназом совместно с отделом контрразведки 5-го управления ХАД, советником которого был Гарькавый, наша разведка предупредила о том, что командование подсоветной Колесникову части собирается перейти на сторону духов. А в качестве «вступительного взноса» в стан «борцов за веру» предполагалась передача в руки душманов советских военных специалистов, принимавших участие в этой операции. Руководство Гарькавого категорически запретило ему участие в предстоящей акции. Колесников такой команды от своего командования не получил.

Сотрудники управления «С» Представительства КГБ СССР в Кабуле. 1982 год

– Витя, дорогой, уточни у руководства. Тебе нельзя там находиться, – пытался убедить своего товарища Владимир. – Твой спецназ завтра перейдет на сторону духов. Ты понимаешь, чем это для тебя может закончиться?

Виктор все понимал.

– Я такого приказа не получал. Тема закрыта, – обрубил он.

…Его и переводчика долго и изощренно пытали. В этом деле духи были мастера. Затем обоим отрезали головы и, упаковав истерзанные тела в мешки, выбросили в придорожную пыль на трассе Кабул – Мазари-Шариф, недалеко от советского блокпоста.

У Колесникова осталась молодая жена на восьмом месяце беременности. О произошедшей трагедии ей не сказали, а быстренько отправили в Союз, сославшись на то, что Виктор якобы срочно убыл в долгосрочную командировку в приграничный с Пакистаном район. О смерти мужа она узнала только после рождения ребенка. Все это время его тело находилось в морге военного госпиталя. И только спустя два с половиной месяца его отправили на Родину. На аэродроме вместе с другими его провожал и Гарькавый.