Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 - Примаков Евгений Максимович. Страница 119

Однажды ночью Байкову позвонил дежурный по управлению дороги и сообщил, что трое дружинников арестованы полицией. Приехав в полицейское управление, наш представитель пытался выяснить, за что были арестованы дружинники управления КВЖД, и потребовал личной встречи с задержанными. Заместитель начальника управления ехидно улыбался. Разведчик обратил внимание на его большие желтые зубы и подумал, что имеет дело с опиекурильщиком.

Когда заместитель начальника управления вышел из кабинета, дежурный полицейский откровенно поведал, что все трое охраняли склад с имуществом железной дороги. Поздно вечером на них напали полицейские и пытались завладеть продуктами питания и другим имуществом, хранящимся на складе. Дружинники оказали сопротивление, но были обезоружены и доставлены в управление.

Вернулся «желтозубый», он что-то сказал дежурному, и тот пригласил Байкова пройти вместе с ним. Когда вошли в помещение, перед глазами открылась ужасная картина. Все трое дружинников были раздеты догола и подвешены за руки к потолку, откуда тонкой струйкой лилась вода на их головы. Такие пытки применялись японцами в отношении китайских партизан.

Возмущенный увиденным, советский представитель в резкой форме потребовал немедленного освобождения задержанных. Байков заявил, что немедленно проинформирует об этом советского генконсула и попросит его связаться с одним из членов бюро ЦК КПК в Северо-Восточном Китае.

«Желтозубый» исчез в комнате рядом. Видимо, пошел с кем-то советоваться. Воспользовавшись моментом, разведчик подошел к телефону, позвонил дежурному по управлению КВЖД и объяснил ему обстановку. Минут через пятнадцать прибыл отряд быстрого реагирования из охраны управления дороги.

В это время в комнату вбежал тот же китаец, бросился к окну и увидел, что здание полиции окружено автомашинами с зажженными фарами, около которых стоят дружинники с автоматами, пулеметами и гранатами. Китаец крикнул дежурному: «Освободить!». Заскрипели железные двери, и трое дружинников появились в комнате. Один из них не мог стоять на ногах, его поддерживали товарищи. Как только освобожденные показались в дверях, дружинники подняли ребят на руки и понесли к машинам.

Во время освобождения дружинников Байков присмотрелся к тому доброжелательному сотруднику, который старался оказывать содействие, дал возможность позвонить по телефону, сообщил нужную информацию по поводу задержания дружинников. В дальнейшем с ним был установлен контакт, и он оказал большую помощь резидентуре в выявлении провокационных планов против советских граждан и связях ряда руководящих работников полиции с иностранными спецслужбами. Особый интерес представлял Хуан, поскольку провокационные действия разрабатывались непосредственно под его руководством. Резидентура решила провести мероприятие по его компрометации.

Необходимо было выяснить, на какую разведку он работает. Работа с полицейским была поручена Байкову. Посещая по роду своей работы полицейское управление, оперативный сотрудник старался оказывать ему некоторые знаки внимания. Китаец повел себя внешне лояльно.

В один из теплых весенних дней Байков, воспользовавшись удобным случаем, пригласил своего знакомого в хороший ресторан. Тот согласился, пришел в точно назначенное время. По просьбе разведчика Хуан лично заказал закуски, выпивку, горячие блюда. В этот вечер полицейский «разорил» резидентуру на солидную сумму. В конце обеда он обратил внимание на то, что Иван Владимирович рассчитался не юанями, а долларами. У китайца загорелись глаза, когда работник достал из кармана пачку долларов.

Во время обеда собеседник сетовал на то, что у него много дел, что семья не вернулась из-за границы, куда вынуждена была уехать во время войны.

На вопрос, почему он не вернет семью домой, Хуан заметил, что пока это трудно сделать. Родом он из Шанхая. Его дом сгорел, и он не знает, куда деть семью, если она вернется в Китай.

При выходе из ресторана полицейский положил в карман Байкова конверт с документами о слежке иностранного отдела за советскими гражданами. В свою очередь разведчик передал ему 20 долларов.

В резидентуре установили, что документы, полученные от полицейского, не были дезинформацией. После первой встречи состоялось еще несколько контактов в городе.

На одной из последующих встреч ему было передано уже не двадцать, а сорок долларов. Это было положительно воспринято китайцем.

В дальнейшем был задействован план, предусматривавший игру с недоплатой вознаграждения и получением от Хуана расписок на большую сумму, чем он в действительности получал.

Предполагалось, что «присвоение» определенной суммы работником будет рассматриваться шефами китайца как серьезная улика и побудит использовать ее для вербовки советского работника.

Прошло несколько встреч, на которых Хуану передавалось по сорок долларов, а расписки он уже писал на шестьдесят.

Байков ждал «гостей», но они все не появлялись. Наступил конец августа, начался сезон рыбалки. Разведчик слыл заядлым рыбаком. Знала об этом и полиция, поскольку машины наружного наблюдения не раз сопровождали его на берег реки Сунгари. По ряду признаков Байков стал догадываться, что именно там противник совершит подход к нему. Мордвинов посоветовал подготовку к рыбалке провести так, чтобы это дошло до сведения противника.

В конце недели разведчик стал готовить снасти для рыбной ловли, осмотрел машину, позвонил в управление КВЖД дежурному, сообщил, что рано утром выезжает на рыбалку, назвал место, где будет, и просил записать его выезд в журнал.

Поскольку телефон прослушивался, Байков был уверен, что информация о его поездке будет немедленно доложена.

Рано утром он вышел во двор. Знакомый китаец поздоровался словами: «Ни чифаньла ма?» (Вы покушали?). Так обычно в те годы китайцы здоровались друг с другом.

Проехав город, Иван Владимирович свернул в район, где обычно удил рыбу. Он въехал на стоянку, где в это время еще не было ни одной машины, припарковался и стал готовить снасти. Вокруг было спокойно, волны реки тихо накатывали на песчаный берег.

Не успел он еще закинуть снасти, как услышал шум двигателя. Рядом с машиной разведчика припарковался новый «Форд-300». Открылась дверца, и из машины вышел высокий китаец в добротном костюме европейского покроя. С другой стороны «Форда» появился еще один тип, лет сорока, плотного телосложения. Это, несомненно, были те, кого Байков ждал.

Автомашину они поставили так, что перекрыли дорогу для выезда.

— В чем дело, господа, я не смогу выехать?

Высокий китаец не сразу ответил на вопрос. Сначала он посмотрел на своего напарника, словно спрашивая у него разрешения начать беседу. Тот кивнул головой. Высокий произнес на чистом английском языке:

— Здравствуйте, господин Байков. Мы давно искали возможность поговорить с вами.

— Кто вы такие? — спросил разведчик по-китайски.

Высокий улыбнулся и сказал:

— О, мы знаем, что вы говорите по-китайски. Господин Хуан нам об этом много рассказывал. Вы должны меня знать. Я — начальник русского отдела политической разведки Китайской республики — Ми.

Его имя разведчику было знакомо.

— Чем обязан?

— У нас к вам дело, — вступил в разговор толстяк.

Иван Владимирович обратил внимание, что он говорит по-китайски в американской манере.

— По делам я принимаю в управлении КВЖД, в рабочие дни. А сегодня у меня выходной.

Тон оперработника подействовал на толстяка. Он более миролюбиво произнес:

— Не горячитесь, мистер Байков. Вы должны выслушать нас.

— Должен?! — воскликнул оперработник. — На каком основании? По какому праву вы мне указываете? Кто вы?

— Я из иностранного отдела разведки. Меня зовут Шуй.

У Ивана Владимировича в голове сразу возникли ассоциации: один назвал себя «Ми», что по-русски означает «рис», второй назвался фамилией «Шуй», что в переводе на русский означает «вода». Таким образом, есть вода, есть рис, можно заварить кашу.

— А я не желаю с вами разговаривать!