Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 - Примаков Евгений Максимович. Страница 127

Допрашивающие явно в растерянности. Воронина уводят в камеру. К вечеру Воронина и Мякотных увозят на аэродром, сажают в самолет и высылают из страны. Оба в синяках, кровоподтеках, в разорванной одежде. Воронин к тому же босиком.

Перед высылкой обоим сделано появившимся как из-под земли американцем дежурное предложение поменять «сибирскую ссылку» на «прелести» западного мира, на что Мякотных ответил, что имел уже возможность испытать эти «прелести» на своей спине.

А внутри посольства шла напряженная работа по подготовке к эвакуации. В трудном положении оказалась резидентура. С высылкой журналистов в ней остался один оперработник и радистшифровальщик. А у резидентуры большое хозяйство: автомашины, секретная опертехника, средства связи, секретные документы, шифры. Все это надо надлежащим образом пристроить или уничтожить. С собой брать ничего нельзя — безопасность отъезда никто гарантировать не может. Помогли чехословацкие друзья. По согласованию с Центром им были переданы автомашины и некоторое имущество, средства связи. Остальное приходилось уничтожать. Документы горели на кострах во дворе посольства, добротную спецтехнику со слезами на глазах тщательно разбивали молотком, отвозили на берег Конго и бросали в воду на глубоком месте. Шифры держали до последнего часа, затем их сожгли и перешли на открытую связь с Центром, доложили об обстановке и отъезде.

Но были еще и агентура, связи, контакты. Потеря некоторых из них неизбежна. Кое с кем удалось все же встретиться и даже получить важную информацию: крайне правые лидеры молодежных организаций, опекаемых Нендакой и Мобуту, решили организовать «проводы» советских дипломатов — устроить манифестацию по пути их следования на аэродром, забросать камнями и спровоцировать нападенне. С учетом этой информации посол перенес отъезд на несколько часов раньше. Весь персонал посольства благополучно вылетел из Конго.

Так завершился трехлетний этап работы советской внешней разведки в условиях Конголезского кризиса 1960–1963 годов. Вскоре после выдворения советского посольства из Конго Мобуту совершил новый военный переворот и установил на долгие годы режим единоличной военной диктатуры.

38. Человек из ИНФО

Один из ветеранов информационно-аналитической службы вспоминал, как в начале шестидесятых годов впервые очутился в стенах этого подразделения внешней разведки:

— В небольшом кабинете на седьмом этаже известного здания на Лубянке меня принимал руководитель службы Филипп Артемьевич Скрягин. Перед ним лежало дело, из которого было ясно, какой путь я прошел, какие характеристики, весьма противоречивые, давало мне начальство журналистского ведомства. В первой, полученной от недолюбливавшего меня главного редактора отдела, подчеркивалась строптивость, во второй, составленной при новом шефе, говорилось об аналитических задатках, интересе к зарубежной тематике, неплохом знании языка, премиях за журналистику, поощрениях министерства культуры и руководства моего ведомства.

Кадровиков с Лубянки такая разноголосица немало удивляла, но Скрягину, видимо, ее причины, в силу жизненного опыта, были понятны. Взгляд его внимательных глаз был доброжелателен. Вопросы задавал только по существу. Узнав о моем окладе, вздохнул, поправил каким-то домашним движением подтяжки (пиджак висел на спинке стула), предупредил: «У нас вы потеряете примерно треть зарплаты, но через полгода нагоните». Мне это не слишком улыбалось. Видимо, он прочел это по выражению лица и, улыбнувшись, добавил: «Но мне бы хотелось, чтобы вы работали у нас». Эта фраза решила дело. Она сказана была просто и искренне и говорила о собеседнике главное: он не кривил душой, был надежен, вызывал доверие.

Тогда, конечно, я не предполагал, насколько сложной будет моя работа, какую ответственность несет информационная служба, которую попросту называли ИНФО. К ней не у всех было одинаковое отношение. Некоторые считали службу чем-то вроде «отстойника» для тех, кому не повезло в «поле», на оперативной работе. Другие не очень доброжелательно смотрели на «умников», которые брали на себя смелость оценивать и направлять «наверх» информацию, которую для них получали с риском для себя и источников их коллеги за рубежом. Им казалось, что истинную цену разведданным могут знать только те, кто их сам добывает. Скептики имелись на многих уровнях. При этом им нельзя было отказать в опыте. Кроме всего в течение многих десятилетий именно на их долю выпадало судить о ценности информации и самим определять, какое именно агентурное сообщение следует направлять руководству СССР, а какое — нет.

Мы привели мнение человека, который впоследствии занял весьма высокое положение в службе, чтобы дать почувствовать, в какой обстановке работала после Отечественной войны служба ИНФО.

В первые послевоенные годы на разведывательные службы, их информационные центры, на систему государственной безопасности в целом обрушилась волна реорганизаций, маломотивированных слияний и новых разделений с другими ведомствами. Не будем отслеживать этот процесс день за днем. Отметим лишь, что в 1947 году на базе внешней и военной разведки был создан Комитет информации при Совете Министров СССР. В его состав влилась и служба ИНФО. В 1949 году Комитет информации прикомандировали к МИД СССР, а большую часть сотрудников из его состава возвратили в министерство обороны. В январе 1952 года личный состав Комитета разделили между МИД и МГБ. А в первой половине 1953 года Информационное управление МГБ преобразовали в отдел и существенно сократили. От 170 тогдашних работников оставили лишь 12 информационных-специалистов, 12 переводчиков, секретариат и руководство — всего 30 человек. Их окрестили Отделом переводов и обработки информации.

Начальником отдела являлся бывший начальник Информационного управления С.П. Новоселов. Его заместителем стал Ф.А. Скрягин, ранее работавший офицером ГРУ. В апреле 1954 года пост начальника ИНФО занял Ф.А. Скрягин.

Трудно представить, как 12 информационных работников могли обрабатывать всю информацию, да еще следить по открытым данным за положением в капиталистическом мире. Хотя руководство отдела и разведки (а во главе Первого главного управления тогда находились столь опытные люди, как А.С. Панюшкин, ранее возглавлявший посольство СССР и резидентуру в Китае, а затем ПГУ возглавил А.М. Сахаровский) делало все, чтобы Информационная служба не давала сбоев. Службе № 1, как именовали тогда ИНФО, приходилось работать в крайне напряженном режиме. Это не могло не сказываться на качестве подачи разведывательных данных. То, что такое положение нельзя сохранять долгое время, было очевидным и для рядовых работников, и для тех, кто ими руководил. Как отмечал Ф.А. Скрягин позже в обзоре работы Службы № 1 за 1952–1954 годы «определенная часть трудностей, слабостей и недостатков в работе информационного подразделения ПГУ в тот период явилась следствием отрицательного влияния на нее элементов субъективизма и волюнтаристских решений отдельных лиц, возглавлявших некоторое время органы госбезопасности СССР».

Все это происходило в тот момент, когда на Западе и Востоке формировались основные блоки — НАТО, СЕНТО, СЕАТО, по периметру советских границ множились военные базы, в том числе оснащенные ядерным оружием и средствами доставки.

Достаточно мощный агентурный аппарат снабжал внешнюю разведку сведениями о планах и сценариях атомного нападения на СССР, о подрывных действиях против союзных с СССР государств, о политических намерениях США и других западных стран в отношении «отбрасывания коммунизма» и иных фаз развития холодной войны, угрожавшей перерасти в региональные и более широкие конфликты.

Расширение круга источников потребовало от информационной службы тщательного анализа полученных сведений, выделения среди них наиболее актуальных и достоверных, отсеивания сомнительных данных и выявления дезинформации. Так было с доложенными высшему руководству сведениями о намерениях ряда стран Запада развязать войну против СССР в ближайшее время (1954 г.). Лишь на совместном совещании удалось опровергнуть опасную фальшивку. Подобные «изделия» могли поступать либо от авантюрного склада источников, либо от подстав спецслужб противника. Порой изготавливались они довольно искусно, как было с «фотокопиями» якобы подлинных документов Ватикана. Однако фактологическая и языковая экспертиза помогла восстановить истину. Нечего и говорить, насколько полезной для оперативного состава оказывалась такая работа, помогавшая освободить разведывательную сеть от подстав противника и просто фальсификаторов, стремившихся заработать деньги на обмане разведчиков.