Очерки истории российской внешней разведки. Том 3 - Примаков Евгений Максимович. Страница 30

Пока в Мексике продолжали разбираться с налетчиками, Центр, нью-йоркская резидентура с нетерпением ожидали новой оперативной информации от Тома. В конце июня на 10 дней в Нью-Йорк приезжал «Раймонд». Известно, что он получил деньги и запасной паспорт для Тома, но неизвестно (архивные материалы отсутствуют), какие сведения он доставил и какие указания Центра были через него пересланы Тому. С «Раймондом» в Мексику последовала Сильвия. Вскоре и «Мать» выехала туда же. В конце июля Том дал знать условным письмом, что у них «все в порядке».

Поступившая вскоре из Мексики информация была обречена стать сенсационной. Газеты всего мира сообщали, что 20 августа совершено покушение на жизнь Троцкого. Он получил тяжелое ранение и вечером следующего дня скончался. Нападавший арестован на месте преступления.

Каждый час приносил новые подробности. Выяснилось, что убийца — иностранец из числа политических сторонников русского изгнанника. Лично был известен Троцкому, его жене, пользовался их доверием, имел свободный доступ в их дом. Вечером 20 августа он попросил хозяина просмотреть подготовленную им статью о деятельности одной из троцкистских организаций из США. Они удалились в рабочий кабинет, где все и произошло: Троцкий был сокрушен сильнейшим ударом ледоруба в затылок, издал громкий крик, пытался вступить в борьбу. Появившиеся охранники начали жестоко избивать покушавшегося, обнаружили у него пистолет и нож. Прибыла полиция, жертву и исполнителя акции под усиленной охраной отправили в больницу. По пути туда иностранец передал старшему медицинской кареты письмо на французском языке, содержание которого вскоре стало достоянием гласности.

Автор письма называл себя бельгийским подданным Жаком Морнаром, сообщал сведения о родителях-бельгийцах, о своей учебе в Бельгии и Франции, о возникшем у него интересе к политической деятельности троцкистов, о знакомствах с некоторыми представителями этого движения. Одним из них был член IV Интернационала (фамилия не названа), который предложил ему выехать в Мексику и войти в контакт с Троцким. От него же был получен канадский паспорт на имя Фрэнка Джексона и деньги на поездку. Далее автор письма обстоятельно излагает мотивы убийства: в результате личного знакомства с Троцким он постепенно начал разочаровываться в теории и практике троцкизма. А после того, как Троцкий высказал намерение отправить его в Советский Союз для совершения диверсий и террористических актов, в том числе против Сталина, принял решение устранить этого деятеля, который к тому же возражал против его женитьбы на Сильвии Агеловой.

Дата — 20 августа 1940 г. Подпись — Жак.

Здесь место очередному спецсообщению Сталину и Молотову от 19 сентября 1940 г. за подписью Берии.

«НКВД направляет Вам в переводе с английского письмо, найденное мексиканской полицией в кармане арестованного Жака Мор-нара. Письмо добыто агентурным путем».

К письму приложен перевод, где стоит подпись — Джексон.

Разумеется, Сталину немедленно доложили об успешной реализации утвержденного им плана по делу «Утка». Однако в НКВД посчитали необходимым, исходя, видимо, как сказали бы сейчас, из амбициозных побуждений, дополнительно сделать и письменный доклад. О точности информации при этом особо не заботились, практического значения это уже не имело. Читатель, конечно, обратил внимание на проникшие в спецсообщение «ляпы»: в действительности письмо было на французском языке; арестованный сам передал письмо властям, в карманах у него нашли совсем другое; перепутаны подписи — «Джексон» вместо «Жак».

Постепенно прояснялся ход событий после ареста «Раймонда». С места преступления его препроводили в территориальное (районное) отделение столичной полиции. Возбудили уголовное дело и начали расследование, которое возглавил тот же полковник Салазар. Последовали изнурительные допросы, очные ставки, в том числе и с несколькими участниками нападения, другие следственные действия. В хронологическом порядке детально были восстановлены все действия «Раймонда», благодаря которым он стал вхож в дом Троцкого: встреча с Сильвией в Париже, продолжение связи с ней в Нью-Йорке, выезд в Мексику в октябре 1939 года, приезд туда Сильвии в январе 1940 года (с января по март она служила у Троцкого секретарем, «Раймонд» ежедневно привозил и отвозил ее с работы на своем автомобиле), знакомство и установление теплых отношений с гостившими у Троцкого его старинными друзьями Маргаритой и Альфредом Росмер. Как жених Сильвии и друг супругов Росмер «Раймонд» и был принят Троцким и его женой. Согласно записям в книге посетителей, «Раймонд» побывал в их доме 12 раз, находился там в общей сложности около 4 с половиной часов.

С привлечением бельгийского посланника была полностью разоблачена легенда «Раймонда» и доказано, что он не является бельгийским подданным Жаком Морнаром. Следствие требовало чистосердечного признания, чего, однако, ни тогда, ни в последующем получено не было. В отношении арестанта стали применять меры моральнопсихологического и физического воздействия. Это было зафиксировано позже, в августе 1946 года, в официальном меморандуме, представленном в судебные инстанции его адвокатом. Там, к примеру, говорилось, что сразу после ареста, будучи в бессознательном состоянии вследствие нанесенных охранниками ран, «Раймонд» был направлен в полицейский участок, где истязания продолжались несколько недель. В ходе предварительного следствия 7 месяцев он содержался в подвале, «являясь объектом неслыханных издевательств и унижений. По причине изоляции — свидетельствует документ — он был на грани потери зрения». В марте 1941 года его перевели в городскую тюрьму, в которой держали 3 года. Выводили на прогулку один раз в день на 20 минут в связке с надзирателем.

Ко дню ареста «Раймонда» Том и «Мать» находились в Мехико. В расчете на благополучный выход в город после проведения акции для «Раймонда» заранее были подготовлены документы для выезда из страны. В день и час операции Том и «Мать» ожидали его в автомашине вблизи дома Троцкого. О дальнейшем имеется свидетельство Эйтингона (из тюремной записи беседы с ним 5 марта 1954 г.):

«Примерно в 10 часов вечера (20 августа 1940 г.) мексиканское радио сообщило подробности покушения на Троцкого. Немедленно после этого Эйтингон и «Мать» покинули столицу. Он выехал на Кубу по иракскому паспорту… Там получил болгарский паспорт и направился в Европу. По приезде в Москву устно доложил Меркулову и Берии. Никаких отчетов не писал».

Согласно сохранившимся отрывочным документам, некоторое время Том и «Мать» пробыли на Кубе, затем выехали в США, где совместно с нью-йоркской резидентурой провели необходимую организационную работу в интересах находившегося в заключении «Раймонда».

Прежде всего, узник был обеспечен солидной юридической поддержкой. Его первым адвокатом стала Офелия Домингес, кубинка, блестящий правовед. Она выступала под легендой дальней родственницы обвиняемого. Была организована связь «Раймонда» с двумя надежными, специально проинструктированными агентами в Мехико. Они, в свою очередь, были связаны через посредников с резидентурой в Нью-Йорке. Эта цепочка связи в основном успешно действовала до конца 1943 года, когда после восстановления дипломатических отношений между СССР и Мексикой там учредили резидентуру внешней разведки и передали ей каналы связи с «Раймондом».

В течение всего срока пребывания «Раймонда» в заключении, начиная с 1941 года, рассматривались различные варианты вызволения его из тюрьмы и нелегального вывоза за границу. В обсуждении всегда участвовал он сам. Однако каждый раз что-то препятствовало принятию окончательного решения. Между тем временами складывалась парадоксально благоприятная обстановка. Так, весной 1945 года «Раймонд» выезжал в город к зубному врачу в сопровождении своего адвоката. Не застав врача, они целый день оставались в городе. Поездку повторили через 2 дня, на этот раз узник свободно прогуливался без сопровождения адвоката, посещал магазины. Л новый, 1946 год ему разрешили встретить на квартире приятеля, бывшего заключенного, с которым он подружился в тюрьме. Один агент, причастный к делу, высказал по этому поводу нашим работникам горькие и резкие упреки, обвинив их в нерешительности, излишней перестраховке, в бессмысленной трате больших денег и т. п.