Рыцари сумерек: Тайны спецслужб мира - Аростегай Мартин. Страница 30

Однако такое устройство мышления и психики может оказаться и контрпродуктивным. Во время вторжения на Гренаду, отряд из четырех «морских львов» был парашютирован с высоты 22 метра в волнующееся море при силе ветра в двадцать узлов, причем на каждом было экипировки килограммов на сорок. Они утонули, запутавшись в парашютных стропах, и избыточная тяжесть экипировки неумолимо тянула их в глубину. Конечно, лучше было бы сбросить экипировку отдельно, но «морские львы» обязательно хотели доказать, что они способны спрыгнуть в открытое море с таким чудовищным грузом за плечами. Проваленная разведывательная миссия поставила в весьма опасное положение операцию на Гренаде, которую «Дельта» проводила на следующий день. «Нет, «морские львы» чуток свихнуты!» — говорит бывший командир британской СЛС.

Французская служба ШСМ, которая также обучает своих сотрудников для проведения опасных антитеррористических операций на море, считает жизненно необходимым исследование способности своих рекрутов к «рассуждению». «Крайне важно иметь человека с уравновешенной психикой, которого нелегко испугать, но который все-таки размышляет трезво», — говорит капитан Дени де Фавье. В ходе недельного жесткого отбора, когда за десять мест состязаются обычно около ста претендентов, кандидатам предстоит пробежать восемь километров с грузом в 22 килограмма, взобраться на вертикальную десятиметровую скалу по веревке, проплыть сто метров со связанными запястьями и лодыжками и еще 50 метров — под водой. Но ключевой момент тестирования — это оценка реакции человека, привязанного веревкой, которому приказывают спрыгнуть с двадцатипятиметровой вышки. «Если он отказывается, он, естественно, выбывает. Но если он кидается выполнять задание без малейшей паузы на размышления, он тоже выбывает. Нам надо, чтобы он сперва проверил прочность пристегнутых ремней, надежность страховочной веревки и амуниции вообще, и только потом прыгал». Да, французы — настоящие философы.

«Готово, давай!» — и без того красные лица багровеют, вздохи переходят в натужные крики. Мужчины, вцепившиеся в бампер трехосной патрульной бронемашины (1КРУ), выжимают последние соки из своих измочаленных тел, втаскивая эту махину на холм. Они напоминают доисторический рабов, перемещающих каменные блоки для пирамид. Броневик, который изо всех сил тянут двенадцать человек, сдвигается всего на несколько сантиметров, после чего люди валятся в изнеможении.

«Так себе силенки у вас!» — орет сержант Джо Ван Дорофелар, легендарный «Призрак джунглей» вьетнамской войны, который все еще работает в учебном эскадроне австралийской САС. С грубой хрипотцой в голосе он добавляет: «А троих из вас вообще в пору в гроб укладывать».

«Господи, чего они от нас хотят?» — измученно шепчет один из тридцати четырех испытуемых, прошедших отбор в горах Стерлинг. Теперь они попали на настоящую пытку. На последней фазе отбора им предстояло проплыть восемь километров, и для многих это было облегчением после лазания по горам под палящим солнцем. Но они и не предполагали, что затем им предложат выполнять задачу, требующую невероятной физической силы и упорства, на что экзаменуемые после изматывающих испытаний были просто не способны. Тест не без иронии называется «Чудный склон» потому, что втащить броневик на вершину холма попросту невозможно. Однако стоящие рядом инструкторы пристально наблюдают за поведением людей в безвыходной ситуации, когда их силы на нуле. Руководство САС хочет досконально изучить финалистов испытаний, когда напряжение доходит до предела и переходит его.

Ван Дорофелар кидает конфетку в рот. Лицо его испещрено шрамами. Он принадлежит к старейшему и опытнейшему поколению бойцов австралийской САС, ядру спецсил, воевавшему во Вьетнаме. Сейчас он в некотором беспокойстве: «Мы так долго не воевали, что уже не уверены, какими должны быть теперь наши стандарты. Так что упорство человека можно теперь проверить, разве что предложив ему достать навозную муху из перечницы с боксерскими перчатками на руках».

В горах Стерлинг вы много страдаете, после чего вас ждет либо триумф, либо выбывание. А тест «Чудный склон» принимает форму сюрреалистического кошмара, враждебного, перевернутого вверх тормашками мира, в котором единственным результатом всех ваших немыслимых усилий может быть лишь поражение. Люди начинают действовать и чувствовать себя, как зомби. У них появляются блуждающие, фантомные боли. «У меня болит в паху», — говорит один. «А мне в грудь словно вогнали гвоздь», — задумчиво откликается другой. «Мое тело высохло и движется с трудом. Кажется, что я передвигаюсь во сне», — бормочет третий.

Сержант Мик Макинтайр вспоминает собственное столкновение с невыполнимым заданием на зимнем отборочном испытании в САС-22. От него требовалось пересечь замерзшую реку, при этом прокладывать себе путь сквозь шести-семисантиметровый лед, проламывая его прикладом винтовки, по грудь в ледяной воде. «Мои ноги ничего не чувствовали. Я не ощущал обмораживания. Мое тело двигалось замедленно, как механическая игрушка, у которой сели батарейки. Кровь загустела и затрудняла движения, словно я двигался в густом сиропе».

Ван Дорофелар пристально рассматривает лучшие офицерские кадры. Он указывает мне на лейтенанта Бена Ларки, на ногах у которого были волдыри еще до того как он попал в горы Стерлинг. «Из него выйдет отличный командир. Знает, как контролировать группу». Двое других лейтенантов, по его мнению, не так хороши.

Ларки понукает свою команду настойчиво и терпеливо, и они снова начинают толкать бронемашину вверх по склону. Ларки зорко следит за состоянием людей, то и дело переставляя их, чтобы самые сильные попали на самое трудное место — сзади и спереди броневика. А солдат с разбитой спиной, который вообще может двигаться лишь за счет инъекций кодеина, толкает машину сбоку, где легче. Ларки, сын государственного служащего, компенсирует умением лидировать и вести за собой людей свои слабые навыки в физическом труде. Когда на первых этапах отбора ему предложили сделать носилки из двух штырей и куска холстины, он признался: «Я попросту не умею вязать узлы...» По бушу на грузовиках с «подкреплением» для «поддельных» партизанских групп движется патруль из двенадцати человек. В отряде раздаются крики: «Засада! Налет!» Они занимают круговую оборону у машины, а из буша появляется дюжий сержант с винтовкой наперевес. «Переходим к тактическим занятиям, — объявляет он, обращаясь к кандидатам в САС. — Ваш командир оказался далеко впереди...» Он заменяет лейтенанта, возглавляющего группу, на рядового.

Командиров в САС назначает свой штаб, не глядя на их звание. Эта странная система вызывала критику некоторых штабов, которые считали, что «хвост начинает вилять собакой». Однако если офицеры полка меняются обычно каждые три года, то рядовой состав, как правило, остается в подразделении в течение всей своей военной карьеры. Рядовые коммандос, переходя в САС, получают гораздо более значительную прибавку в жалованьи, чем офицеры, функция которых считается чуть ли не чиновничей. В ходе двух фаз отбора — «Счастливый путник» и «Чудный склон» — к офицерам относятся ровно так же, как и к рядовым (чего нет, пожалуй, нигде в армии), даже если известны их хорошие командирские качества.

В свои почти пятьдесят лет Ван Дорофелар помнит почти всю историю австралийской САС. Его грубый вид, лицо в шрамах странным образом контрастируют с окружающими его чистенькими мальчиками, англичанами или ирландцами на вид. Кажется, что этот сын голландского капитана подводной лодки, попавшего во время войны в Австралию, больше подходит для Иностранного легиона. Я сказал ему об этом, и он сардонически усмехается в ответ: «Не-ет, Иностранный легион ничего собой не представляет». Потом он соглашается присесть потолковать со мной.

Он убежден, что австралийская САС владеет лучшей в мире тактикой патрулирования в джунглях. «Во Вьетнаме нам не было рапных». Британцы, как он считает, «теряют свое превосходство в джунглях, потому что они слишком долго копаются в Северной Ирландии, хотя я им и в Арктику не посоветовал бы соваться...» Он жалуется на тенденцию «все больше полагаться в спецсилах на голую технологию». Ван Дорофелар уверен, что нельзя допустить полного подчинения человека технике. «Взять хоть этот прибор ночного видения, «Night Vision Goggles». Он усовершенствован и дает ночью более глубокое видение, но все-таки здорово отсекает боковое зрение. А для патруля ночью крайне важно видеть малейшее движение вокруг себя».