Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек - Бабаян Роман Георгиевич. Страница 5

Я уже говорил, что за 15 лет, к началу 1998 года итоги войны выглядели так: 30 тысяч убитых в Турции и Ираке, 9 тысяч уничтоженных населённых пунктов, около 6 миллионов беженцев. Ну и, разумеется, миллиарды долларов, которые потратила Турция, стараясь подавить выступления курдов. При этом турецкое правительство на тот момент по-прежнему не желало признавать курдов народом, называя их либо восточными гражданами, либо горными турками. На курдском языке не было ни газет, ни радио, ни преподавания в школах – до начала 1980-х на нём вовсе запрещалось говорить. В нашем фильме есть жестокие кадры документальной хроники – полицейские избивают дубинками курдских женщин и подростков, разгоняют толпы людей на улицах с применением оружия и газов, топчут ногами упавших, и ещё многое, о чём неприятно и страшно писать.

Сам Оджалан не раз подчёркивал, что самые ценные его кадры – это не бойцы и не подрывники, а партийные работники, функционеры РПК, от них зависит идейное обеспечение борьбы, превращающее её в святое дело, объединяющее курдов в один кулак.

Такие функционеры действительно много значат в курдском движении, но на самом деле они являются не кем иными, как очень грамотными и высокопрофессиональными разведчиками, многие из которых, кстати, получили блестящее образование в советских военных училищах и академиях. Сами активисты борьбы за курдскую государственность, в том числе и проживающие в России, признавали, что разведка армии Оджалана не похожа ни на одну из разведок мира по своим методам и образу действий. О возможностях этой разведки говорит хотя бы такой факт: в 1997 году курды похитили план наступления турецкой армии – документ, насчитывающий более тысячи страниц текста. Неудивительно, что когда турки (у которых тоже очень сильные спецслужбы) готовились брать Апо, в детали предстоящей операции были посвящены не более десяти высших должностных лиц. Но утечка информации всё равно произошла! Курдский лидер был предупреждён и буквально за день до своей поимки сделал заявление о том, что он заслуживает свободы.

Но об этих событиях речь впереди.

От Москвы до Найроби

Летом 1998 года я полетел в Найроби – столицу Кении, где турецкие спецназовцы взяли курдского лидера. Мне нужно было снять места, где происходила завершающая стадия многоходовой спецоперации. Прежде чем приступить к работе по съёмкам, я окинул мысленным взором события, предшествующие драматическому финалу в Восточной Африке. Они напоминали захватывающий детектив.

Штаб-квартира Рабочей партии Курдистана долгое время находилась в Дамаске – столице Сирии. Хафез Асад – тогдашний сирийский президент, отец нынешнего лидера страны, попавшего в «арабскую весну», оказывал им определённую поддержку, поскольку они воевали с турками, а у сирийцев с этой страной-соседом отношения традиционно складывались непросто. То есть Асад действовал по принципу: твой враг – мой друг.

Каждый раз, когда возникало очередное обострение ситуации на турецком юго-востоке, отношения между соседними странами ещё больше осложнялись. И вот настал день, когда Анкара предъявила Дамаску ультиматум – выдать Оджалана. Или хотя бы изгнать штаб-квартиру РПК со своей территории, прекратить покровительствовать лидерам курдских боевиков. Если это условие не будет выполнено – турецкая сторона начнёт боевые действия против Сирии, дело может дойти до полномасштабной войны. Чтобы заявление не выглядело пустой угрозой, к сирийской границе подошло несколько танковых дивизий турецкой армии – как наглядная иллюстрация серьёзности намерений.

Асад прекрасно понимал, что турки, доведённые до крайнего раздражения действиями курдских вооружённых формирований в своей стране, реально способны на самые решительные шаги. Поэтому он встретился с Апо и сказал ему следующее:

– Если активисты РПК срочно не покинут пределы Сирии, в ближайшие дни следует ждать турецкого вооружённого вторжения. Сирийская армия противостоять такому противнику не в состоянии, поэтому, перейдя границу, турки уже через пять-шесть часов войдут в Дамаск. Не нужно объяснять, что тогда ждёт курдов, которых они захватят в штаб-квартире РПК.

Абдуллах Оджалан выслушал президента Сирии и согласился с ним. При этом некоторые люди, знакомые с ситуацией, позже утверждали, что Асад советовал лидеру РПК не уезжать из страны, а уйти в горы Курдистана, где найти его будет очень трудно. Но Оджалан решил поступить иначе. Он в тот же день покинул Дамаск. И через несколько часов самолёт с Апо на борту совершил посадку В АФИНАХ. Однако ВЛАСТИ ГРЕЦИИ ПОПРОСИЛИ ЕГО ПОКИНУТЬ ТЕРРИТОРИЮ СТРАНЫ В ТЕЧЕНИЕ ДВУХ ЧАСОВ и отклонили его прошение о политическом убежище. 10 октября 1998 года Абдуллах Оджалан прилетел в Москву самолетом, зафрахтованным греческими спецслужбами.

В аэропорту его встречали лидеры Либерально-демократической партии России – Владимир Жириновский и Алексей Митрофанов, который в то время был депутатом Государственной Думы от ЛДПР и возглавлял один из парламентских комитетов. В партии его величали министром иностранных дел. Характерная деталь – они были на «Мерседесах» с правительственными номерами, где рядом с цифрами и буквами был значок, изображающий трёхцветный российский флаг. На одном из этих «Мерседесов» Апо и прибыл на дачу Алексея Митрофанова в Подмосковье.

Вскоре туда приехал я и записал краткое интервью с Оджаланом. Он заявил, что его партия не собирается сдаваться никакому врагу и будет продолжать борьбу до последнего бойца. Это было моё первое и последнее интервью с этим человеком, чьё имя у одних вызывало восторг, а на других наводило ужас.

Очень важная деталь – турецкие спецслужбы вычислили маршрут своего врага. Они знали, что он в России. Но на несколько их запросов официальные лица РФ отвечали, что на территории нашей страны никаких Оджаланов нет и не было.

Алексей Митрофанов рассказывал нам, что на самом деле людей, встречавших Оджалана в московском аэропорту, было огромное количество.

– Перед зданием аэропорта стояла целая кавалькада машин, многие были с федеральными номерами. С Оджаланом прибыл человек, которого мы потом между собой идентифицировали как сотрудника одной из европейских разведок. Видимо, его задачей было убедиться, благополучно ли прошла высадка в Москве, те ли люди встречают лидера РПК и не угрожает ли ему какая-нибудь опасность.

Оджалан попросил политического убежища в России. Ему ответили отказом, причём ответ пришёл в рекордно короткий срок – уже через три дня. Тогда ЛДПР в союзе с КПРФ решила повлиять на правительство через парламентариев.

Жириновский, не теряя времени, вынес вопрос об участии России в судьбе Оджалана на заседание Государственной Думы. Оно проходило в закрытом режиме. Никаких журналистов и прочих заинтересованных лиц не пустили. Вопрос звучал так: предоставление политического убежища в России Абдуллаху Оджалану, лидеру Рабочей партии Курдистана. Депутаты Госдумы практически единогласно проголосовали «за». Воздержался только один парламентарий.

Митрофанов рассказывал мне о том, что происходило дальше. Ему надо было, опираясь на результаты голосования депутатов Госдумы, получить согласие на этот шаг высшего руководства страны – или президента Бориса Ельцина, или премьер-министра Евгения Примакова.

К Примакову элдэпээровцы смогли подойти на одном из кремлёвских приёмов. Услышав имя Оджалана, Евгений Максимович категорически ответил «Нет». И вроде бы даже удивился – кому могла прийти в голову такая сумасшедшая идея? В обстановке, когда Россия испытывает тяжелейший экономический кризис, принимать такие решения невозможно в принципе.

Апо об этом сказали в тот же день. Он решил улететь, но не мог решить куда. Первое, что пришло ему в голову, – попросить убежища в Греции. Там ему раньше помогали всё из-за той же вражды греков с турками, идущей из глубин истории. Но теперь на запрос Оджалана Афины ответили: «Сейчас принять не можем». В итоге лидер курдов улетел в неизвестном направлении, практически в никуда. В России он провёл чуть более двух недель.