Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Ефимов Николай Николаевич. Страница 49

.. Двое духанщиков в поле зрения военной контрразведки попали практически одновременно. Уж очень бросалось в глаза их навязчивое желание установить с нашими бойцами «долгоиграющие» контакты — из кожи вон лезли, завоевывая их расположение. То по бросовой цене дефицитный в Союзе ширпотреб продадут, то и вовсе что-нибудь подарят. И при этом как бы невзначай, для поддержания разговора, интересовались, куда идут войска, в связи с чем осуществляются те или иные поставки, откуда и куда перебрасывают технику, планируется ли в ближайшее время проведение боевых операций и в каком районе. Заодно в тихой, непринужденной беседе ненавязчиво прощупывали настроение своих собеседников, зондировали «религиозную почву» и мимоходом проводили исламский ликбез. Могли предложить и наркотиками побаловаться — абсолютно бесплатно.

Одного они не учли: об этих задушевных разговорах и благотворительных деяниях солдаты незамедлительно сообщали оперработникам. К «меценатам и проповедникам» решили присмотреться повнимательнее: в стране, где все было поставлено на коммерческую основу, все имело свою цену, подобная щедрость настораживала.

По просьбе контрразведчиков несколько солдат установили с ними постоянный контакт, и теперь «особисты» знали содержание всех бесед, что позволяло делать весьма полезные выводы. Бойцы же регулярно получали мелкие, но приятные материальные стимулы. То джинсами разживутся, то батник перепадет от «тонких ценителей духовного общения».

Единственно, кто был в абсолютном проигрыше, так это сами духанщики. Только они об этом не догадывались. По их представлениям, все складывалось как нельзя лучше. Чтобы хоть как-то компенсировать свои расходы, а заодно и создать вербовочную ситуацию, они старались втянуть своих новых друзей как в спекулятивную деятельность, так и в распространение наркотиков, но коммерсанты из «шурави» получились никудышные.

Развитие событий

Чем дольше наблюдали военные контрразведчики за духанщиками, тем больше интересных фактов всплывало на поверхность. Оказалось, что помимо излишней любознательности те увлекались еще и фотографией — правда, их «эстетические пристрастия» были довольно специфическими. Объектами съемок, как правило, становились советская военная техника, колонны с боеприпасами и другие не менее характерные сюжеты.

Скоро выяснился и круг лиц, с которыми духанщики контактировали, и стало известно, что вся полученная ими информация переправлялась в Пакистан и в Иран. Особого труда для этого не требовалось — граница с этими странами была весьма условна. Афганцы пересекали ее практически беспрепятственно, чем агенты и пользовались. То родственников отправят, то с торговцами «посылку» передадут, а то и сами заведут видавшие виды японские колымаги и лично отправляются за рубеж… Все это свидетельствовало о том, что в разработке у контрразведчиков находились не шпионы окрестных банд, а агенты пакистанских спецслужб.

ХАД, афганский аналог КГБ, имел достаточно прочные позиции в Пакистане. Это позволило без труда выяснить, с кем духанщики контактировали за границей, кем, когда и при каких обстоятельствах они были завербованы. Каждый шаг их шпионской деятельности подробно фиксировался и документировался контрразведчиками.

После того как папка с делом по разработке духанщиков наполнилась достаточно убедительными фактами, свидетельствующими в пользу обвинения, «особисты» совместно с афганскими сотрудниками госбезопасности решили их арестовать.

Случай не заставил себя долго ждать — негласная «почта» сообщила, что «голубки с полным клювом собираются слетать в Пакистан». Это означало, что на руках у агентов имелся собранный ими документальный материал о перемещении советских войск и техники, который они намеревались отправить своим пакистанским боссам. Ситуация была более чем подходящая.

Брали их почти одновременно, с небольшим интервалом. Одного — поздно вечером, другого — на рассвете. Схема была практически одинакова. Благодаря заранее установленным в дуканах оперативно-техническим средствам места тайников, где хранилась собранная информация, уже были известны контрразведчикам. Найти их в жалких глиняных, заваленных всевозможным пыльным хламом, грязным тряпьем и продаваемым товаром лачугах, одновременно служивших и жильем, и «коммерческими офисами», особого труда не составляло.

Сработали быстро и четко, без лишнего шума, нагрянув как гром среди ясного неба. То, что все последнее время они находились под колпаком военной контрразведки, стало для духанщиков полным откровением. Ни одна мелочь, ни один неверный шаг участников операции не спугнул и даже не насторожил «объектов». Все выглядело естественно и правдоподобно: и наружное наблюдение, и подставные «дусты» («друзья» на фарси), и то и дело возникающие различные обстоятельства, не позволяющие как следует заснять интересующие моменты. Поначалу они, как и следовало ожидать, отпирались, но под тяжестью представленных доказательств начали сознаваться…

Дальнейшие следственные действия, которые в основном проводила афганская сторона, с привлечением следователей особого отдела 40-й общевойсковой армии, пролили свет на многие важные подробности. В первую очередь это касалось того, кто конкретно из сотрудников иностранных спецслужб с ними работал, форм и методов этой работы и других существенных моментов. Информация подобного рода во все времена представляла для спецслужб особый интерес.

Впоследствии обобщенные данные по этому делу распространялись среди работников военной контрразведки в качестве пособия. Идейным вдохновителем и непосредственным руководителем операции был майор Валентин Симирский, а непосредственную разработку осуществлял Николай Трусов.

Неудавшийся спектакль

Служили в одном полку два товарища, два офицера. Вместе ходили на боевые дежурства, вместе отдыхали во время затишья, вместе вспоминали Родину и строили планы на будущее. Но однажды один из них загрустил. Стало невмоготу тянуть афганскую лямку. Все ему опостылело: и жара, и постоянное отсутствие воды, и вездесущая пыль, и назойливые мухи… Но больше всего опротивела война. Хоть волком вой. Друг, видя страдания товарища, решил ему помочь. Не мудрствуя лукаво, надумал он отправить его домой руками военных контрразведчиков. Знал, что людей, замеченных в идеологической неблагонадежности, от участия в боевых операциях отстраняли и отправляли в Союз. Вот он и заявился к полковому оперу: «Так, мол, и так. Собрался, дескать, приятель мой в Пакистан рвануть.»

Информация острая! Опер без промедления доложил о ней Симирскому. Стали проверять. Новоявленному источнику дали диктофон, попросили записать разговор. Это друзей не остановило — «спектакль» разыграли как по нотам. Но оказалось, что «слушатели» попались неблагодарные.

Подельники не учли, что в подобных ситуациях информация проверяется с особой тщательностью — для этого существует целый комплекс специальных мероприятий. Вот тогда обман и раскрылся. Шума поднимать не стали, не до этого было. Оставили дело на суд их собственной совести.

Да вот только была ли она у них?

На всякого хитреца довольно простоты

Разведцентры военной разведки были разбросаны по всему Афганистану. Занимались они непосредственно своими прямыми обязанностями, вытекающими из названия. Под началом руководителя находилось несколько офицеров-агентуристов, плетущих свою тонкую, но достаточно эффективную агентурную сеть.

На связи у одного из таких офицеров был еще один духанщик по имени Якуб — личность колоритная и неординарная. Хитрый, как тысяча чертей, пыль в глаза пустить был великий мастер. По этой причине поначалу не обращали особого внимания на то, что «полезный коэффициент» проводимых на основании его информации бомбово-штурмовых ударов был минимален. «Проутюжит» авиация обозначенный им участок, а результат — нулевой. Моджахедов и след простыл.

— Якуб, в чем дело? — спрашивают.