Drang nach Osten. Натиск на Восток - Лузан Николай. Страница 3

Спустя пять лет, в 1940 г., это «счастье Гитлера» обернулось для Великобритании потерями сотен военных и торговых судов, затонувших после атак подводных лодок подчиненных адмирала К. Деница, кошмарными бомбардировками Лондона люфтваффе Г. Геринга и тысячами безвинных жертв. Так в 1935 г. коварные британские политики, вскормившие фашизм в Германии, перехитрили самих себя.

Между двух огней

Оказавшись между двух огней — советской Россией, не расставшейся с планом: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем» (мировую революцию. — Прим. авт.), и нацистской Германией, обещавшей установить «новый порядок», Вашингтон, Лондон и Париж сделали выбор в пользу последней. Страх буржуа перед большевистской Россией оказался сильнее, чем перед фашисткой Германией. Сотни тысяч русских эмигрантов, осевших в Париже, Лондоне, Белграде, Вене, среди которых было немало «князей голубых кровей», являлись суровым напоминанием респектабельным господам о том, что их ждет, если под стенами родовых замков и офисов чеканным шагом промаршируют колонны «революционных масс». Кроме того, жуткие воспоминания о неудавшихся социалистических революциях в 1918 г. в Венгрии, в 1923 г. — в Германии и Болгарии, в 1924 г. — в Эстонии, зловещий «призрак» которых пытались пробудить советские вожди, опутывая Европу невидимой сетью Коминтерна и разведывательных резидентур, вынуждали их «копать подкоп под ненавистную советскую власть».

До конца 1920-х гг. у Запада еще существовали некоторые надежды на смену власти в России. Их питали наличие многочисленной и довольно сплоченной силы в лице различных антисоветских организаций и центров, действовавших в большинстве стран Европы, а также судебные процессы в СССР над политическими противниками И. Сталина. Они порождали в Париже, Лондоне и Вашингтоне иллюзию слабости его власти. К концу 1930-х гг. от нее не осталось и следа. Внутренняя оппозиция И. Сталину перестала существовать: она превратилась в лагерную пыль, теперь только он один колосом возвышался на выкошенном политическими репрессиями политическом поле.

Его политическая мощь ВКПб, растущая не по дням, а по часам экономика СССР вынудили буржуа идти на союз с самим дьяволом — Гитлером. Помимо политических причин для такого союза с нацистами у буржуа существовали и экономические. Неисчерпаемые природные ресурсы, энтузиазм масс, питавших веру в идеи социализма и огромная творческая энергия новой советской интеллигенции превращали СССР в опаснейшего для Запада конкурента.

Индустриализация, проведенная в СССР в небывало сжатые сроки, дала мощнейший толчок развитию промышленности. Старт ей положила первая пятилетка — 1929–1934 гг. Начинать ее приходилось в тяжелейших условиях: по своим основным производственным показателям страна значительно отставала не только от передовых стран Запада — США, Великобритании и Франции, но и значительно уступала царской России образца 1913 г.

Так, в СССР, в 1928 г., накануне первого года первой пятилетки, производство чугуна еще не достигло уровня 1913 г. и было чуть больше 3 млн. тонн, выплавка стали незначительно превысила аналогичный показатель и составила 4,3 млн. тонн, а по остальным основным параметрам эти цифры оказались еще скромнее. Всего через пять лет с начала первой пятилетки то, что произошло в СССР, иначе как настоящим чудом не назовешь. За период 1929–1934 гг. производство промышленной продукции возросло в 2,7 раза по сравнению с 1913 г. В строй было введено более 1,5 тыс. крупных предприятий, таких как Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, которые и сегодня определяют развитие этой отрасли в России. В Харькове, Волгограде, Москве и Нижнем Новгороде с нуля были построены тракторные и автомобильные заводы. На Украине возник мощнейший энергоузел — Днепровская ГЭС. Крупнейшая угольно-металлургическая база была создана на востоке страны — в Кузбассе, давшая гигантское ускорение развитию промышленности всей Восточной Сибири.

В результате целеустремленной организаторской работы руководителей государства, помноженной на энтузиазм населения, а не подневольного труда заключенных ГУЛАГа, как это пытаются преподнести некоторые ненавистники советского прошлого, а по сути, очерняющих самоотверженное служение своих отцов и матерей Отечеству и светлой идее, страна, подобно комете, вырвалась из исторического небытия и яркой, привлекательной для трудового человека звездой надежды засияла на мрачном капиталистическом небосклоне. Небосклоне, подсвеченном зловещими всполохами расправляющего плечи нацизма в Италии и Германии.

Заявления некоторых нынешних предвзятых критиков того периода развития нашей страны о том, что тот экономический прорыв был обеспечен якобы рабским трудом, реками крови и жизнями миллионов людей, не выдерживает никакой критики. Да, был тяжкий, изнурительный, но не рабский, а в первую очередь творческий и вдохновенный труд. Это могут подтвердить не кабинетные историки, наглотавшиеся архивной пыли, и краснобаи из литературных салонов, а те немногие, кто еще остался жив и действительно творил историю нашей страны.

Да, были холод и голод; да, были жертвы. А разве их не было, когда царь Иван Грозный огнем и мечом собирал Россию? А что, Россия Петра Великого одним божьим словом создавалась? Город на Неве, которым мы сегодня гордимся и восхищаемся, горно-рудные заводы на Урале — этот опорный край державы, верфи в Петербурге, Азове и Архангельске фактически стоят на костях тысяч и тысяч русских крестьян. Такова, видимо, судьба России — каждый раз «себя в бореньях обретая», платить высокую человеческую цену.

И не вина наших дедов в том, что бездарный и безвольный правитель — император Николай — в феврале 1917 г. не только не сумел спасти и защитить великое наследие славных предков, но и безропотно повел свою семью на заклание; семью — пять несчастных женщин и царевича Алексея, которым их коронованные родственники в Лондоне отказали в защите и приюте. Лондон, Париж и Вашингтон вовсе не интересовала судьба Романовых, более того, они являлись помехой в замышлявшейся глобальной перекройке России. Еще не успели остыть тела Романовых, как британский, французский, американский и японский экспедиционные корпуса, а также банды более мелких хищников принялись рвать и терзать на части Россию. В 1918 г. тринадцать стран Антанты предприняли попытку оккупировать Россию. Они рвались к бакинской нефти, черноземам Украины, углю Донбасса, несметным богатствам Сибири, но на их пути встали большевики и победили. Главным оружием большевиков стала не винтовка, а Слово. Слово, которое дало надежду крестьянской России на то, что ее вековая мечта, наконец, воплотится в жизнь, и крестьяне станут хозяевами своей земли.

25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 г. большевики своим Обращением к гражданам России перевернули страну. Оно заняло всего четверть газетной страницы, но по своему значению перевесило все многопудовые решения царского и Временного правительства.

Россия Романовых, Россия Керенского, бросившая гнить в окопы миллионы крестьян и рабочих, истерзанная бессмысленной и жестокой войной, ставшая в тот день советской, поднялась с колен. Они, еще вчера безродные «иваны» и «марьи», а сегодня — «кто был никем, а стал всем», бились не на жизнь, а на смерть за власть, которая дала им то, о чем их предки мечтали столетия: свободу от эксплуататоров и землю в безвозмездное пользование.