Кто, если не мы - Лузан Николай. Страница 57

В эти решающие мгновения сотни презрительных, насмешливых и вопросительных взглядов сошлись на нем. Он же проявил поразительное самообладание, решительно боднув воздух головой, твердым шагом поднялся на сцену. Его могучая спортивная фигура в элегантном дорогом костюме резко контрастировала с тщедушными профессорами в поношенных пиджаках и затертых брюках. Всем своим видом Вельтов бросал вызов тем, кто видел в нем угрозу институту, и демонстрировал уверенность в себе. Это произвело впечатление на аудиторию, она притихла. Дождавшись полной тишины, он начал свое выступление, и первые его слова не могли не тронуть сердца ученых, все еще остающихся до мозга костей советскими людьми.

— Товарищи! В том большом и трудном деле, которое ждет всех нас, без взаимной поддержки и доверия добиться результата невозможно.

Аудитория ответила одобрительным гулом. Противники Вельтова не дремали и поспешили нанести удар, чтобы вывести его из равновесия.

— Тамбовский волк тебе товарищ, — прозвучало из задних рядов.

В глазах Вельтова блеснул стальной огонек, пальцы сжались в кулаки, но он сохранил выдержку и хлестко ответил:

— Волк — это тот, кто в научном лесу промышляет слабым.

В зале раздался сдержанный смех, а кто-то встретил реплику аплодисментами. Это придало уверенности Вельтову. Махнув рукой на экран, где снова замелькали титры, рассказывающие о его трудовых свершениях, он с улыбкой сказал:

— От того, что вы видите на экране, я не отказываюсь. Это результат коллективного труда. Верю и надеюсь, если вы доверите мне возглавить институт, то у нас будет достойное будущее.

— А в то будущее ты возьмешь только избранных? — не могли успокоиться противники Вельтова.

— Да, но только тех, кто его приближает, а не забалтывает, — парировал он.

— Андрей Григорьевич, позвольте вопрос личного плана? — прозвучал из глубины зала женский голос.

— Конечно, пожалуйста, — согласился Вельтов и с легкой иронией заметил: — Если вопрос касается моего семейного положения, то скрывать не буду: женат второй раз, имею двоих детей, оба учатся в Питере.

— Нет, у меня вопрос на более щекотливую тему.

— Вы имеете в виду порочащие связи? Да, имел, но в них замечен не был, — отшутился Вельтов.

— А если серьезно? Правда, что вы хорошо знакомы с Анатолием Эдуардовичем? Я веду речь о министре обороны.

В зале наступила абсолютная тишина, стало слышно, как нервно заелозили на стульях Незнаева и Самохвалов. Это был ключевой вопрос, и все с нетерпением ждали ответа. Для одних близость Вельтова к Сердюкову представлялась спасением института, а другим Вельтов казался могильщиком, который при могучей поддержке министра обороны, не моргнув глазом, пустит их по миру. Ответ Вельтова прозвучал без пафоса, просто и буднично:

— С Анатолием Эдуардовичем у нас давние и добрые отношения. Что вовсе не означает…

Договорить Вельтову не дали сторонники Правдина. Поняв, что победа ускользает от них, они ринулись в атаку. Собрание превратилось в балаган, самые оголтелые оппоненты сошлись в рукопашной.

На следующее утро Иван Устинов знал в подробностях о событиях, произошедших в институте. Его, усилия Лазарева с Приходько, потраченные на то, чтобы остудить наиболее горячие головы и не допустить акции протеста на Красной площади, оказались напрасными. Выборы нового гендиректора снова пробудили в коллективе митинговые страсти. Борьба между сторонниками и противниками Вельтова приобрела нешуточный характер и выплеснулась за пределы института. Правдин, не отличавшийся буйным нравом и не замеченный в злоупотреблении спиртным, оказался втянутым в пьяную драку и, вместо того чтобы готовиться к очередному раунду схватки с Вельтовым, давал показания в полиции.

Вслед за этим в институте стали происходить странные события: ближайшие сторонники Правдина один за другим стали покидать его. Гендиректор, казалось бы, отошедший от дел, обратился с больничной койки к коллективу с предложением поддержать на выборах кандидатуру Вельтова. Все это вместе взятое заставило Устинова более пристально присмотреться к нему. Первичные сведения на соискателя гендиректорского кресла вызывали у Ивана противоречивые чувства. С одной стороны, сын военного, да еще бывшего сотрудника ГРУ, выпускник ленинградского Военмеха, одного из самых закрытых вузов и кузницы кадров для советской оборонки, с большим управленческим опытом в современных условиях, казалось бы, являлся лучшей кандидатурой на пост руководителя института, переживавшего острый финансовый и кадровый кризис.

С другой стороны, Устинова настораживало то, что Вельтов на предыдущих местах работы был активным участником внешнеэкономической деятельности и на этой почве установил устойчивые контакты в США, Германии и Эстонии. В их число входил бывший гражданин СССР Семен Калмин, ныне подданный США Сэм Калмин, на которого имелись неподтвержденные оперативные данные о его участии в черных схемах, связанных с незаконным вывозом из России стратегических материалов. И здесь профессиональный опыт подсказывал Устинову: связь Вельтова с Калминым могла нести угрозу государственным интересам. Иностранная спецслужба вряд ли бы прошла мимо этого. Вельтов, не один год проработавший в области закрытых военных технологий, представлял для нее несомненный интерес как объект вербовки.

Своими соображениями Устинов поделился с Охотниковым, и тот согласился с необходимостью более глубокого изучения Вельтова. Оставшиеся до Нового года дни Устинову пришлось разрываться между поиском агента ЦРУ и сбором информации на соискателя гендиректорского кресла. И чем глубже он вникал в замысловатые зигзаги научной и бизнес-карьеры Вельтова, тем все больше возникало к нему вопросов. Ореол эффективного менеджера, искусно созданный его сторонниками в институте, быстро рассеялся, и за ним проглянул звериный оскал матерого хищника, который ни перед чем не останавливался ради наживы.

Закончившаяся пять минут назад беседа Устинова с бывшим партнером Вельтовым Крохманом подтвердила оперативную информацию о его мошеннических сделках. Только в 2010 году Вельтов в результате хитроумной комбинации, проведенной через дочернюю компанию «ФАМЭК», обманул российское государство в лице заказчика — Министерства обороны — на 600 миллионов рублей. Вместо современной системы автоматизированного управления войсками оно получило суррогат, изготовленный из импортных комплектующих, который по своим функциональным возможностям остался на уровне начала 90-х годов. Что касается денежных средств, поступивших из Министерства обороны, то их большая часть была переведена на зарубежные счета компании в США.

Только этих материалов вполне хватало, чтобы убедить чинуш в департаменте образования Министерства обороны в том, что Вельтов не та фигура, которая должна возглавлять один из ведущих НИИ в области современных военных разработок. Жгучее желание подмывало Устинова немедленно доложить полученную информацию Охотникову, но время было позднее, он не стал заезжать в управление, а отправился домой, чтобы успеть к началу хоккейного матча между ЦСКА и Динамо. Предвкушая удовольствие от встречи старых и непримиримых соперников, Иван на одном дыхании взлетел на пятый этаж, ворвался в прихожую, на ходу стащил куртку и крикнул жене:

— Лена, включи телевизор!

Но добраться до него Иван не успел. Требовательно затрезвонил телефон. Он снял трубку и услышал грубый мужской голос.

— Это, Устинов?

— Да, — подтвердил Иван.

— Майор? — уточнил неизвестный.

— Майор, а что?

— А то, майор, не станешь подполом, если будешь совать свой длинный нос в чужие дела.

— Какие еще дела? Ты кто такой, чтобы мне ставить условия? — вспыхнул оскобленный Устинов.

— Дед Пихто! Ты че, так и не понял куда полез?

— И понимать не собираюсь! Не на того напал!

— Не бери на бас, козел! О дочке своей сопливой подумай, — грозил неизвестный.

— Чт-о?! Ах ты, сволочь! Да я тебя… — Устинов задохнулся от душившего его гнева.