На свободное место - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 41

— Путь к Лехе, милые мои, сейчас только через Чуму. Да и к другим, кто покрупнее, тоже. Муза нам тут не помощник.

— Федор Кузьмич, — подает голос молчавший до сих пор Денисов, — а что из Южноморска сообщают?

— Вот, вот, — подхватывает Кузьмич. — Кое-что сообщают.

Он встает из-за стола и, оттянув тяжелую дверцу несгораемого шкафа, в которой болтается связка ключей, достает тонкую зеленую папку и с ней возвращается к столу.

— Значит, так, — надев очки, он просматривает бумаги. — Вот по Совко они сообщают… ну, кроме судимостей, это мы и сами знаем… так. Вот адрес его. Мать пенсионерка, работала в санаториях поварихой. Отец умер. Имел, между прочим, две судимости. Правда, хищения. В торговой сети работал.

— Это уже для ученых, — смеюсь я. — Насчет преступной наследственности. А давно умер?

— Всего пять лет назад. Когда Чума уже второй срок отбывал. Теперь дальше. Жена у него. Тоже повар, кстати. В санатории работает. Дочь, семь лет, в первом классе учится. Отношения в семье плохие. Жена на развод подала. А мать за него. Ну, и ссоры, конечно. А дочка между ними.

— Веселая жизнь, — вздыхаю я. — Девочку вот жалко.

— Всех жалко, — сурово поправляет меня Кузьмич. — Один подлец три жизни калечит, не считая своей собственной.

— А с виду прямо-таки высококультурный товарищ, — усмехается Валя. — Такой придет в гости, не будешь знать, куда посадить.

— И потому вдвойне опасен, — заключает Кузьмич. — Теперь дальше. Леха, — он достает новую бумагу. — То есть, значит, Красиков Леонид Васильевич. Есть мать и сестра, живут вместе. Сестра разведенная, бухгалтер в магазине. Но Леха бывает там редко.

— Где же он живет? — интересуюсь я.

— А вот и неизвестно, — многозначительно отвечает Кузьмич. — И у него и у Чумы обширные связи среди подучетного элемента. Однако об их поездке в Москву никто ничего не знал. Никто! Даже под пьяную лавочку они никому о поездке не проговорились. И еще есть непроверенные данные о их связях с какими-то дельцами. Характер этих связей тоже неизвестен. Словом, все туманно. Хотя намеки и есть, улавливаете?

— А как же, улавливаем, — отвечаю я за себя и за Валю.

Тот лишь рассеянно кивает. И чудится мне, что мысли Вали где-то очень далеко в этот момент. Совсем это на него не похоже. Что-то с ним творится.

— Но самое интересное, — продолжает Кузьмич, перебирая бумаги, — это насчет Гвимара Ивановича Семанского. Был директором магазина мелкооптовой торговли. Это, между прочим, необычные магазины, за наличный расчет не торгуют, а только безналичным путем со всякими предприятиями. И идет через такой магазин всякая мелочь — спецодежда, обувь, белье для общежитии, инструмент кое-какой. Вот так мне объяснили, словом. И много, говорят, там не наглотаешься.

— Потому небось и ушел, — насмешливо замечаю я. — С голода.

— Возможно, — соглашается Кузьмич. — Потому как ушел чистым и по доброй воле, так сказать. Но был бы голоден, в другое место устроился, посытнее. А он… — Кузьмич берет в руки следующую бумагу. — Вот пишут: «По нашим данным никуда до сих пор на работу не устроился». По их данным! — Кузьмич многозначительно поднимает палец. — А в Москве представился командировочным. Так ведь?

— Так, — подтверждаю я. — И Виктору Арсентьевичу, и Александре Евгеньевне Кончевской, и Леле, и Музе. Словом, всем.

— А посмотрите, Федор Кузьмич, — неожиданно вмешивается Денисов. — Там не сказано, в каком магазине работает бухгалтером сестра Лехи?

— Поглядим, — отвечает Кузьмич и начинает перебирать лежащие перед ним бумаги. — Так… так… Не указывают. А, погоди-ка! Может, тут… Ну вот. Магазин мелкооптовой торговли. Смотри пожалуйста. Весьма интересно. Молодец, Денисов, ухватил. Это запомнить надо. Тот самый магазин. Вот и номер сходится. Ну, а теперь давай, Лосев…

В этот момент звонит один из телефонов, и Кузьмич, на секунду задумавшись, который же из них звонит, снимает трубку, тут же бросает ее и хватается за другую.

— Цветков слушает… Так… Так… Соберите все установочные данные на обоих и — Мещерякову… Да, да, он полностью в курсе. Красный «Москвич» на чье имя?.. А зеленые «Жигули»?.. Аверкин часть номера, кажется, назвал. Погоди… — Кузьмич смотрит на Валю. — Ты не помнишь?

— Серия МКЖ, а первые две цифры один и семь, — немедленно отвечает Валя. — Аверкин уверенно назвал, можно не сомневаться.

Кузьмич кивает, как бы соглашаясь, и передает невидимому собеседнику то, что сообщил Валя, после чего они прощаются.

— Выходит, красный «Москвич» и зеленые «Жигули» связаны только парнем с зеленым кашне, — говорю я. — Жидковато что-то.

— И еще дачей, — добавляет Валя. — Зеленые «Жигули» собирались туда ехать, а красный «Москвич» ехал оттуда. Одна и та же дача.

— М-да, — скептически произносит Кузьмич. — Что-то тут жмет, как хотите. Две машины. И сама преступная группа больно большая. И пестрая какая-то. Глядите: Чума, Леха, тот низенький, седой и эти двое, из «Москвича».

— Не считая убитого Гвимара Ивановича, — добавляю я. — Кстати, Виктор Арсентьевич тоже на него указал. Ну, с сомнением, конечно, но все же.

— Вот, вот, — подхватывает Кузьмич и с досадой качает головой, потом обращается ко мне: — Давай-ка, Лосев, доложи, что ты сегодня успел.

— Главное, это, я считаю, встреча с Виктором Арсентьевичем Купрейчиком, — говорю я. — Очень интересный у нас был разговор. Он, видимо, хорошо знал Гвимара Ивановича, гораздо лучше, чем хочет показать. Есть в его рассказе несколько таких слабинок. Ну вот, например. Говорит, что познакомился с Гвимаром Ивановичем у какого-то художника, случайно. Но имени этого художника не назвал. Я, правда, не нажимал, еще раз об этом мимоходом спросил, и все. И он вторично от ответа ушел. Но к Кончевским, брату и сестре, они пришли около года назад уже приятелями. Дальше. Жена Купрейчика называет Гвимара Ивановича сослуживцем мужа, он якобы в командировку на фабрику приезжает, где Купрейчик работает. Говорит о их служебных разговорах в кабинете, куда они удалялись. Она им чай туда подавала. А вот Купрейчик мне сказал, что знакомство это случайное и что связывал их только интерес к живописи. Дважды об этом упоминал. Дальше, третья неувязочка. Купрейчик мне сообщил, что Гвимар Иванович приехал якобы из Киева, работает там в Министерстве текстильного машиностроения. Неясно, то ли Гвимар Иванович его обманул, то ли Виктор Арсентьевич решил обмануть меня. Скорее все-таки первое. И еще один неясный момент. На мой вопрос, бывал ли он у Гвимара Ивановича, когда тот в Москву приезжал, ответил, что нет, не бывал. А он бывал, даже пытался там за соседкой ухаживать, помните, Шухмин докладывал, Лелей ее зовут?

— Помню, помню, — кивает внимательно слушающий меня Кузьмич, не отрывая глаз от карандашей, которые он машинально раскладывает перед собой на столе.

— Это еще в прошлый приезд Гвимара Ивановича в Москву он его с этой Лелей познакомил. И уже тогда представил Купрейчика как приятеля. Следовательно, знакомство их было давнее и близкое. А мне он старался представить сегодня это знакомство как совсем недавнее и шапочное. Впрочем, прямого вопроса, когда именно они познакомились, я не задавал. Лишь уловил его позицию, и все, уличать не стал.

— Правильно, — одобряет Кузьмич и добавляет: — Вообще это по-человечески даже понять можно. Позицию такую. Человек убит, дело темное. А тут еще и кража к нему тянется. Лучше подальше от всего держаться. Такой возможности не упускай. Не настраивай себя заранее на обвинительный лад, опасно это. Пока что Купрейчик жертва преступления, не забывай.

— Не забываю, Федор Кузьмич, — с сомнением в голосе отвечаю я. — Но все-таки кое-что тут настораживает, вы согласны?

— Что ж, пожалуй. Разговор надо с ним продолжить, вот и все.

— Он и сам так настроен. Телефон мой записал.

— Вот и прекрасно. Что еще у тебя?

— А еще одна женщина во дворе узнала по фотографии Чуму.

— Та-ак, — настороженно произносит Кузьмич.

— Он к ней подсел во дворе, когда она с внуками там гуляла, — продолжаю я. — Расспрашивал про жильцов, и в том числе про квартиру Купрейчика. Кто там живет, когда уходят, когда приходят. Словом, велась обычная подготовка к краже.