Записки непутевого резидента, или Will-o’- the-wisp - Любимов Михаил Петрович. Страница 27

Еще судорожно пульсируя, Майкл раскрыл купленную утром местную газету и вдруг увидел броский репортаж о визите во Фрунзе делегации во главе с Батиллом, фигурой известнейшей, ультралевой, занимавшей массу должностей и в парламенте, и в партии, и в профсоюзах, участником всех прогрессивных форумов, борцом за мир, любимцем всех советских общественнных организаций, непрерывно приглашавших его в страну.

Товарищ Майкл тогда ведал суровым Альбионом, где разведку изрядно потрепали — работа шла туго, вербовочные показатели отсутствовали, производство стояло, и это было ужасно.

«А почему бы не завербовать этого Батилла? — мелькнула крамольная мысль у Майкла. — Пристроить его по линии активных мероприятий, впрочем, он и без подсказки КГБ только и славит политику Брежнева. Если мы пристроимся к нему, то это будет нечто вроде очковтирательства!» — «Ну и что? — вякнула какая-то сволочь внутри. — Кому от этого вред? Отдел снимет пенку, Майкла погладят по головке, да и начальству приятно…».

И ас помчался в киргизский КГБ, связался по ВЧ с Москвой, получил санкцию на встречу, на следующий день без труда проник на прием в честь делегации и был представлен Батиллу как ответственный сотрудник АПН, случайно оказавшийся во Фрунзе.

С Батиллом говорить было легко, как на парт-учебе: нейтронные бомбы, крылатые ракеты, самолеты «Ф-16» (все это, разумеется, Запад), поставившие мир на грань катастрофы, миролюбивая политика СССР и борьба прогрессивных сил.

Убеждать Батилла было не в чем, он и так во все верил и все разделял, даже неудобно, что все легко, как нож по маслу.

— Знаете, мы в АПН все чаще практикуем выступления наших комментаторов на страницах буржуазной печати. А что, если и вы будете нашим внештатным корреспондентом? Особых трудов это не потребует: мы будем передавать вам тезисы для статей и выступлений, а вы уж решайте сами, что использовать…

— Боже мой, так вы ведь из КГБ! — воскликнул Батилл радостно и выпил от счастья.

— Вечно вам, иностранцам, мерещится КГБ! — возмутился Майкл.

Но Батилл уже обнял его.

— Дорогой мой, мне все равно, из КГБ вы или нет, но это то, что мне надо! Наконец я встречаю делового человека! Я тысячу раз просил об этом своих русских друзей и в профсоюзах, и Комитете мира, но то ли они не понимают, то ли много пьют, то ли слишком любят переговоры и обтекаемые коммюнике… Я хочу настоящего сотрудничества, а для них политическое сотрудничество — это поездки за границу на конференции и форумы и подарки. Наконец-то! Давайте живо мне ваши тезисы, они мне очень пригодятся!

Ошеломленный молниеносным развитием событий, Майкл чокнулся с Батиллом и договорился о встрече в Москве перед отъездом Батилла в Лондон.

Тезисы испекли достаточно быстро, благо что кулинары давно набили на них руку и просто перепевали перлы правдистской пропаганды, коряво переталдычив ее на западный манер, — самим нравилось, а это главное.

Однако только в бурные двадцатые годы органы вербовали, не особо заботясь о бумагах, в новые времена важно было не только дело, но и умение оформить его на красивом оперативном языке, разукрасить и подать наверх.

Начали, как повелось, с рапорта о работе Майкла с Батиллом и о том, что в этом трудном процессе выявились прогрессивные взгляды Батилла (они выявились лет тридцать назад), его стремление помогать делу мира и т. д., закончили рапорт просьбой дать санкцию на вербовку, подписали у шефа, отнесшего бумагу на подпись своему шефу, который оценил, похвалил и поставил вверху «согласен».

Собственно, главное было сделано, оставалось лишь поговорить с Батиллом, и вскоре Майкл ужинал с ним в обставленном техникой кабинете ресторана — ведь запись беседы планировалось положить перед начальством как живую иллюстрацию к рапорту о проведенной вербовке.

«Вы могли бы делиться с нами политической информацией?» — «Ради Бога! Я готов, я согласен помогать вам!» — «Но и мы будем снабжать вас информацией, это будет взаимно. А у вас, Батилл, есть связи в высших эшелонах власти?» — «Еще бы! Даже сам премьер-министр! Послушайте, ставлю на кон тысячу долларов, что вы из КГБ!» — «Да бросьте! Итак, мы договариваемся о политическом сотрудничестве!» Слово это было произнесено особенно четко, дабы оно твердо осело в стенограмме беседы и, главное, в мозгах начальства. «Конечно! Именно о политическом сотрудничестве! Впрочем, я уже много лет этим занимаюсь!» (Последнее покоробило, ибо не хотелось выглядеть поваром, который жарит бифштекс по второму разу.) «С этого момента мы начнем сотрудничать на новой основе, Батилл… Вы часто бываете в СССР, а на родине, естественно, хватает реакционеров, которые жаждут вас скомпрометировать…» — «О да!» Он гордился этим. «Поэтому никаких звонков в наше посольство и вообще держитесь от него подальше… мало ли что? вдруг за вами следят?» — «Ну и пусть следят, идиоты, я им покажу!» — «Тем не менее в наших общих интересах не афишировать контакт, о каждой встрече будем договариваться заранее, а если вы не сможете прийти, пожалуйста, не звоните и не пишите, а приходите ровно через неделю, в то же время и на то же место!» — «Превосходно! Это очень удобно для меня!» (Ну просто создан быть агентом.) «Еще один момент: в мире сейчас неспокойно, возможны кризисы, когда встречаться с вами, Батилл, будет опасно…».

Батилл выпучил глаза: «Что вы имеете в виду?!»— «Нечто вроде карибского кризиса… или разрыва дипломатических отношений… или даже войны…» Стены и сам Майкл похолодели от ужаса.

«И что мы тогда будем делать?» — напрягся Батилл, такое ему в голову не приходило. «Вы не волнуйтесь… но на всякий случай мы должны иметь какое-то удобное место… где-нибудь в дупле (о, Дубровский и Маша!) или рядом со скамейкой. Туда мы могли бы положить тезисы без общения с вами…» — «Так это тайник!» — «Откуда вы знаете это слово?»— «Вы думаете, что я не смотрю шпионские фильмы? Так где это дупло?» — «Важно ваше принципиальное согласие, дупло мы подберем, вам о нем расскажут на родине!» — «Согласен. Это очень удобно! А могу я вместо себя направить туда жену?»— «Нет, нет! Жене, пожалуйста, пока ничего не говорите. Женщины порою слабы на язык…» — «Вы не знаете моей жены!» — «Итак, мы договариваемся о политическом сотрудничестве и конспиративной связи». (Подведение итогов.) — «Совершенно верно». — «А вот вам скромный (в КГБ все и вся скромные) сувенир от нас: часы». — «Спасибо, хотя такие мне уже подарили в Комитете ветеранов войны».

Операция прошла блестяще, через неделю, обработав все материалы подслушивания, товарищ Майкл составил победную реляцию наверх, получил все визы и торжественно внес Батилла в агентурную сеть — триумф!

Однако шеф был сух, будто и не произошло сдвига на английском направлении, будто не заслужил Майкл по меньшей мере благодарность в личное дело.

Прошло несколько месяцев, Батилл работал, как вол, по тезисам и без, резидентура освещала его деятельность, писала о нем отчеты, которые вешали на уши во все инстанции.

Однажды на проводах за кордон очередного бойца невидимого фронта Майкл позволил себе позондировать шефа.

— Видите, как хорошо пошли дела с Батиллом… неплохая отдача, правда?

Шеф хмуро опрокинул стопарь.

— Я уж не стал тебя расстраивать, но твой Батилл числится и за венграми, и за поляками, и за чехами, даже на болгарских друзей ухитряется работать. На весь соцлагерь! На все разведки!

Лицо Майкла вытянулось, и в горле застрял кусочек холодца.

— Что же теперь делать? Списать его в архив?

— Зачем? — Шеф вяло отправил в рот кусок краковской колбасы, прожевал и вытер салфеткой рот. — Зачем в архив? Пусть работает. — Он зевнул и опрокинул еще стопарь. — Дерьмо все эти агенты влияния, в наше время таких трепачей вообще агентами не считали…

Спокойной ночи, господа, гасите свечи.

Ашик-Кериб

Конечно, Майкл догадывался, что Запад есть Запад, а Восток есть Восток, но никогда не предполагал, что до такой степени — пижон, каких свет не видел (каждый день менял костюмы и несколько раз в день рубашки и жилеты), нахал потрясающий, богач, купец и любимец дипкорпуса Ашик-Кериб.