Действовать по-гвардейски. Воспоминания комбрига ВДВ (СИ) - Мильский Александр. Страница 2

23-я ВДБ десантировалась без своего 4-го батальона. Последний был заброшен в тыл врага ещё в период с 14-го по 17-е апреля и с тех пор находился в районе боевых действий 4-го ВДК. Командовал батальоном, насчитывавшим на день высадки 645 человек, старший лейтенант Креута. Наше десантирование производилось с четырёх подмосковных аэродромов: Внуково, Кубинка, Подольск и Дракино. С Внуковского аэродрома вылетало командование и штаб бригады, 1-й ПДБ, рота связи и более мелкие подразделения, с Кубинского – 2-й ПДБ, с Подольского - 3-й ПДБ и сапёрная рота, с аэродрома Дракино (юго-западнее города Серпухов) – артдивизион. Десантирование началось в ночь с 27-го на 28-е мая.

Руководящий командно-политический состав 23 ВДБ был следующий:

командир бригады – подполковник Мильский, комиссар бригады – батальонный комиссар Кудряшов, начальник штаба – майор Беляев, начальник политотдела – батальонный комиссар Глазунов;

командир 1-го ПДБ – майор Гурин, комиссар – старший политрук Гороховиков;

командир 2-го ПДБ – капитан Дрягин, комиссар - старший политрук Бушманов;

командир 3-го ПДБ – старший лейтенант Соловьёв, комиссар - старший политрук Падерин;

командир артдивизиона – старший лейтенант Оробец, комиссар – политрук Изюмский;

начальник связи бригады – капитан Синельников, инженер бригады – старший лейтенант Марченко, старший врач бригады - капитан Лебедев.

Майор Гурин, чей батальон десантировался первым, получил из штаба корпуса приказ подготовить оборону на линии деревень Ленкино и Гавриково, фронтом на восток. В это время наши войска, действующие в тылу врага южнее и юго-западнее Вязьмы, сосредотачивались в районе действий кавкорпуса Белова, южнее Дорогобужа в Смоленской области. В числе частей, продвигавшихся в этот район, были и части 4-го ВДК. Этим войскам пришлось вести сдерживающие бои с преследующим их противником. Чтобы остановить преследование, 1-й ПДБ нашей бригады и понадобился так срочно местному командованию. Однако времени на подготовку к обороне батальон Гурина почти не имел. Противник мог перед ним появиться в любую минуту, поэтому десантники работали без устали, готовые в любую минуту вступить в бой. Остальные части бригады по мере прибытия сосредотачивались в лесах восточнее деревни Старинец. Этими действиями руководил начальник штаба 23-й ВДБ майор Беляев, прибывший в район выброски во вторую ночь.

В ночь на 31-е мая десантирование полностью закончилось. Авиация точно доставляла всех десантников на площадку приземления, отклонений от места выброски не было. Выброска производилась с высоты 150-200 метров в условиях, когда самолеты противника, летая над площадкой, вели пулемётный обстрел. Такая небольшая высота обеспечивала наше приземление без существенных потерь от огня противника. Перкалевый парашют наполняется воздухом через сорок девять метров падения, на пятидесятом происходит динамический удар, затем снижение со скоростью пять метров в секунду. Следовательно, после отделения от самолёта, все приземлялись через 20-25 секунд. В немецкий тыл было заброшено: командиров – 200 человек, младших командиров – 533 человека, рядовых – 1586 человек. Всего: 2319 бойцов и командиров. При сбрасывании мы потеряли четырёх человек, от огня вражеских самолётов погибли трое рядовых и один офицер.

Утром после десантирования меня вызвали в штаб 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Генерал-лейтенант Белов, ознакомившись с состоянием бригады, поставил задачу на её выдвижение в район деревни Барсуки и оборудования там линии обороны. В ходе ведения оборонительных работ севернее деревни было получено новое приказание, из которого следовало, что мы должны немедленно оставить подготавливаемый нами рубеж и в спешном порядке перейти в район, где подготавливал оборону наш 1-й ПДБ. К исходу дня 1-го июня мы прибыли в указанный нам район и, получив задачу на оборону, немедленно приступили к её подготовке. Теперь все части 23-й ВДБ оказались вместе[1]. Встреча с противником ожидалась утром 2-го июня. К этому времени мы расположились в обороне на линии деревень Кряково, Афонино, Пенкино, Гавриково. Справа занял позицию 3-й ПДБ, левее его – 2-й, ещё левее – 1-й. Передний край обороны проходил по удобному для нас перелеску западнее перечисленных деревень. Главные свои усилия мы сосредотачивали на дорогах и других направлениях возможного движения танков противника. Оборона не была сплошной. Такому боевому построению командование бригады учил опыт боев ещё 1941-го года. Никаких средств усиления у нас не было. Мы имели только своё обычное вооружение – карабины, автоматы, ручные пулеметы, противотанковые ружья, 82-х мм минометы и ручные гранаты.

Вечером 1-го июня, с наступлением сумерек, части подошли части противника и остановились, не вступая в бой. Немецкие войска, как обычно, воздерживались от ночных действий. Ночью боевая техника имеет ограниченные возможности и легче поражаема. Мы этим, конечно, пользовались.

Вскоре нами уже был захвачен пленный. Им оказался сапёр, который ничего толкового сообщить нам не мог. Единственное, что удалось у него узнать, так это то, что немецкое наступление начнётся наутро, чего и следовало ожидать.

Рано утром 2-го июня к нашей линии обороны подошёл противник и, не придавая ей большого значения, с хода пытался её преодолеть. Два немецких бронетранспортёра и один грузовик с солдатами двигались по дороге от деревни Гавриково на запад, ведя огонь из пулемётов во все стороны. Их беспрепятственно пропустили в глубину узла сопротивления. Вслед за ними, примерно через полтора километра, следовали ещё пять грузовиков под прикрытием одного бронетранспортёра. 1-й батальон, подпустив их поближе, открыл сильный перекрёстный огонь. Автомашины и бронетранспортёр сразу же загорелись, выпрыгивавшие из них солдаты, падали, сражённые пулями. Мало кому из них удалось спастись. Такая же участь постигла и тех, кто был пропущен в наше расположение, только здесь уже никому из врагов спастись не удалось. Кроме всей техники, противник потерял убитыми более двухсот пятидесяти человек.

Получив отпор и понеся большие потери, немцы призадумались. Часа через полтора-два они, уже в развёрнутых боевых порядках, вновь двинулись на позиции десантников. Мы начали свой первый тяжёлый бой.

Ожесточённому нападению подвергся 1-й батальон, по его расположению был открыт сильный артиллерийский огонь. Враг неистовствовал, а мы на это ничем не могли воздействовать. В небе появились бомбардировщики, они большой высоты начали сбрасывать крупнокалиберные бомбы. Однако мы от бомбёжки потерь не имели, а некоторые бомбы просто не взорвались. Так продолжалось почти до полудня. В полдень, после очередного артобстрела и налёта авиации, немецкая пехота двинулась вперёд, на этот раз поддерживаемая танками. Противник непрерывно атаковал, но батальон Гурина успешно сражался и отразил все атаки. Наконец немцы откатились, оставив догорать пять подбитых танков. Вместе с командиром умело управлял и комиссар батальона старший политрук Гороховиков. Донесения, поступающие к нам, говорили о стойкости и героизме десантников. К вечеру бой начал затихать – по всему фронту нашей позиции противник был отброшен.

В течение ночи мы продолжали укреплять свою оборону. В числе других мер, система огня была перестроена с учётом той необходимости, которая выявилась в первый день боя.

Утром следующего дня немецкие войска вновь атаковали. Начали они с мощного огневого налёта, уделяя в этом смысле особое внимание выявленным накануне нашим огневым точкам. Но так как всё у нас было организовано заново, то от этого налёта мы потерь почти не имели. Теперь свой главный удар противник направил против 3-го батальона. Атаки его пехоты и танков следовали с направления деревни Марково. Результат для противника оказался ещё худшим – перед позициями батальона лейтенанта Соловьёва он оставил восемь подбитых машин. Все попытки немцев оттянуть их с поля боя пресекались десантниками. За два дня на разных участках обороны бригады противник потерял уже тринадцать танков.