«Венгерская рапсодия» ГРУ - Попов Евгений Владимирович. Страница 31

Финал стамбульской эпопеи

19 марта утром в венгерской колонии в Анкаре молниеносно распространился слух о вторжении немецких войск на территорию Венгрии. Об этом узнали из передачи английского радио. В венгерской миссии никто не работал. Люди слонялись из комнаты в комнату в ожидании официальных сообщений из Будапешта. Венгерское радио беспрерывно транслировало музыку. Наконец, в кабинет посланника Вернле важно проследовал с зеленой папкой шифровальщик. Через несколько минут посланник пригласил к себе руководящий состав миссии и кратко изложил суть полученной телеграммы. Развеялись надежды на то, что слухи не подтвердятся. Немецкая оккупация стала трагической реальностью. Посланник встал, давая понять, что обсуждения телеграммы не будет.

Одновременно аналогичную шифровку получил и военный атташе полковник Хатц. Ему предлагалось ждать дальнейших указаний. Новость о немецкой оккупации не застала его врасплох. С 10 по 15 марта, находясь на совещании венгерских военных атташе, вызванных из-за границы, он встречался с полковником Кадаром, который ознакомил его с разведданными о концентрации немецких войск на австро-венгерской границе. Начальник разведки высказал опасение, что немцы могут в любой момент оккупировать Венгрию, чтобы не допустить выхода ее из войны.

Почти месяц прошел в томительном ожидании. Наконец в середине апреля руководство вызвало Хатца в Будапешт. Ничего хорошего от поездки на родину на этот раз он не ждал.

Не вызывало сомнения, что в жизни Венгрии наступил качественно новый период, и необходимо выработать четкую линию поведения. Немецкая оккупация в корне меняла перспективы переговоров с англо-американцами. Теперь американцы, даже если бы очень хотели помочь Венгрии, ничего не смогут сделать. Вывод напрашивался сам собой: надо напрямую обратиться к советскому командованию с предложением заключить перемирие.

Рандоу посоветовал Хатцу ехать в Будапешт. Это создаст впечатление, что ему нечего бояться. Чтобы усыпить бдительность немецкой контрразведки, американец предложил свой план. «Мы пришли к выводу, — сказал он, — что наш агент в Будапеште “Гермес” (его настоящая фамилия Лауфер) — провокатор, внедренный в агентурную сеть немецкой контрразведкой, и вы его “разоблачите”, сообщив немцам, что он работает на американцев и что вам известно, что американцы намерены выслать ему агентурную рацию. В подтверждение этого мы действительно пришлем для него портативную рацию с вашим радистом Бадиони».

Из Будапешта поступали неутешительные новости. В городе начались повальные аресты «ненадежных элементов». Хатц понимал, что и он запросто может разделить судьбу арестованных патриотов. Оставалась слабая надежда на поддержку Делиуса. Поэтому Хатц решил по пути в Будапешт сделать короткую остановку в Софии. Но Делиуса там он не застал: Делиус был в отъезде. 15 апреля Хатц вылетел самолетом в Вену, поскольку прямого самолета до Будапешта не было. В австрийской столице его настороженно, но любезно встретили сотрудники немецкого разведцентра «Вера». Венгерского гостя подчеркнуто радушно принял начальник центра полковник граф Маронья. Из Вены Хатц с тяжелыми мыслями выехал в Будапешт.

В венгерской столице нервозность, казалось, была растворена в воздухе. Неожиданно из Стамбула приехал Кёвеш. Оказалось, что его направили «американские друзья». По заданию Рандоу он должен был передать «Гермесу» контейнер в виде карандаша, в который был заложен шифр. Одновременно в Будапешт прибыл и радист Бадиони. Ему американцы вручили портативную рацию тоже для передачи «Гермесу».

Хатц пришел домой и тщательно просмотрел все письма, записи, книги. Уничтожил все фотографии, письма, заметки, телефонную книжку, все, что могло повредить в случае ареста ему, его друзьям и близким. Когда ночью перед домом на улице Кирай Иштван остановилась автомашина, хлопнули дверцы, он понял, что приехали за ним. Обыск ничего не дал гестаповцам.

Шеф будапештского управления гестапо с неприязнью процедил сквозь зубы: «Что, доигрались?… Теперь придется расплачиваться за все». Допрос следовал за допросом. Следователь не скрывал, что арестованы также полковник Кадар и начальник центра безопасности генерал Уйсаси. По косвенным признакам можно было сделать вывод, что гестаповцы схватили также Кёвеша и Бадиони. Из вопросов следователя Хатц сделал вывод, что немцам ничего не известно о посланной им из Турции шифровке, в которой он сообщал, что, по его мнению, дальнейшие переговоры с американцами бесперспективны и необходимо установить прямую связь с русскими.

Хатц попросил следователя информировать о его аресте Делиуса, сказав, что он работал в Турции с американцами по заданию абвера. Одновременно он сообщил, что Лауфер — двойник и работает на американскую разведку. В подтверждение своих слов он рассказал следователю, что Лауфер должен получить через курьеров рацию и шифр. После этого отношение к Хатцу существенно изменилось. Как выяснилось, Делиус подтвердил, что Хатц встречался с американцами с его ведома.

27 мая Хатцу было объявлено, что он освобождается из-под ареста и может снова ехать в Стамбул. Но при этом гестаповец, посмотрев на него исподлобья, процедил сквозь зубы: если американцы узнают, что «Гермес» работает на немецкую контрразведку, то Кёвешу и Бадиони, остающимся в тюрьме, не поздоровится.

Оказалось, что Делиус находится в Будапеште. Хатц встретился с немецким разведчиком, чтобы поблагодарить его за заступничество. Делиус рассказал, что Гросс тоже был арестован, но через семь дней его выпустили благодаря содействию полковника Клатта, который перебазировал свою резидентуру из Софии в Будапешт. Клатт проживал теперь в венгерской столице на проспекте Паннония под именем венгерского гражданина Кармань.

Чтобы обезопасить себя со стороны немецкой контрразведки, Хатц решил поддерживать связь и с Делиусом, и с Клаттом. Полковник Клатт принял его приветливо, так, словно за последнее время ничего не произошло. Немецкий разведчик намекнул, что рассчитывает на сотрудничество Хатца с немецкой секретной службой.

Хатц понимал, что смысла в его дальнейшем пребывании в Турции больше нет. Он, конечно, заверил Клатта в готовности сотрудничать с немецкой разведкой. Но про себя решил, что останется в Венгрии и постарается при первой возможности перейти на сторону Красной армии. Он подал рапорт с просьбой мадьяризировать свою фамилию. Теперь в документах он значился как Отто Хатсеги.

На пороге новых испытаний

Ввод немецких войск на территорию Венгрии и приход к власти профашистского правительства раскололи венгерскую колонию в Турции на две антагонистические группы. Одни восприняли происшедшее как национальную трагедию и отказались сотрудничать с новым правительством, другие — во главе с посланником — продолжали стоять на пронемецких позициях.

В ряде стран венгерские посланники сложили с себя полномочия и образовали Комитет посланников, который возглавил Дьердь Барца.

Генеральный консул Венгрии в Стамбуле Дежё Уйвари сообщил турецким властям, что больше не может представлять венгерское Министерство иностранных дел, и попросил предоставить ему политическое убежище. Уйвари встретился с советским послом и в течение получаса обсуждал вопрос о возможности прямых переговоров между Венгрией и Советским Союзом, а также об условиях заключения перемирия. Он посетил и своего советского коллегу Иванова и передал ему важную информацию. Уйвари сообщил, в частности, что немцы решили передать Турции свои застрявшие в Черном море подводные лодки.

На несколько дней в Анкаре появился полковник Хатц, чтобы урегулировать кое-какие личные дела. Приезд Хатца стал настоящей сенсацией для сотрудников посольства. По слухам, дошедшим до турецкой столицы, он был якобы арестован немцами и расстрелян. И вот снова Хатц собственной персоной появился в Турции. Он не скрывал, что три недели провел в следственной тюрьме, что его пытались обвинить в связях с американцами, но ввиду отсутствия доказательств его освободили и разрешили приехать в Анкару для передачи дел.