История катастрофических провалов военной разведки - Хьюз-Уилсон Джон. Страница 37

Последствия присущих Маунтбеттену «тщеславия и самомнения, страстного желания украсть славу», как выразился о нем командир 4-го батальона коммандос лорд Ловат, были весьма серьезными. Безусловно, операция «Юбилей» была плохо продуманной, недостаточно обеспеченной, негодно спланированной и не подкрепленной базовыми разведданными. Но вряд ли можно сомневаться, что, если бы Маунтбеттен и слепо верившие ему сотрудники его штаба открыто обратились за помощью к официальным разведывательным ведомствам, его солдаты почти наверняка были бы предупреждены о противотанковых заграждениях и спрятанных в гротах орудиях и получили бы огневую поддержку от бомбардировщиков и военных кораблей, которая бы позволила им подавить оборону вермахта в Дьеппе.

Так же думали и немцы. По словам одного из победителей, командира 302-й дивизии генерала Хаазе, план был «посредственным, график слишком жестким, а огневая поддержка недостаточной для подавления обороняющихся во время высадок». Он отдал дань уважения доблести и решительности канадцев, так же как это сделал и командующий 15-й армией, отсылая рапорт Хаазе о результатах операции фельдмаршалу фон Рунди ггедту в Берлин. Фон Рундштедт добавил свой собственный прозорливый постскриптум относительно высадки в Дьеппе: «Во второй раз противник так не поступит».

В нагромождении лжи, обманов и мифов, разросшемся вокруг Дьеппа, ясно одно: провалы разведки имели второстепенное значение и стали прямым следствием лжи Маунтбеттена, сопровождавшей всю подготовку к операции. Столь же ясно и то, что, если бы он использовал все доступные разведывательные ресурсы, это спасло бы жизни многим канадцам. Если бы операция была обеспечена качественной разведывательной информацией, она была бы более успешной и принесла бы лорду Луису славу и дальнейшее продвижение по службе, которого он так упорно и страстно желал. После провала операции Маунтбеттену уже никогда не доверяли так, как раньше. Однако Маунтбеттен был одной из тех патологически самоуверенных личностей, которые искренне считают, что за всю свою жизнь не совершили ни одной ошибки. «Самое интересное,— заявил он однажды,— что я был прав во всем, что говорил и делал в течение всей своей жизни».

В связи с этим крайне самонадеянным заявлением приведем следующий эпизод. 3 сентября 1944 года разъяренный Монтгомери потребовал от командующего канадскими войсками в Нормандии генерал-лейтенанта Крирара объяснений, почему тот не счел нужным присутствовать на одном из оперативных совещаний у Монтгомери. Только что вернувшийся с парада в честь взятия Дьеппа канадской армией, Гарри Крирар ответил, что у него были сотни причин не присутствовать на совещании у Монти: сотни могил канадцев, посещенных им на кладбище Дьеппа. Монтгомери благоразумно промолчал.

7. «Я ДУМАЛ, ЧТО МЫ ВРОДЕ КАК ПОБЕЖДАЕМ» Тетское наступление (1968)

Если рассматривать Перл-Харбор как поучительный пример неспособности великой нации уделить должное внимание разведке со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями, то справедливо будет заметить, что Америка не замедлила извлечь уроки из своих ошибок. С поразительной энергией и целеустремленностью, отличающими американскую нацию, США приступили к созданию такой государственной разведывательной службы, с которой не могла бы сравниться никакая другая разведка в мире и которая гарантировала бы, что Вашингтон никогда не будет застигнут врасплох.

Результаты были впечатляющими. К 1945 году Америка имела полностью сформированную сеть радиотехнической разведки по всему миру, международную секретную разведывательную службу, эффективные средства проведения тайных операций и самую оснащенную систему воздушной разведки в мире. Эти преимущества способствовали росту приоритета разведки в составе отдельных видов вооруженных сил и поддерживались огромным массивом дорогостоящих технических средств и высококвалифицированных специалистов, приводивших всю систему в действие. Это было ошеломляющее достижение.

Во избежание повторения ошибок, сделанных до Перл-Харбора, был сформирован национальный штаб оценки разведывательных данных, основной целью которого было обеспечение постоянного доступа президента и его советников к самой качественной и актуальной информации. Теоретически к началу 1960-х годов, всего через двадцать лет после Перл-Харбора, власти США имели в своем распоряжении самую современную и, безусловно, самую оснащенную разведывательную службу в мире.

Профессор С. Норткот Паркинсон, формулируя свой знаменитый закон, согласно которому любая работа увеличивается в объеме, чтобы заполнить все отпущенное на нее время, прилагал его в равной степени к корпорациям и отдельным чиновникам. Опыт общения Паркинсона с чиновниками-лейбористами в послевоенной Великобритании был не только полезным, но и удручающим, и, как следствие, профессор был далек от того, чтобы недооценивать способность государственных служащих бороться друг с другом за власть и влияние посредством мелких дрязг, которые порой принимают не менее ожесточенный характер, чем схватки за места в советах директоров крупных корпораций.

Бюрократический Вашингтон не был исключением. Несмотря на то что за годы после Перл-Харбора эффективность сбора разведывательных данных выросла в десятки раз, одно непредвиденное побочное действие вызвало конкуренцию между вашингтонскими чиновниками. Новые и мощные разведывательные органы потребовали новых и мощных финансовых вливаний. Вследствие этого к 1960-м годам борьба за власть между разведывательными органами США превратилась в новую проблему для американской разведки.

Если раньше проблема состояла в нехватке информации, которую приходилось собирать по крупицам из разрозненных источников, то теперь проблемой стал избыток информации, поступающей от конкурирующих организаций, и борьба за контроль над нею. Каждый разведывательный орган ревниво цеплялся за монопольное право на свою частную информацию и держал ее в строгом секрете, в то время как ЦРУ безуспешно пыталось стать единоличным хозяином всей разведывательной системы США. В секретном мире Америки стал доминировать своеобразный вариант конкурентной рыночной экономики. В идеале любой сильный руководитель справился бы с такой ситуацией без особых усилий. Однако Конституция США устроена таким образом, что централизованный контроль над чем бы то ни было практически невозможен. Если добавить к этому неотразимую притягательность долларов, поступающих от оборонных подрядчиков, лоббирование кандидатов на выборах, притязания регионов на свою долю в кормушке, пополняемой деньгами налогоплательщиков, а также конкурирующий спрос между разными видами вооруженных сил, станет ясно, что внутренние войны за контроль над разведкой США были печальной неизбежностью.

Америка остро нуждалась в новых разведывательных мощностях. После Второй мировой войны и позорного прекращения финансовой поддержки Греции в 1947— 1948 годах Великобритания утратила всю свою имперскую роль. Ее место заняла Америка, которая, выражаясь словами Санчеса де Грамона, приступила к «борьбе за контроль над миром» с чувством ответственности и энтузиазмом, взяв на себя роль лидера свободного мира. Необходимо было ответить на вызовы со стороны коммунистического экспансионизма, воплощенного в Советском Союзе и его революционных союзниках, и Америка охотно взяла на себя свои новые глобальные обязанности. Изоляционизм, существовавший до Перл-Харбора, был предан прочному забвению. Нигде эта новая позиция не была сформулирована более точно, чем в инаугурационной речи Джона Ф. Кеннеди в 1961 году, написанной для него Теодором Соренсеном и содержавшей слова: «Мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя». Многие увидели в ней своего рода глобальный карт-бланш. Для еще не оперившихся разведывательных служб США это была весенняя пора надежд. Эпическое столкновение идеологий, подпитка неиссякаемыми, как казалось, налоговыми поступлениями, наличие несгибаемого и изобретательного противника сообщали борцам страстность и уверенность в своей правоте, которую могли оправдать только благородные и обоснованные цели. Нигде это не нашло лучшего подтверждения, чем в войне во Вьетнаме.